Сегодня
Сегодня, в день празднования Светлого Христова Воскресения, мне вспоминаются события теперь уже многолетней давности. Помню, это было тоже на Пасху, я тогда только в школу ходить начал, точнее, перешел во второй класс. Был четверг, моя бабушка красила яйца, а наша соседка, очень набожная женщина, Клавдия Львовна, пекла куличи. Дом утопал в весеннем солнце и постепенно наполнялся ароматом свежей выпечки. Сам же воскресный день мне не запомнился, но в памяти осталось то, как христосовались видимо, потому что это было для меня тогда необычным. Почему-то я очень стеснялся и смущался, а бабушки смеялись и подбадривали меня и всех нас, детей нашего старого доброго дома.
Так и жили, по-простому. Время летело, но Пасха была и оставалась в нашей семье. Моя осведомлённость в этих вопросах, пусть и небольшая, всегда вызывала интерес у одноклассников. Время тогда было атеистическое, и нередко, уже в старших классах, девчонки надо мной подтрунивали на Светлой неделе: «Игорь, давай-ка иди к нам христосоваться!» И я опять краснел и очень смущался. Позже, когда я подвизался в православной гимназии, паломничал по монастырям, участвовал в богослужениях то чтецом, а то и алтарником, многое стало понятным, естественным и простым. Вот и сегодня больше всего думается о простоте. Ушли былые заботы о куличах, цвете яиц и толщине свечей, утихли, с обретением знаний, обсуждения основ и канонов церковной жизни, но осталось главное простая радость и тишина в душе. Пишу, а на подоконник тем временем села синичка и тихонько дзинькнула Я посмотрел на неё. Птица наклонила головку и в ответ как-то по-особому тепло взглянула на меня. Мне даже показалось, что синичка при этом улыбнулась. И тут она опять дзинькнула и, слегка подпрыгнув, улетела. «Воистину Воскресе», прошептал я ей вслед, и это получилось как-то само собой. И мне опять вспомнились те далёкие годы детства, и я улыбнулся.
По велицей милости твоей
Иногда это случается, и тогда я ликую и плачу, молчу и теряю всякое самообладание Я не знаю чего-либо большего, что происходило когда-нибудь со мной, ибо это настолько глубоко, настолько искренно, что всякое слово, сказанное вослед остаётся только эхом охватывающих меня в этот момент переживаний. Иногда это случается, и оно происходит внезапно, оно может начаться в любое время и в любом месте. Оно много больше, чем могла бы позволить себе моя душа, если бы я просто этого захотел. Иногда это случается, и я понимаю, что это любовь бесконечно прекрасная любовь ко Христу. Каким-то удивительным образом душа зрит и различает Его красоту, Его глубочайшую мудрость и простоту, Его безупречную правду и естественность, и тогда я ничего не могу с собой сделать меня охватывает чувство, которое можно определить только, как боль, но эта боль совсем иная, эта боль до невозможности сладкая, исполненная высочайшей нежности и благодарности, на которые я только способен. Это боль любящего до самозабвения сердца. И тогда я понимаю, что живу, живу по-настоящему, живу сейчас и живу так, как должен был бы жить всякую минуту своей жизни, всякое её мгновение и от этого становится ещё больнее, больнее и слаще, и даже нахлынувшие слёзы не спасают от этой несравнимой ни с чем муки любви ко Христу, единственно верного из всех дозволенных человеку страданий, того самого иго, что во благо и того самого бремени, что легко есть.
Десять достаточно
Увы, но наше несовершенство и делает жизнь сложной, сложной для нас самих же. Отсюда сложно всё: и представление наше о мире, и знания, и наше понимание веры. Особенно сложны человеческие отношения, где несовершенство присутствует с обеих сторон, а это и личные отношения, и отношения с родителями или детьми, и деловые отношения, и дружба. Если считать, что детализация всякого закона обратно пропорциональна человеческому совершенству, а оно так и есть, то остаётся только дивиться, насколько современный человек не совершенен в сравнении с человеком прошлых веков. Если, скажем, Моисею было достаточно десяти заповедей, чтобы привести людей в согласие, то сегодня конституции и кодексы буквально пухнут от бесконечных уточнений и поправок. На наших руках десять пальцев, и пальцы ног к счёту привлекать совсем не обязательно. А если серьёзно, то всё это и есть результат разросшегося по миру несовершенства. Неопытность, незнание, необразованность постоянно плодят детализацию, которая, в свою очередь, приводит к бесконечным спорам и разногласиям, растёт количество мнений, причём мнений несовершенных людей, а это почти что катастрофа. Дискуссии ведутся людьми, заведомо не знающими и плохо образованными, лишёнными чувства такта и при этом ещё и плохо воспитанными, о чём свидетельствует невообразимый ор, стоящий в аудиториях телепередач, где единственная задача участника это подавить чужое мнение и навязать своё, опять же несовершенное. О какой истине, рождающейся в спорах, можно говорить, когда, во-первых, истина вообще не рождается таким образом, а во-вторых, как можно, взяв два цвета, к примеру, синий и красный, пытаться получить тот, который в них не входит, скажем, белый? Всё это и есть несовершенство. Самосовершенствование есть процесс закрытый, камерный, и идёт он при глубоком погружении в себя, в свои размышления, с отслеживанием собственных неточностей и ошибок, с последующим деланием надлежащих выводов. Это, если хотите, процесс не только понимания, но и раскаяния. Именно таким образом всякий следующий оному постепенно и возвращается к десяти (этого более чем достаточно) Ветхозаветным Заповедям безо всяких поправок и уточнений. Обратите внимание, что миром правят семь, а не семьдесят нот; четыре, а не сорок четыре стороны света. Семь цветов, десять чисел и в этом всё гармонично и всего понемногу, и только мнения растут, как на дрожжах. Сколько людей, столько и мнений напомнят мне, но и это не так. У современного человека на каждый случай не одно, а несколько мнений, ибо нет предела несовершенству. Совсем не случайно Христос учил нас тому, чтобы наше «да» соответствовало тому, что означает «да», а «нет» всему остальному. И это остальное Он отводил в область лукавого, в область несовершенного.
«Ночное рандеву на бульваре Роз»
Есть такие встречи, в задачу которых входит только одно: чтобы вам дали хороший подзатыльник и всё. Но, оказывается, и этого мало, ибо вам нужно ещё и осознать то, за что вы его получили, и при этом не обидеться, иначе в следующий раз вы получите затрещину, но только уже от самой жизни, которая так выстроит обстоятельства, что вам вообще будет некуда деваться, а «утренний восход не будет ни чист, ни свеж». И слава Богу, что это так.
Лайк
Я поздно узнал, что такое «лайк», хотя можно было и догадаться. Узнал я это из уст Сосо Павлиашвили, из рекламы. И всё-таки интересно, как будет звучать глагол от этого существительного «лайчить», «лайкать» или просто лаять? Последний, вроде как, занят А как будет называться человек раздающий «лайки»? Лайкер? Лайкист? Лайкмен? Лайкировщик? Лайкатель? Лайкрук? Лайкбриг? Лайкорг? Лайор? Лайксор? Лайкосан или Санлайк? Лайколог? Лайкодиллер? Лайкопуз? Лайкфорвард? Лайкодатель? Лайкостав? Спец по лайкам? Лайкбат? Лайковик?
Представьте (это к женщинам), что к вам подходит очень приятный господин и с нежной улыбкой говорит, что ему очень лайчится ваше платье или очень полайчилось, как вы улыбнулись. Если в программном обеспечении нашего сознания русский язык прописал глагол «нравиться», имеющий директорию к корню «нрав» и, соответственно, такие понятия, как нравственность, нравы и нравоучение отвечают за глагол «нравиться», то для «лайка», кроме породы собак, пока ничего не приготовлено, разве что только «лаять». Что ж, давайте тогда лаять, простите, давайте «лайкать» пока что «лайкать».
Поэт и Бог
Казалось бы, обычный вопрос: почему человек, зная, что так поступать нельзя, всё равно это делает? Но этот вопрос по-прежнему не имеет определённого ответа, а точнее, отвечающий на него по обыкновению уходит в рассуждения и постепенно теряется в них. И всё-таки, есть ли ответ? Да, есть!
А ответ такой: всё дело в том, что знания сами по себе ещё ни о чём не говорят, ибо знания это далеко не опыт, и потому сила всякого знания не столь велика. Сам же вопрос парадоксален, а это значит, что ответ на него обязан быть ясным и однозначным, ибо многорассудительность окончательно заведёт нас в тупик. Известно, что ясность и краткость всегда были и остаются сродни гениальности. Не один год я искал ответ на этот вопрос, искал в книгах, искал, странствуя и вопрошая, но так и не получил в ответ ничего определённого. Как вдруг случилось чудо, обыкновенное чудо, а для того, чтобы вам было понятно, о чём речь, позволю себе напомнить известное всем стихотворение Александра Сергеевича Пушкина. Думаю, что вскоре и для вас ответ станет очевидным. Итак:
О, сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух,
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг,
И случай, Бог изобретатель.
В стихотворении шесть строк. Давайте рассмотрим каждую в отдельности. Читая текст с первой строки, зададим себе вопрос: а о каких же открытиях может говорить нам Александр Сергеевич, да ещё и чудных? Ответ мы получим, но позже, когда вникнем в суть этого произведения, а посему перейдём сразу ко второй строке, точнее стиху, говорящему нам о знаниях, которые сам поэт называет не иначе как просвещением. Слагатель этих строк понимает, что знания требуют практики, ибо сами по себе они слабы в решении трудных задач. Знания должны быть апробированы, а это и есть опыт. Именно поэтому, возвращаясь к началу нашей беседы, я снова повторяю, что большинство людей, зная, что оно плохо, всё равно это делают. У них просто нет опыта прохождения проблемы. Можно сказать, что многие из нас, если не все, просто обречены так поступать. Что ж, вполне, как говорится, эволюционно. Итак, человек совершает плохое, дабы получить опыт и впредь постараться избегать и не делать дурного. Хорошо, пусть так, но, как показывает практика, человек всё равно продолжает делать это дурное. Обжигаясь на молоке, на воду не дует, по крайней мере, так поступают многие из нас. Не так ли?
И вот теперь-то мы обратимся к четвертой строке стихотворения, где поэт, будучи и сам гениальным, говорит, что подобную задачу можно решить только с помощью гениального подхода, а гений это ведь друг парадоксов, так как он выходит за рамки фронтальной логики. Представляете, человек получил знания, полез на рожон, заполучил горький опыт, набил шишки и всё равно продолжает лезть куда не надо! Привычка, как говорится, вторая натура. Разрешить парадокс может только гений, только он со своим гениальным решением. Скажу честно, но я такие примеры встречал. Кстати, гомеопатия как наука именно этим и занимается, излечивая болезнь ядом, подобным тому, что вызвал болезнь, и, надо сказать, весьма успешно. И все же поэт не останавливается на этом, понимая, что и гений может оказаться в затруднении, и вот тогда в этом пушкинском шедевре и появляется самая загадочная строка, где мэтр говорит нам о случае, причём таком, когда сам Бог, да ещё и изобретатель, решает проблему. И этому случаю есть название. Какое, спросите вы? Покаяние Да, именно покаяние и есть тот самый случай, который приходит к нам от Бога, приходит вместе с Ним. Случайностей не бывает, ибо случай и есть Бог и это открывает нам поэт. Всякий случай, пред которым слабы знания и меркнет разум, когда ваш опыт смешон и молчит, есть ни что иное, как Богоприсутствие в вашей жизни, и это необходимо понять и принять. Это, можно сказать, наивысший аргумент бытия, когда Господь таинственным образом решает нашу ситуацию, решает так, как Ему и только одному Ему оно ведомо.