Тем не менее, доктор А.Г.Качурина поручила мне проводить плановую вакцинацию окрестного населения против чумы. Дали мне коробку с ампулами вакцины, шприцы, халат, а также тихую пожилую кобылку. Чабаны, выпасавшие овец, традиционно разбросаны по всему участку мелкими бригадами в пять-десять человек, за много километров друг от друга. Ну, а я на своей лошадке трусил помаленьку от становища к становищу, любуясь красотами безбрежной пустыни. Встречали меня везде радушно, уважали «шумологов» (казахи обычно не выговаривают звук «ч», заменяя его на «ш»). Врачи-противочумники всегда оказывали им квалифицированную медицинскую помощь, столь редкую в этих глухих уголках страны, не считаясь с погодой, временем суток. Пользовали лекарствами из отрядных аптечек и, конечно же, совершенно бесплатно. Меня, представителя столь славной когорты, угощали прохладным, освежающим айраном или шубатом (сквашенным овечьим или верблюжьим молоком), чаем со свежими лепешками, а то и бесбармаком. В их юртах, на ночь глядя, можно было и переночевать, развлекая хозяев при тусклом свете керосиновой лампы новостями с «большой земли», беседами о достижениях медицины, способах предупреждения заражений опасными инфекциями. Так в конце августа я добрался до урочища Ак-мола, за пятнадцать километров от отряда, где узнал, что в семье чабанов накануне по неизвестной причине умерла девочка, которой было 12 лет. Она проживала со своей семьей в землянке, выкопанной в песке и застланной досками, сверх которых была навалена стог различного срока сбора кумарчика. Это такое пустынное растение (из семейства Амарантовых растений), хороший корм для скота. А семена его издавна перемалывались чабанами в муку, из которой пекли лепешки. В той куче на крыше землянки поселились мыши, что меня особенно насторожило. Пришлось срочно, на этот раз, где рысцой, где галопом, к явному неудовольствию моей старушки, возвращаться в отряд и докладывать начальнику об этом ЧП. Та приказала мне выяснить причину смерти девочки. По ее мнению это вряд ли могло быть заболевание чумой, так как эпизоотий на территории этого урочища не было выявлено. Но, как говорится, чем чёрт ни шутит! Девочка могла заразиться и от случайно оставшегося на этой территории чумного зверька, или, находясь возле отдельной «чумной» норы, подвергнуться укусу блохи. Ведь теоретически чума на природно-очаговом участке полностью не может исчезнуть, иначе, откуда же, спустя некоторое время, возникают «разлитые» эпизоотии? Поскольку ни инфекционистов, ни патологоанатомов в отрядах не предусмотрено, все это проделать было поручено мне, тем более, что я на первом курсе мединститута работал санитаром на кафедре судебной медицины, а на старших курсах принимал участие на операциях на кафедре общей хирургии. Считаю неэтичным описывать процедуру вскрытия трупа девочки, еще и осложненную отсутствием помощника и вполне понятным крайне негативным отношением к этому ее родителей и других членов бригады. Но долг есть долг. Все было сделано по правилам. Кусочки органов (печени, селезенки, легких, пробу крови) я доставил в лабораторию отряда для бактериологического исследования. К вящему удивлению отрядных специалистов, через сутки на питательных средах выросли типичные колонии чумного микроба! Пришлось срочно вводить карантин на чабанской стоянке, направить туда работника для недельного наблюдения за состоянием здоровья членов бригады, провести им профилактическое лечение антибиотиками, обработать стога кумарчика на крыше той землянки хлорпикрином. Заодно в отрядный изолятор «загремел» и я: а вдруг нарушил противоэпидемический режим при вскрытии! Принял и курс инъекций стрептомицина эффективного средства лечения и профилактики чумы. К сожалению, зоогруппа, затравившая стог кумарчика, не отловила перед этим обитавших в нем мышей. А их можно было бы также исследовать на чуму и установить причину заражения девочки. Досадный «прокол»!
О случае заболевания чумой на «благополучной» территории было тут же доложено, как это и полагалось, Минздраву СССР. В отряд срочно прибыла министерская комиссия во главе с самим Начальником отдела особо опасных инфекций Б.Н.Пастуховым. В числе членов комиссии были известные в стране ученые, доктора наук Б.Е.Осолинкер, И.С.Тинкер лауреаты Сталинской премии за работы по ликвидации природных очагов чумы. От Среднеазиатского противочумного института в комиссию вошел кандидат медицинских наук М.Ф.Шмутер. И вот после изучения выделенной культуры чумного микроба комиссия пришла к выводу, что штамм этот не из дикой природы, а вакцинный! А кто занимался в отряде вакцинацией? Ну, конечно же, Семиотрочев! Он каким-то образом и «загрязнил» пробы органов!
О случае заболевания чумой на «благополучной» территории было тут же доложено, как это и полагалось, Минздраву СССР. В отряд срочно прибыла министерская комиссия во главе с самим Начальником отдела особо опасных инфекций Б.Н.Пастуховым. В числе членов комиссии были известные в стране ученые, доктора наук Б.Е.Осолинкер, И.С.Тинкер лауреаты Сталинской премии за работы по ликвидации природных очагов чумы. От Среднеазиатского противочумного института в комиссию вошел кандидат медицинских наук М.Ф.Шмутер. И вот после изучения выделенной культуры чумного микроба комиссия пришла к выводу, что штамм этот не из дикой природы, а вакцинный! А кто занимался в отряде вакцинацией? Ну, конечно же, Семиотрочев! Он каким-то образом и «загрязнил» пробы органов!
Тут я вынужден разъяснить тем, кто не знаком с микробиологией чумы, суть вопроса. В то время считалось, что чумной микроб, Yersinia pestis, существует в виде двух крупных разновидностей «океанической» и «континентальной». Они принципиально отличаются друг от друга способностью разлагать глицерин, что легко улавливается на специальных лабораторных средах. «Океаническая» разновидность, не реагирующая на глицерин, циркулирует среди грызунов субтропиков (Индия, Океания), в основном на разных видах крыс, не впадающих в зимнюю спячку. «Континентальная» же разновидность приспособилась к грызунам стран умеренного климата, прежде всего к зимоспящим суркам и сусликам. Это весьма остроумно объяснял В. М. Туманский, автор монографии «Микробиология чумы», которая считается классикой в литературе по чуме. По мнению Виктора Михайловича, в организме грызунов, впадающих в зимнюю спячку, микроб может длительно сохраняться потому, что использует для питания не только кроветворные органы хозяина, но и накопленный за лето жир, богатый глицерином. При этом не обращали внимания на явное противоречие: песчанки, тоже признанные «основными хозяевами» «континентальной» разновидности, в спячку-то не ложатся! Как это относилось к моему случаю? Дело в том, что в пятидесятые годы шли активные поиски противочумных вакцин, прежде всего из числа культур чумного микроба, выделяемых в природе, с ослабленной вирулентностью или вовсе авирулентных, то есть не способных вызвать заболевание, но обладающих свойством повышать иммунитет к чуме у привитого организма. Был создан и апробирован целый ряд таких вакцин, но наиболее эффективной тогда, да и теперь, считалась и считается противочумная вакцина ЕВ. Она изготовляется из «океанического» штамма, выделенного в 1926 году от умершего от бубонной чумы человека с такими инициалами. После пятилетних пересевов на искусственные питательные среды получили вариант, не вызывающий заболевания, но обладающий хорошими иммунными свойствами.
Так вот «мой» штамм не разлагал-таки глицерин! Для комиссии все стало «предельно ясным»: девочка погибла не от чумы, а в посевы ее органов попала эта вакцина! Ситуация сложилась поистине нелепая!
Да, я занимался вакцинацией, но не ЕВ, а вакциной «117», разработанной Среднеазиатским н. и. противочумным институтом. И этот штамм относился к глицерин-позитивной разновидности! Вакцина же ЕВ имелась в отряде для проверки качества лабораторных питательных сред. Но к этой работе я не был допущен, так как не прошел еще курсов специализации. Ну, так и с какой же стороны я мог быть «виновен» в возможном заносе в посевы той злосчастной вакцины? Насколько компетентно комиссия провела проверочное исследование, не мне, начинающему, разрешалось судить! Я же стал спорить с «корифеями», забыв святые правила субординации. Предлагал методы, позволяющие не только различать «континентальные» от «океанических» вариантов, но даже установить серию вакцины, если именно она стала причиной загрязнения посевов. Но все было бесполезно, вывод комиссия сделала однозначный: Семиотрочев нарушил режим работы с особо опасными инфекциями! Грех недопустимый, правда, несколько смягченный тем, что я еще не прошел полагающихся курсов специализации по чуме. За это в свою очередь получили выговоры начальники отделения и эпидотряда, допустившие к работе неподготовленного молодого специалиста. Ну, а я, во исправление столь фатальной ошибки, был отправлен на полугодичные курсы при Ростовском противочумном институте. Позже я узнал, что в тот же период врач Астраханской противочумной станции А.Ю.Штельман выделил от полуденной песчанки подобный глицерин-независимый вариант, о чем он опубликовал статью в сборнике трудов станции. Потом и я, уже после специализации, снова выделил в западной части песков Кошелакского отряда, такие же культуры от блох, паразитирующих не только на диких грызунах, но и на птицах, обитающих в норах сусликов. И опять это посчитали моей очередной лабораторной ошибкой, за что мне снова пришлось долго и малоуспешно защищаться. К большому моему сожалению, А.Ю.Штельман, молодой, подающий надежды врач, ушел из жизни в отряде по причине банального аппендицита помощь пришла слишком поздно. А спустя несколько лет, зоолог-паразитолог В.Л.Шевченко, используя эти материалы, защитил кандидатскую диссертацию о роли птиц в развитии эпизоотий чумы на грызунах. Я же, уверенный в своей правоте, добивался изучения роли «авирулентных» микробов в эпизоотии чумы. Немногочисленные командировки, которые мне выпадали для замены отсутствующих по различным причинам врачей эпидотрядов, способствовали продолжению моих исследований. Так, в 1960 г., работая на территории Волго-Уральских песков в Кара-Айгырском эпидотряде, я обнаружил, что беременные самки местных гребенщиковых песчанок при введении им вакцины ЕВ погибали с типичными для чумы изменениями их внутренних органов. Позже эти факты были подтверждены исследованиями Н.Н.Хрусцелевской, старшего научного сотрудника Среднеазиатского н. и. противочумного института. На основании выполненной работы она защитила кандидатскую диссертацию о роли беременных песчанок в эпизоотологии чумы. Значительно позже врачи эпидотрядов стали периодически находить глицерин-негативные варианты микроба чумы в других природных очагах этой инфекции на территории СССР. В конце концов, после многолетних нервотрепок, необоснованных «санкций» в отношении специалистов, выделявших «неправильные» штаммы, к восьмидесятым годам и в научной печати было признано, что «с позиций сегодняшнего дня можно утверждать, что значение ферментации глицерина как признака, характеризующего глубокие изменения в биологии чумного микроба, переоценивалось. Вот так. Ну, а мне-то почти десять лет пришлось жить под подозрением в «неряшливости» при бактериологических исследованиях, в упрямом отстаивании своей правоты, раздражающем начальство.