Да какие ж это беляши? Бабка приходит в ужас. Комки какие-то! На них и смотреть-то страшно!
Во сне увидишь, не проснешься, вставляет Мать.
А ты чего, во сне беляши видала? Ох, не к добру это!
Ну, такие беляши это точно не к добру. Ими и отравиться можно.
И травятся! подхватывает Кашпур. Вот тут недавно Юра
Толя, ну не за столом же! удерживает бывшего сокурсника Мать.
Но Бабка по-прежнему напугана: она убеждена такие сны добром не кончаются.
Мам, я пошутила, успокаивает ее дочь. Ничего я во сне не видела.
А я жру зельц из забегаловки, вступает Отец. И ни хрена! Я вообще могу гвозди жрать! И действительно однажды гвоздь попал.
Где? подыгрывает Кашпур, хотя уже знает продолжение: его все уже знают.
В зельце.
Мать затягивается «беломориной» и возводит глаза к потолку, а затем, изображая руками киношную «хлопушку», щелкает и громко возглашает:
Дубль пятидесятый! Прогнали всю сцену еще раз!
Вова раздраженно отворачивается и начинает грызть ноготь. Игнорируя всё это, Отец продолжает:
Захожу в забегаловку.
Ну, а куда еще? комментирует жена. Ясно, не в филармонию
Отец раздраженно вскидывается:
Я, между прочим, в Консерватории на вокале два года занимался! Я классическую оперу, как свои пять пальцев знаю.
В свое время он действительно учился в консерватории где он только не учился! В то время, в конце сороковых, он был молодым и жадным до знаний, жадным до жизни. Он, в общем-то, и сейчас такой. Но тогда
Ему всё хотелось перепробовать, охватить. Человек талантливый и неуемный, с богатым и еще нерастраченным творческим темпераментом, он занимался одновременно с Театральным институтом еще на отделении вокала в Консерватории и на журфаке в Университете.
А до этого, в конце войны, он, еще семнадцатилетним, успел поучиться в Мореходном училище в Одессе. И кто знает, что было бы с ним дальше, если б он тогда не увидел спектакль Вахтанговского театра «Сирано де Бержерак» с Михаилом Астанговым в заглавной роли? Но он его увидел и круто поменял свои планы