Я включил диктофон.
Итак, дедушка, вам на самом деле сто один год?
Дед отрицательно помотал головой.
Что, больше?
Дед согласно закивал.
Ну, ничего себе! А на сколько?
Дед показал два пальца.
Ага! Значит, вам сто три?
Дед согласно закивал.
А почему вы молчите?
Дед что-то пробулькал, показывая себе указательным пальцем на рот.
А, понимаю, зубы! Так у вас еще свои зубы есть?
Дед согласно закивал.
И что, сильно болят?
Дед отрицательно помотал головой.
Ага, несильно! Это потому, что вы их полощете, да? Народным средством, да? Которое дошло до нас, так сказать, из глубины веков, да? А, вот оно, вижу! Можно?
Я взял со стола запотевшую бутылку, повертел ее в руках, вынул самодельную бумажную пробку, понюхал.
Так это же самогон! Да холодный какой. Ледяной просто!
Тут дед сделал глоток и просипел:
Вот именно! Перехолодил малость.
В холодильнике? глупо спросил я (в самом деле, где же еще?)
Дед посмотрел на меня как на дурачка:
На кой мне зимой холодильник-то? В сенцах у меня колотун знатный, вот он заместо холодильника. Но шибко холодное мне пить нельзя ангины боюсь, язви ее. Пришлось вот во рту согревать, а потом уж глотать. Слушай, паря, у тебя закурить нету? А то мне бабка не дает!
Чего не дает? переспросил я.
Дед, осторожно забирая из моей руки бутылку и ставя ее на место:
Чего, чего И курить не дает! Разведусь с ней, на хрен, женюсь на молодке. Есть тут одна по соседству. Всего шестьдесят пять годков. Хоть куда еще телка. Ну, чего там у тебя еще, спрашивай. А я, пока бабка из погреба вылезет с огурцами, накачу-ка еще по одной. Грех перед обедом не выпить. Будешь?..
Ну, чего оставалось? Выпили мы с дедом, и на прощание я пожелал ему дожить до ста Фу ты, о чем-то я? До ста пятидесяти, вот!
А недавно узнал: нет, не дожил старичила тот до ста пятидесяти. В сто семь дуба дал. В погреб упал, когда сам за огурцами солеными полез, и шею себе сломал, болезный.
Вот люди бывают, а?
Мать-Моржиха
У меня соседка, баба Таня, самая что ни на есть Мать-моржиха (так её в нашем доме и называют): начинает купаться в реке, когда только льдины сойдут. Или посреди льдин. А как река замерзает, она обливается во дворе водой, стоя на снегу. Прямо под нашими окнами, босиком.
Все, кто смотрит из окон на этот здоровый энтузиазм, мёрзнут в своих квартирах. И сразу бегут на кухню греться кто крепким горячим чаем, а кто чем покрепче. Благодаря бабе Тане уже пять мужиков из нашего подъезда спились. А ей хоть бы хны. Семьдесят пять уже нашей Матери-моржихе. Но ей никто столько не даёт. Только семьдесят четыре. Такой вот молодухой она после обливания выглядит.
И тут я в нашей местной газете прочитал, что если прислать на фотоконкурс «Чудак-человек» снимок гражданина или гражданки, занимающихся чем-то необычным, можно неплохо заработать. Гонорар за снимок это раз. А ещё денежный приз в случае победы два. Ну и с героя или героини снимка потом слупить чего-нибудь можно три (это я уже сам додумался).
И ещё я догадался, что как раз на нашей бабе Тане и можно заработать. Она самая что ни на есть чудачка. Ну, какой ещё нормальный человек по доброй воле на морозе, босиком будет поливать себя холодной же водой (холодная, холодная сам как-то потрогал)?
Ввёл бабу Таню в курс дела, она и говорит: ну а что, можно! Сроду, говорит, про меня в газетах не писали. А тут фотография будет! И в Пензу своей сестре можно послать, и в Бобруйск племянникам. И замуж, говорит, может, ещё раз выйду. В пятый. Или шестой. Не помню точно, говорит.
Сказано сделано. Договорились о фотосессии на завтра. Утром я глянул на градусник за окном минус тридцать. Во, в самый раз это ж как красиво баба Таня будет куриться паром на морозе! Оделся потеплее, отыскал фотоаппарат и вышел во двор. А Мать-моржиха уже ждёт меня, полуголая, на свидание. Только не с цветами, а с ведром воды. И на нём уже корочка льда.
Ну, сколько тебя ждать, паря? говорит баба Таня. Снимай давай, а то вода скоро совсем замёрзнет.
Я поймал бабу Таню в кадр, командую:
Так, ведро кверху. Можно выливать! Готово!
Пар от бабы Тани как от закипевшего чайника. Самое то должно быть.
Ну, я пошла, говорит Мать-моржиха.
Ну, я пошла, говорит Мать-моржиха.
А я глянул в камеру блин, снимок совсем тёмный получился. Оно и понятно, утро же ещё. Надо было со вспышкой.
Баба Таня, говорю, дуя на замёрзшие пальцы. А слабо ещё разик? Под вспышку. Так красившее будет.
Ах ты, соблазнитель! Погрозила мне баба Таня пальчиком и пошла домой за очередным ведром. Неспешно так пошла, величаво, оставляя в снегу талые следы.
Баба Таня! Кричу я. Побыстрее, пожалуйста, холодно же!
Вышла она с новым ведром воды, приняла эффектную позу.
Ну? спрашивает.
А я не могу надавить на кнопку пальцы закоченели.
Баба Таня, постой минутку, руки отогрею!
Две минуты, паря, не больше! Мать-моржиха уже слегка посуровела. А то я на этот, как его, на фитнес опаздываю
Я затолкал закоченевшие руки себе глубоко под мышки, попрыгал на месте ноги в ботиночках тоже зазябли. Минут через пять, чувствую, пальцы рук снова стали гнуться.
Готово! кричу. Итак, ведро наверх, баба Таня! И на себя!
Облилась она снова, я клацнул кнопкой, а вспышки нет. Ещё раз нет! Чёрт, батарейки, видать, подсели на морозе. Что делать? Не бросать же начатое дело на полпути. Тем более видно же, что Мать-моржиха только распалилась от водных процедур, вон какая красная стоит.
М-мать М-моржи Т-то есть, б-баба Таня! сказал я со всей силой убедительности, какую только нашёл в своём насквозь продрогшем организме. В-вот гадом буду последний раз, а? Я только сбегаю, ба батарейку заменю, а? Г-гонорар за фотку п-пополам, так уж и быть, а?
Точно последний раз? Заботливо отламывая сосульку с моего носа, спросила Мать-моржиха. Ну, смотри, паря!
И мы вместе, как голубки, только она розовая, а я синий, пошли в свой подъезд: она за водой, я за батарейкой. Не скрою, дома я, клацая зубами, сразу кинулся к холодильнику. У меня там давно стояла бутылочка коньяка. Так, на всякий случай. Этот случай был не всякий, и потому я почти без передышки отпил сразу половину.
Чудодейственная влага тут же вернула меня к жизни, и я через две ступеньки поскакал вниз, где меня ждала она, замечательная полуобнажённая женщина. С полным ведром воды. Ну, сейчас-то у нас с ней всё получится!
Эй, чудило! А фотоаппарат твой где? ледяным тоном спросила меня Мать-моржиха.
Я посмотрел себе на грудь там ничего не висело. Забыл дома, б-блин!
Только никуда не уходи, баба Таня! заорал я благим матом. Только стой на месте, милая ты моя Моржулечка! Я мигом!
Через пять секунд я уже вернулся обратно с фотоаппаратом. Слава Богу, Мать-моржиха была на месте.
Ну, ведро к голове! бодро скомандовал я, нацеливая объектив на бабу Таню.
Погоди, сказала Мать-моржиха. Дай-ка мне аппарат, паря, я сама гляну, всё ли в порядке. Чтобы наверняка уж.
Погоди, сказала Мать-моржиха. Дай-ка мне аппарат, паря, я сама гляну, всё ли в порядке. Чтобы наверняка уж.
Я пожал плечами, но фотоаппарат отдал. Баба Таня повесила его себе на шею, не спеша вернулась к ведру и вдруг схватила его и выплеснула всю воду на меня! Меня сначала обожгла ледяная вода, и почти тут же по глазам резанула ещё и фотовспышка. От неожиданности и возмущения я только хватал ртом воздух, не в силах что-либо вымолвить.
Вот теперь порядок! сказала Мать-моржиха, скалясь в очаровательной улыбке. Забирай свой фотоаппарат и беги домой греться Пингвин!
Снимок, который я потом всё же отправил в газету, так и назывался «Пингвин». И победил на конкурсе.
А во дворе у нас теперь двое чудаков, регулярно обливающихся водой. Это она, Мать-моржиха, ну и я, её выученик Пингвин
Бабушки и дедушки
Я и сам уже неоднократный дед, но своих бабушек и дедушку помню. Вот они в гостях у нас в Пятерыжске (скорее всего, в начале 70-х, когда я был в армии) мамины родители и отцова мама, слева которая). Дедушку по отцовой линии я и в глаза не видел он умер очень рано, до моего рождения. А с остальными своими предками, еще дореволюционных годов рождения, успел и повидаться, и пообщаться.
Правда, не так часто, как хотелось бы: мы с 50-х годов жили в Казахстане, а дед и бабушки так и оставались на своей родине, в Татарстане, куда мы изредка ездили в гости, а они к нам еще реже, потому как дорога дальняя, а они тогда были уже в возрасте.
Фото сделано, скорее всего, в соседнем, через иртышскую паромную переправу, райцентре Иртышске. Из внуков на нем только одна Роза. Ну, про себя я уже сказал, Рината тогда тоже, скорее всего, не было дома он учился в Павлодаре. Ну а другого моего младшего брата Рашита могли оставить дома на хозяйстве, когда поехали ненадолго в Иртышск: тамошних татарстанских земляков навестить, сфотографироваться