Стихи на брудершафт. Книга посвящений - Алексей Болотников

Поэт на площадь выходить обязан
Как президент с торжественным указом
Скупым и чрезвычайным, как молва.
А площадь площадь  это ухо с глазом! 
Обязана запоминать слова.
Поэт обязан в общества являться
В мирском, иль камер-юнкерском мундире
Каких бы чувств поэты не будили,
А общества обязаны считаться!..С поэтом  да! Признав его поэтом
И возлюбив. И расстреляв при этом.
И выслав вон, как образа Казанской
Поэт обязан быть. А не казаться.

Я родился в России,
В деревне, в избе побеленной.
Есть садился за стол,
До бела оскобленный ножом.
И по белому свету
Частицею стомиллионной,
Словно пепел седой волочусь,
Донага обнажен.
Дед мой был европейцем,
Отец  уже космополитом.
Я рожден азиатом, друзья,
Признавайте меня!
Здесь, на материке, нашей кровью
И потом политом,
Государственной мощи снопом
Прорастает страна.

Прослыву азиатом,
Певцом азиатской сторонки.
Перекати-полем простор ее перекачу.
В окоеме ее 
Синий купол небесной воронки
Да ковыль горизонта,
Подобный кривому мечу.
Меня манит на запад,
На запах среды европейской.
Ее дух, аромат я вдыхаю,
Как стреляный зверь.
Любопытный язычник,
Стою пред иконой библейской:
Как же мучает мука
Ломиться в открытую дверь!

Я уеду на север,
На юг Обживая экватор,
Я на Дальний восток ускачу,
Загоняя коня.
Отовсюду вернусь!
Побывав всюду другом и братом.
Я вернусь азиатом, друзья!
Ожидайте меня!

Ода земле моей
Здравствуй, земля минусинская, красная!
Здравствуйте, поле и степь с перелесками!
Здравствуйте, реки с песчаными плесами,
Омуты, отмели с чайками местными!
Здравствуй и ты, человек минусинский,
Всяческих званий и всех поколений,
Близко знакомый, родной, деревенский,
Соль ли земли, или тайна явлений!..
Знаменский, тигрицкий, или тесинский,
Шошинский, койский, николо-петровский,
И городокский, и большеинский,
Здравствуй, народ мой сибирский и русский!
Здравствуй, земляк! Кажется, новотроицкий!..
Точно, кавказский! Да знаю я, кто ты!
То загулявший от Пасхи до Троицы,
То затонувший в безбрежность работы,
Пахарь земли моей пряной и жаркой,
В помыслах вольный, в суждениях скромный,
Сын хлебороба и сельской доярки,
Век не знакомый с ярмом и короной.
То загрустивший по сельской красавице,
То от души «Выйду ль я» заблаживший,
Разве ты можешь кому-то не нравиться?
Только побрейся и скинь сапожищи.
Здравствуйте, женщины! Милые, ясные
И фантастические в любви!
Воспеты вы русским поэтом Некрасовым!
Дома поют вас поэты свои!
Здравствуйте, шествуйте в звании чинном
Русской, сибирской, красивой мадонны,
Мы любим вас так: без ума, беспричинно,
Как любят березки у отчего дома.
Здравствуйте, дети! Плоды милой матушки,
Вы украшаете жизнь, как цветы.
Слушайтесь батюшку! В доме у бабушки
Не забывайте про пыль
Ну а ты,
Всевышний наш бог, учредитель всех правил,
Вращая земли азиатскую ось,
Храни нас А мы, что недужно  исправим,
Чтоб нам безмятежно и вольно жилось.

Ты  Азия 
Не перекати-поле,
Не трын-трава,
А золотой ковыль!
Скажи, скажи,
Какое душит горе?
Какая мука доставляет боль?
Ты  Азия,
И горы, и межгорье,
Степная, дорогая
Наша мать,
Окаменело в молчаливом споре
Глядишь на краснокаменную рать.
Ты, Азия,
Кричишь нам непогодой,
Веселым ветром хочешь нас обнять
Скажи, скажи,
Какую твою гордость
Должны мы сердцем и умом понять?

Гой ты, Русь! Сибирская сторонушка 
Тын, плетень, заборы из жердей 
Пялишься прообразом подсолнуха,
Обликом веснушчатых людей.
Девки, грудью подперев поленницу,
Семечки грызут и пироги
Двор минуем конный. Кузню. Мельницу.
Всё  музей. Всё не уберегли.
Девки, парни, люди синеокие,
Жители моей цивилизации!
Вам достались времена жестокие:
Жёсткие, как жёлтые акации.
Что же песней русскою, по-девичьи
Скромною, вольготною по-бабьи,
В залихватском удалом величии
Не турнугь транзисторной ламбады?
Что же пляской с матерной частушкой
Не разрушить храм угрюмых мыслей?
Свадьбой звонкой, шумной, за опушкой
Не кутнуть, да с дымом! с коромыслом?!.
Гой ты, Русь, сибирская сторонка 
Тын, плетень, заборы из жердей 
Черный ворон гонит пацаненка,
Воду пьёт с колодезных бадей.

Приветствую тебя, моё село!
Твой герб теперь  соха и одуванчик.
Мне комом в горле речь мою свело,
Я не могильщик твой и не обманщик.

Я тот же пахарь, тот же земледел,
Каким мой дед в деревне поселился.
Я б твою землю, как и дед мой, ел,
Когда б на урожайный год молился

Но нет во мне ни веры, ни молитв,
Не верую я в промысел господен.
Одна лишь страсть мозги мои сверлит:
Когда, когда же буду я свободен?!

От промыслов политиков, воров,
От всех твоих, село, неуправленцев?
Когда они, заглядывая в рот,
Пред хлебным злаком подогнут коленце?

В какие веки ценности земли
Оценятся здесь мерой земледельца?
Покров плодоносящий  из золы
Да глины И куда тут деться?

Приветствую тебя, моё село,
Люблю тебя и заклинаю: здравствуй!
К ночи бы дождь
А утром б рассвело
А мне на пашню нужно подсобраться

День первый ноября явился бледнолицым
И нежностью колючей растёкся по крови.
И веет от него Отечества величьем
И распирает грудь предчувствием любви!
Отечество мое! Сибирское селенье,
Крестьянский утлый двор, сермяжная изба
Не знаю в жизни я заманчивее плена!
Пленила ты меня, крестьянская судьба!

Десятый день зимой знаменовался.
Мороз и солнце изумили свет.
Когда б мог, я б Декабрем назвался!
Декабрь Константинович Но нет
В душе моей дешевого апломба 
Дразнить людей и забавлять богов! 
Морозный день зимы  не место лобно,
Но площадь для отчаянных голов!
Горланят песни головы хмельные,
Мороза просят: «не морозь меня!»
А за душою есть у них иные
Стенанья: про буланого коня,
Про Стеньку, да про крепкую дубину!..
Когда уже ни петь, ни жить невмочь,
Они, трезвея, прибегают к гимну!
И  наступает солнечная ночь!

Буряту Баяру Жыгмытову, поэту
Лунноликий!
Улыбкой подобный луне, улыбаешься
И безмолвно взгляд опускаешь
В беспредельной любви к аргамаку.
Милый друг мой!
Тоскует седло по тебе,
Убивается птица-синица в окне,
Наклоняется мама головою к полыни и маку.
Рыжий конь по Боргою летит, как стрела,
Сквозь отар вечеряющих шепоты.
Ты уехал, Баяр, поклониться спеша,
Прислониться щекой дорогому улусу
Ты умчался. Твой скорый, спешащий в Пекин.
Перекинулся за горизонт.
Ты ушел. Но осталось вино на столе.
Мы остались при нем околачивать груши
Самых спелых времен.

А. Маминову
Андрюша, ведун, друг мой медленный, 
И быль и  эпос красноярский
Твоей па-литрою емелиной
Пьянил меня. Эпохой яркой
Я слушал веды твои бражные,
Под их э-пический бокал
Я мои рты малолитражные
То открывал, то разевал
Вот Ювка, Жу как бишь его?
С чувихой эпизод начал
Вот Санька Мухин с Кехой? Гришкою?
Прикантовались на причал.
А вот и ты, сам-брат, с брательником
Кому-то анекдот крича,
Гитарку в массы втюря вторничком,
Былинным вторите речам!
Я с матушкой твоей и тетушкой
Ходил на вроде на базар
А с прадедом, кажись, из Ярцево
Ходил, наверное, в Норлаг

Но пали идолы столбистские
И канул в лету Красный Яр
А те истории неистовые,
Как рукописи,  не горят.