(А. Твардовский)
Я знаю никакой моей заслуги,
Что пережил я засухи и вьюги,
Что высушили-вымели страну.
Что выжил и в Блокаду, и в Войну.
Что я прошёл Науки путь тернистый
Наперекор апологетам расы чистой,
И в крутизне, когда себя искал
(И находил), я не соскальзывал со скал
И вот к последнему уже причалил брегу,
И бес в ребро, и поклоненье Бегу.
Ведь с детства Бег моё второе «я»
Пожалуй, в этом лишь заслуга есть моя.
1999
* * *
«Укажи мне только лишь на глобусе»
(Из песни)
«Но ещё таких пунктиров нету,
По которым нам бродить по свету.»
(Из другой песни)
На Дюссельдорфщине моих друзей-знакомых,
Пожалуй, с дюжину, а может быть, и больше.
Плюс в Новой Англии с десяток чтут законы,
Плюс в Калифорнии, и плюс Янина в Польше.
А ведь по глобусу мы знали мир детально.
Под сенью лозунгов мы жили не тужили.
Но были жёстки и незыблемо фатальны
Запреты те, что нас с дет-сада окружили.
Мы изменились: и свободны, и крылаты.
И нет лишь опыта свободного полёта.
Мы без вины опять привычно виноваты,
И, как в былом, даём кормёжку анекдотам.
Так будьте счастливы, развеянные в мире,
Друзья-знакомые «птенцы гнезда Петрова».
Ни километры не разделят нас, ни мили,
Вот только были бы подольше вы здоровы.
2000
ЧАК
Нине
Чак камчатская лайка, годам к четырём
Тепло прижался к моей щеке.
Хозяин Чака чудит за рулём,
Джип-турбо послушен его руке.
Позади вздремнули два рюкзака
(К перевалу взойдут на наших плечах).
До старта 12 км, а пока
На рюкзаках возлежит Чак.
И пока пассажирами мы, налегке,
А за окнами лес и дождь стеной,
Прижимается Чак к моей щеке.
Понимает: мы с ним крови одной.
* * *
От вырубленных в корень колоннад,
Увезенных из Греции и Мальты
На стройки Рима,
веет странный хлад.
В отличие от нашего базальта
Или гранита. С ними мне тепло.
Мне с ними в Питере сродниться повезло.
2002
* * *
Фары тревожно и ощупью жгут темноту.
А луна не видна.
Что-то не спится под дождь.
Он по крыше шуршит, и ему я чуть внемлю.
Струи дождя биссектрисой стекают по ромбу окна,
И почти вертикально уходят в голландскую землю.
Ветер ветвями окрестных деревьев сурово шумит
Рейсовый в ночь в Амстердам это сонное царство.
Но на удачу мою, оказалось, водитель наш тоже не спит,
И часа через три есть надежда закончить мытарство.
Из репродуктора магия Beatles приглушённо журчит.
Дождь-патриот по-голландски ритмично судачит.
Гнев его против незваных гостей даже чуть нарочит,
Но отказа мне в визе, да и в уважении это не значит.
2003
* * *
« а те далече»
(А. Пушкин)
А те, которые далече,
Разбросанные по Земле,
Не склонные к словесной сече,
Но благосклонные ко мне,
Мои стихи не судят строго.
Хотя могли б. Но для чего?..
У каждого своя берлога,
Но все за одного.
2005
* * *
Анри Волохонскому
Достопочтенный реб Анри,
вот мы и свиделись с тобою.
Под италийское вино,
в неторопливом тет-а-тет
Перелистали сорок лет,
дарованные нам судьбою,
Что были мы разлучены.
Но ей укора нет.
Да разве можно в два часа
вместить мытарства и победы,
И восхитительный ваш плов,
и фото-видео азарт
Мы всё вместили в диалог,
не исключая и обеда,
И, провожаемый тобой,
я поспешил назад.
Надеюсь вновь я посетить
тебя и славное семейство.
Возможно, песенки твои
дуэтом мы споём.
Надеюсь, и для наших жён
у вас найдётся время-место
Поговорить вдали от нас
о женском, о своём.
* * *
* * *
В полдневный жар в долине Дагестана