Креончик поморщился и отвернулся, ни на толику не поверив клятвонарушителю. Несмотря на нашествие в тот год несметных полчищ барабашек и домовушек, Креончик отказывался верить в жизнь вне «материалистической подоплеки».
Вот, собственно, и вся деревня, в которой предстояло дерзать только что пребывшим шефам.
Едва автобус затормозил, на крыльцо Правления высыпала толпа встречающих, состоящих в основном из невероятно грудастых женщин. По такому количеству управленцев можно было судить об успехах колхоза «Светлый путь». Несмотря на светлое название, лица у всех были мрачные. Кузоватовские были обижены тем, что из Коромысловки в штат Невада отправили всех мужиков до единого, а из Кузоватово только двадцать два человека.
Ну, подождите, коромысловские! бормотал сквозь зубы председатель Эльдар Заречный. Мы вам еще покажем Коромыслову мать.
Как отправлять в Америку, так коромысловских, вторил парторг, а как селить шефов, так у нас. Ничего, мы их так поселим, что они еще долго будут помнить.
Однако ничего не поделаешь. Обиду пришлось проглотить. Тем более что шефы ни в чем не виноваты. Парторг Петр Иванович круглый, румяный, язык, как пулеметная лента. Он первый натянул на себя улыбку при виде прибывших. А когда двери автобуса отворились и стали выходить девчонки, его глаза сделались маслеными. Он колобком скатился с крыльца и кинулся к девчонкам подавать руку. Председатель с секретаршей переглянулись.
Иж чё творит! Чистый салтан! хихикнула секретарша.
Девушки охотно подавали руки парторгу, а он, жеманно хихикая, каждой представлялся персонально:
Петр Иванович, парторг.
Ребятам он представился менее жизнерадостно, а, узрев Берестова, его лицо искривилось, как при виде лимона. Он вытаращил глаза и попятился. Запрыгнув на крыльцо, парторг принялся с ужасом что-то нашептывать председателю на ухо. В результате нашептывания лицо Эльдара Александровича вытянулось, словно в комнате смеха, и Берестов понял, что неприятности из-за его стихотворения «Тяжело в деревне без нагана» еще не скоро кончатся.
Председатель взял себя в руки, солидно кашлянул и обратился к прибывшим с речью:
Дорогие товарищи шефы, мы рады приветствовать вас на нашей родимой земле. Если вы прибыли с добрыми намерениями, то и мы к вам всей душой. Но если вы намерены смеяться над нашей родиной, тут председатель метнул строгий взгляд на Берестова, и писать пакости злопыхательного толка, то таким нет места в наших рядах.
На этих словах он запнулся и начал рыться в карманах. Видимо, речь была заготовлена заранее и совсем другого содержания. Но его подчиненные не правильно истолковали паузу, и секунду спустя из окна грянула музыка в стиле хард-рок.
Петр Иванович колобком скатился с крыльца и, весело щебеча с девчонками, повел компанию через поле в пустую школу.
Шефов провожали взглядом все жители деревни, высыпавшие на улицу по случаю их приезда. Всех ближе к ним приблизились женщины. Мужчины сгруппировались на крыльце столовой. Подростки угрюмо наблюдали издалека, и только дети вприпрыжку бежали за шефами до школы.
Единственной, кого не было среди встречающих, это Танечки Цветковой. Хотя нет! Еще одна семья не вышла встречать гостей. Это семья Кудрявцевых.
7
Сорокатрехлетняя Елена Ильинична Кудрявцева сидела на диване и зябко куталась в шаль. Несмотря на то, что на улице стояла жара, ее поминутно бросало в дрожь. Окна избы были занавешены, дверь закрыта на крючок, а сама она, не мигая, смотрела, в одну точку. Рядом с ней находились семнадцатилетняя дочь Ирина и пятнадцатилетний сын Сережа.
Мама, ну, прекрати, плаксиво упрашивала дочь, капая на сахар валерьянку. Сколько можно страдать из-за такой ерунды?
Из-за ерунды? выдохнула женщина, переведя шальной взгляд на дочь. Ты это называешь ерундой?
Ну, мама, ну перестань! прогнусавил сын, уткнувшись ей в плечо. И так страшно!
По телу женщины прокатилась дрожь. Она обняла своих детей и шмыгнула носом.
Ой, боюсь. Как я боюсь! Если б вы знали?
Мы знаем, мама, обречено шмыгнул носом сын.
Прекрати нагонять страху! возмущенно потребовала дочь.
Взгляд женщины упал на кошелек, который лежал на столе, и который являлся причиной ее ужаса.
Это нечистые деньги. От них надо избавиться, прошептала Елена Ильинична.
Значит, избавиться? А нам, значит, лапу сосать? хмыкнула дочь. Сообразишь же ты, мать! А может, это нам Бог посылает? Из жалости!
Глупенькая, судорожно вздохнула женщина, еще сильнее прижав голову дочери к груди. Жизни не знаешь. Бог посылает только детей. А деньги зарабатываются потом и кровью.
Елене Ильиничне было от чего прийти в ужас. После ужасной смерти мужа денег стало катастрофически не хватать. Каким все-таки не был Антон безалаберным, а хозяйство держалось на нем. После его смерти все стало разваливаться на глазах: крыша протекла, завалинка рассыпалась, проводка перегорела, а на голову начала ошметками валиться штукатурка. Хорошо, что председатель Кузоватово предложил переехать в его деревню. Однако и в новом доме, в который переехала семья Кудрявцевых, в прошлое лето остро встал вопрос с перекрытием крыши и заливкой фундамента. Также нужно было перекладывать печь и укреплять полы, которые со дня на день могли провалиться в подпол. Только где взять денег? Колхозных грошей едва хватала на еду. На одежду детям уже приходилось выкраивать. Так дойдя до предела, Елена однажды с плачем бросилась на колени перед иконой и взмолилась, чтобы Господь на небесах обратил внимание на ее отчаянное положение.
И буквально на следующий день случилось удивительное. Отправившись утром на работу, Екатерина Ильинична внезапно наткнулась на кошелек. Он лежал сразу перед калиткой, хоть и в траве, однако не заметить его было невозможно. Изумленная женщина подняла его и открыла. Бог ты мой! Он был туго набит деньгами.
Ильинична покрутила головой по сторонам. Никого. Да и кто мог быть на окраине деревни в половине пятого утра. У несчастной женщины и мысли не было присвоить эти деньги. Если она и пересчитала их, то из чистого любопытства, а еще из-за того, чтобы найти хозяина. В кошельке лежала неимоверная сумма: восемьсот пятьдесят рублей. «Да в деревне и нет ни у кого таких денег», с удивлением подумали Ильинична, и, сунув кошелек в карман, направилась на ферму.
Бабаньки, я неподалеку от своего дома нашла кошелек! произнесла вместо приветствия Ильинична. Признавайтесь, кто потерял.
Я, в один голос крикнули бабаньки. А сколько там было денег?
А угадайте!
Тридцать рублей! закричала самая толстая доярка, чьему вымени позавидовала бы любая корова.
Куда загибаешь? перебила другая. Двенадцать рублей сорок восемь копеек. Кошелек замшевый. Защелки металлические.
Да ну тебя, Матрена! Ты этот кошелек потеряла три года назад, запшикали со всех сторон.
Имей совесть, подруга! Дай другим угадать.
Однако никто не угадал. Никто даже приблизительно не назвал суммы, которая лежала в кошельке. Ильинична поняла, что из фермерских никто не терял кошелек. Никто не терял его и из механизаторов, хотя все в один голос уверяли, что кошелек потерян именно ими.
Вот покажи, Ильинишна!
Не покажу. Вы сами должны знать.
Как же мы можем знать? А может, это и не кошелек вовсе, а портмоне? Тогда, выходит, что ты нас вводишь в заблуждение?
«А ведь точно, подумала Елена Ильинична. Это скорее, портмоне. Тогда его потерял кто-то из администрации».
Но, как выяснилось, из административных работников также никто не терял кошелька. Хотя нет. Конечно, теряли! Причем и портмоне и кошельки одновременно, однако данный кошелек, или портмоне (пес его знает, в чем разница?) не терял никто.
Что оставалось бедной женщине? Пустить эти деньги на хозяйственные нужды. Это получилось само собой. Елена Ильинична ни в коем случае не хотела присваивать чужие деньги. Она намеривалась отдать их потерявшему по первому требованию, если он опишет кошелек и назовет точную сумму, или хотя бы близкую к точной. Однако таковой не объявлялся, и не было никаких предпосылок, что объявится.
Когда слишком прижало с крышей, Елена Ильинична решила взять из кошелька сто шестьдесят рублей на ее починку. Но только взаймы. После того, как крыша была приведена в порядок, начала превращаться в труху завалинка. Пришлось взять взаймы и на завалинку. А что делать? Не лежать же деньгам без движения? Это приводит к их удешевлению. Так, кажется, пишут в газетах. Хотя этот процесс не совсем понятен для рядовой доярки. Не об этом сейчас разговор. Словом, таким образом, в течение полугода были потрачены все деньги из найденного кошелька. С одной стороны, Елена Ильинична приходила в ужас от мысли, что объявится хозяин и нужно будет наскрести эту сумму, а с другой стороны хозяйка в глубине души радовалось, что теперь у нее с домом и с хозяйством чин чинарем.