Судьба последнего в 1600-е годы была также связана с Толедо, где драматург прожил (с небольшими промежутками: ссылки, разъезды по делам Ордена) более десяти лет вплоть до 1615 г.: здесь, став монахом Одена милосердия (1601) и будучи в 1606 г. рукоположен в священники, он продолжил начатые в университете Алькала-де-Энарес богословские и гуманитарные штудии, а также начал писать прозу и сочинять пьесы, следуя заветам создателя «новой комедии».
Лопе и Тирсо, несомненно, встречались в Толедо, который, как уже говорилось, Лопе сменил в 1610 г. на Мадрид, но о котором никогда не забывал.
Публикация ДК 1605 стала событием, не столько ущемляющим самолюбие Тирсо, сколько стимулирующим его творческую активность: знатоки творчества создателя «Севильского озорника» согласны в том, что «Дон Кихот» был одним из любимых, часто цитируемых и перерабатываемых Тирсо чужих текстов (ему принадлежат 12 пьес на донкихотовские сюжеты). Так что первоначальным стимулом для сочинения «продолжения» ДК 1605 для Тирсо стало не сведение каких-либо личных счетов с Сервантесом38, а желание потягаться с автором «Дон Кихота», добавив в похождения сумасшедшего идальго натуралистически-переосмысленной карнавальной образности, жестокого смеха, проповеднического красноречия и классической учености, а заодно и поучительности39, для чего он и «вставил» в ЛК новеллы «о впавшем в отчаяние богаче» и «о счастливых любовниках».
Герой ЛК Мартин Кихада, далеко не бедный40 и отнюдь не худородный почтенный идальго из селения Аргамесилья-де-Альба, отправляется в свой третий выезд, побуждаемый не кем иным, как Санчо, чей образ уже на первых страницах ЛК начинает выходить на первый план, а также встречей с группой молодых гранадских аристократов во главе с доном Альваро Тарфе. Дон Альваро по пути на состязания в Сарагосу останавливается на ночлег в просторном жилище идальго и за ужином упоминает о своей даме сердца, что становится толчком к всплеску воспоминаний идальго о неразделенной любви к Дульсинее и о своем рыцарском предназначении. От любви к Альдонсе Ногалес Мартин Кихада вскоре поспешит отречься, став Caballero Desamorado (досл. разлюбившим рыцарем Рыцарем Утратившим Любовь или Утраченной Любви в переводе Бобовичей), что свидетельствует отнюдь не об отказе героя Авельянеды (здесь и далее как собирательное имя «авельянед») от любви как таковой: собираясь в новый выезд, он, следуя примеру Рыцаря Феба, надеется найти новую Даму сердца, причем, судя по его мечтаниям, знатную и небедную «роскошно одетую» (II, 425). Так что, по сравнению с ним (да и без всякого сравнения), герой обеих частей «Дон Кихота» Сервантеса подлинный аскет, скрывающий за речами о поклонении дамам подлинную женобоязнь и очевидные сексуальные проблемы. Он существо андрогинного типа, что проявляется, в частности, в его способности понимать женщин и сострадать им, быть с ними на равных (немыслимое для испанца-воина его времени состояние). Нельзя забывать и о том, что, согласно карнавальному «коду» романа Дон Кихот, воплощение Поста, который в испанской традиции неизменно имеет женское обличье, донья Куаресма (doña Cuaresma).
Повествователь подробно рассказывает о подготовке Лже-Кихота к новому выезду и довольно скупо о его дорожных приключениях (фактически об одном с дынной бахчей), сосредоточивая внимание на пребывании рыцаря в Сарагосе, где дон Альваро обнаруживает Лже-Кихота заключенным в тюрьму за попытку воспрепятствовать наказанию преступника, которого, бичуя, провозят по улицам города. Благодаря своим связям среди знатных городских семейств гранадец освобождает безумца от унизительного наказания, по ходу дела превращая его в предмет увеселения своих друзей, равно как и в потеху для городской толпы, глазеющей на их аристократические забавы. Апофеозом празднества, в которое превращается посещение Лже-Кихотом Сарагосы, является застолье в доме друга дона Альваро дона Карлоса. На нем особая роль отводится Санчо, поглощающему в огромных количествах разного рода мясные блюда и развлекающему присутствующих сеньоров своей простодушно-нелепой болтовней.
Развязкой пребывания Лже-Кихота в Сарагосе и одновременно завязкой сюжета Шестой-Седьмой частей посещения Лже-Кихотом Мадрида служит выдумка секретаря дона Карлоса, появляющегося в 12-й главе Пятой части в роли великана Брамидана, Разрубающего Наковальню, и бросающего Лже-Кихоту вызов на поединок, который в начале Шестой части переносится в Мадрид.
Развязкой пребывания Лже-Кихота в Сарагосе и одновременно завязкой сюжета Шестой-Седьмой частей посещения Лже-Кихотом Мадрида служит выдумка секретаря дона Карлоса, появляющегося в 12-й главе Пятой части в роли великана Брамидана, Разрубающего Наковальню, и бросающего Лже-Кихоту вызов на поединок, который в начале Шестой части переносится в Мадрид.
На протяжении всей Шестой части Дон Кихот и Санчо проделывают обратный путь из Арагона в Кастилию, на сей раз в Мадрид, добираясь, правда, только до Сигуэнсы города, расположенного на полпути от Сарагосы до столицы. Однако бóльшую часть Шестой части занимают две «вставные» новеллы то ли любовного, то ли антилюбовного содержания, смысл которых сводится к доказательству невозможности для человека найти счастье в земной любви, греховной по своей сути, независимо от того, освящена она институтом брака или нет, и трагической в том случае, когда влюбленные грешники не находят пути к спасению. Стиль новелл существенно отличается от стиля основного повествования своей риторической обработанностью, направленностью на воссоздание речи гуманистически-образованного и одновременно ортодоксально мыслящего рассказчика, в одном случае «солдата» (в значении, более близком к русск.: «военный») Антонио де Бракамонте, человека аристократического происхождения, в другом клирика-отшельника.
«Кровавая» развязка истории о «впавшем в отчаяние богаче» и счастливое завершение жизней двух покаявшихся и вернувшихся в лоно церкви «счастливых любовников» резко контрастируют с вполне жизнелюбивым и прагматическим духом основного повествования: молодые герои ЛК, подобно дону Карлосу, или удачно и выгодно женятся, или же, как дон Альваро Тарфе, по-книжному влюбляются и при помощи набора поэтических штампов восхваляют достоинства своих дам, впрочем, вполне земных, у которых есть свои физические недостатки, скажем, маленький рост, что в глазах влюбленного не недостаток, а вот в глазах слушателя Мартина Кихады, явно предпочитающего дам покрупнее, никак не достоинство Правда, Мартину Кихаде Лже-Кихоту в отличие от обжоры Санчо, места на жизненном пиру не находится, даже в роли шута-буффона, к которой не без некоторого усилия приспосабливается авельянедовский Санчо, пристраивающий к этой же должности и свою супругу. В развязке ЛК Санчо мадридский житель даже выступает покровителем своего выпущенного на волю (как оказалось, ненадолго) господина, а в конце XXXV главы вдруг объявляющийся перед читателем собственной персоной повествователь обещает продолжение, героем которого будет именно Санчо-буффон: «Рассказ о событиях, выпавших на долю этой четы (Санчо и его супруги. С. П.), я откладываю до написания этой истории» (XXXV, 675).
С первой же страницы ЛК Лже-Санчо, заставляющий вспомнить о знаменитых тирсовских gracioso, начинает доминировать над монотонно-тоскливым Рыцарем Утраченной Любви. Метапародируя (гротескно воспроизводя) сервантесовскую пародию на рыцарские романы, Авельянеда трактует донкихотский сюжет-ситуацию всего лишь как анекдотическую (и поучительную) историю (фабулу) о заслуженно-печальной участи много о себе возомнившего фантазера-безумца, сошедшего с ума от чтения рыцарских романов и романсов, забывшего о своих преклонных годах, физической немощи и уродстве и отправляющегося на рыцарский турнир в Сарагосу вслед за молодыми гранадскими кабальеро (да еще обряженным в дорогие доспехи одного из них).
Основным побуждением для нового выезда Лже-Кихота является стремление социально возвыситься. Его главная цель «поехать ко двору короля Испании», где он обретет друзей «среди вельмож, герцогов, маркизов и графов, несущих службу при его королевском величестве» (III, 427). Посему и герои, с которым он мысленно себя отождествляет, это прежде всего персонажи национальной истории, такие как Фердинанд Арагонский или Фернан Гонсалес.
Главная черта Лже-Кихота самовлюбленность («Наш славный идальго ехал настолько распираемый гордостью и тщеславием, что улица, казалось, была для него недостаточно широка» (XI, 480). Он традиционный тип безумца, одержимого приступами безрассудного гнева, жертвой которых в первую очередь оказывается находящийся поблизости Санчо. В отличие от героя Сервантеса, лишь в течение первых глав ДК 1605 воображающего себя то одним, то другим рыцарем, но уже с начала второго выезда знающего «кто он есть» и видящего в героях рыцарских романов образцы для подражания (из коих иногда приходится и выбирать), Лже-Кихот от начала и до конца такого «личностного проекта» не имеет. Он полностью и всерьез отождествляет себя с героями самых разных «книг о рыцарстве» и с разными историческими лицами (зачастую с несколькими одновременно). Его сознание никак (в том числе по линии разум / безумие) не структурировано: рыцарские романы и романсы, Гомеровы поэмы и сочинения греческих и римских историков, староиспанские хроники и труды современников перемолоты в голове Мартина Кихады в бессмысленный перечень имен, превращены в начинку, требуху, фарш И спутницу в своем путешествии ко двору, которую он и его спутники находят в лесу раздетую и привязанную к дереву, наподобие дочерей Сида, герой Авельянеды (де Наваррете?) выбирает себе под стать Барбару Резаную, прославленную в округе торговку требухой, даму легкого поведения и сводню, которую воображает королевой Сенобией и обряжает в платье красного цвета.