Я некоторое время сидела на коленях, смотрела на закрытую дверь, утирая кровь, и не могла поверить своим ушам: мать такого мне еще не говорила. Конечно, она говорила гадости, но все же не так. Хорошо еще бабушки в это время не было, а то бы и от нее досталось за то, что я матери перечу. Заставила бы, как обычно, заниматься домашними делами без отдыху, как рабыню, а потом без ужина заперла бы в комнате.
Я была в шоке. Слова матери снова и снова вонзались в мою душу, словно иглы, и вызвали такую боль, что я готова была упасть в обморок. Одно было очевидно: я ей не нужна! И так было всегда!
Наконец она сказала правду в лицо. Но, несмотря на то, что подобный исход предполагался, я была в шоке. Остановив кровотечение, я побрела к себе.
Вечером она мне устроила обещанный скандал, при этом вернулась еще более злая, чем ушла готовилась, наверное. Естественно, без рукоприкладства не обошлось, хорошо, что хоть снова до крови не избила. После этого я долго не могла уснуть, да и вообще этой ночью я почти не спала. У меня не выходили из головы слова матери, произнесенные еще утром. То, что она говорила вечером, я почти не слушала, да и удары, несмотря на силу, были почти не ощутимы, болело все внутри. Она просто вымещала на мне звериную злость.
Я долго ворочалась, а как только засыпала, меня начинали мучить кошмары, где главную роль играла мать, и я сразу просыпалась. И там она умудрялась меня достать. Под утро, когда я немного оправилась от шока, мне пришла в голову мысль бежать отсюда. Я подумала: «Почему я терплю унижения, оскорбления и побои? Надоело!.. Пошли они все!!! Лучше убегу к отцу. Пусть женятся! На здоровье!»
На рассвете, когда еще звезды мерцали на небе, я собрала вещи, оставила на кровати записку (не знаю, правда, зачем), вылезла из дома через окно и двинулась в путь. Дорогу я толком не знала, но быстро сориентировалась по прихваченной с собой карте. Наш старый дом был расположен на северо-востоке, если идти от дома бабушки по тропе, а потом необходимо было свернуть, чтобы обойти овраг и бурелом, но выяснилось это много позднее. Вот только я не знала, где искать север, восток, юг и запад.
Так что в целом я совершенно не знала, куда идти.
«Я больше не смогла вытерпеть этого! Бегу!
Отец меня ждет и приютит!
Не пойму одного зачем я ей была нужна?
Ее копией я бы не стала в любом случае!
В общем, к черту все это! Теперь кошмар в прошлом»
Глава 5 Жизнь в сумерках
Итак, я фактически осталась без крова. Но подсознательно чувствовала, что возвращаюсь домой. В душе ощущалась свобода, как будто я вышла из тюрьмы.
Однако эйфория была недолгой. Как дойти к отцу я не знала. От бабушкиного дома пролегали две четкие лесные дороги, не считая той, которая ведет на шоссе. Компаса у меня не было. Я подумала, что можно было бы выйти на шоссе и двинуться по нему, но тут же поняла, что просто не помню, куда идти дальше. Ведь на шоссе много ответвлений и поворотов.
Я попробовала вспомнить, как мы ехали на машине в тот злополучный день рождения. Но, так ничего и не вспомнив, я решила послушать свою интуицию и отправиться туда, куда она меня поведет: авось выберу правильный путь
Наверное, это была одна из глупейших ошибок в моей жизни. Потому что либо внутренний голос мне солгал, либо у меня его вообще нет. Мало того, что я пошла не той дорогой и, тем более, как выяснилось позднее, вообще в другую сторону, так я еще и заблудилась после нескольких часов ходьбы по «зеленой улице». К счастью, я вышла на опушку, где оказался домик лесника. И сам лесник был вовсе не старик с бородой, как у лешего, каким он мне раньше представлялся по детским книжкам и рассказам, а парень лет двадцати семи. Он мне любезно помог, накормил. Правда, пришлось ему солгать, чтобы у него не возникло каких-либо дополнительных вопросов. Я сказала, что еще вчера гуляла и заблудилась. Он был несколько обеспокоен этим, ведь когда маленькая девочка одна гуляет в лесу, это у любого вызывает опасение (куда родители смотрят?), но тогда я ничего другого не смогла придумать, чтобы объяснить свое пребывание в лесу ранним утром.
Правду говорить было глупо, так как, скорее всего, о случившемся он бы поставил в известность мою мать или, что было бы хуже, отвел бы меня к ней. Он предложил мне остаться на ночь, а завтра подвезти меня на машине до нужного места. По его словам, завтра должен был приехать его дядя на машине. Но мне эта идея не понравилась, и я тут же отказалась. Попросила только указать мне дорогу на карте и сказать, в какую сторону идти. Лесник предложил меня проводить, но я опять же отказалась, добавив, что отец меня учил самой выбираться из сложных ситуаций. Пожав плечами, он согласился. Расчертив карту, он пояснил, где северо-восток и дал с собой компас, со словами: «Больше не теряйся!». Я поблагодарила его и отправилась в путь.
Правду говорить было глупо, так как, скорее всего, о случившемся он бы поставил в известность мою мать или, что было бы хуже, отвел бы меня к ней. Он предложил мне остаться на ночь, а завтра подвезти меня на машине до нужного места. По его словам, завтра должен был приехать его дядя на машине. Но мне эта идея не понравилась, и я тут же отказалась. Попросила только указать мне дорогу на карте и сказать, в какую сторону идти. Лесник предложил меня проводить, но я опять же отказалась, добавив, что отец меня учил самой выбираться из сложных ситуаций. Пожав плечами, он согласился. Расчертив карту, он пояснил, где северо-восток и дал с собой компас, со словами: «Больше не теряйся!». Я поблагодарила его и отправилась в путь.
В итоге я оказалась у бабушкиного дома только к вечеру. Мне даже самой стало интересно, как это я так далеко забрела, что вернулась назад только сейчас. Из этого дома я хотела исчезнуть как можно быстрее, а получилось так, что не ушла ни на метр.
Я обогнула его со стороны леса, но все же заметила, заглянув за забор, что во дворе стоит та самая машина, на которой мать ездила с неизвестным мужчиной.
Все окна были раскрыты, и вдруг я услышала голоса, доносящиеся из ближайшего к забору окна. Я подкралась и решила послушать.
Надо признать, я убежала как раз вовремя. Мне удалось выяснить, что мама от меня отреклась! Она сегодня же поехала в суд и отреклась. Вот такая вот мамаша! То есть, я ей была так же не нужна, как Сережа и отец. Она бы меня все равно в детдом сдала, или даже, может, выставила бы за порог, если б я не ушла сама.
«Но для чего она меня тогда увезла от отца?» подумала я в очередной раз, но теперь получила ответ из разговора:
Я думала воспитать ее по-своему, но она не поддавалась чтобы я ни делала, как бы ни приручала плюс за нее должны были идти алименты, вот и все. Но когда они ко мне стали поступать в таком объеме я поняла, что это бессмысленная затея
Ну, ничего другого я и не ожидала услышать. Вот почему она относилась ко мне на две трети как к скотине, и лишь на треть как к законной дочери.
Затем моя бывшая мама с ее новым женихом вышли из кухни, и, видимо, направились в спальню. К моему счастью, мать всегда закрывала окна только перед сном с другой стороны, от этого в доме часто бывали сквозняки, и можно назвать чудом то, что я редко болела. Но сейчас мне это было на руку, поскольку на кухне осталась еда: половина курицы и немного картофельного пюре. К вечеру я жутко проголодалась, а потому решила тихонько поесть и прихватить с собой съестных припасов, чего я не сделала раньше.
Без шума у меня, конечно, ничего не получилось. Я зацепила рюкзаком пустую кастрюлю, когда уже собралась уходить. Но, слава богу, я быстро выскочила из окна и нырнула в ближайшие кусты у забора. Оттуда я видела, как мама подняла кастрюлю и наглухо закрыла ставнями окно. По пути я миновала свою комнату. Заглянув в нее, я обнаружила, что моей старой мебели уже нет. Вместо нее стояла новая дорогая мебель, и даже компьютер. Я сначала подумала, что обозналась, но, увидев старую философскую пометку фломастером на подоконнике со своими инициалами «мысль о жизни или смерти одна и та же мысль М.А.», написанную корявым почерком, я поняла, что комната, все же, моя. Ясно, что обновы предназначались не мне, а, скорее всего, мама сделала себе что-то вроде кабинета.
Я разозлилась, но когда я немного успокоилась, меня стало клонить ко сну. Ночевать на улице оказалось не так приятно, как мне представлялось ранее. Повсюду слышались странные звуки, шорохи, голоса ночных птиц. И, как назло, у бабушки забор был только для вида, весь в дырах, да и сам еле держался. Поэтому мне было жутко страшно, особенно просыпаться ночью, но, все же, снова засыпать удавалось довольно быстро.
Посреди ночи начался дождь, перешедший в грозу. К счастью, я захватила с собой непромокаемый плащ, и с помощью нескольких палок, валявшихся рядом, соорудила что-то вроде шалаша. Было сухо, но холодно, сквозняк замучил. Под звуки капающего дождя, скрутившись калачиком, я вновь уснула.
Наутро был туман и холод. Я встала, потянулась, сложила свой «шалаш», взяла вещи и двинулась в путь. Проходя мимо, я случайно заглянула в мамину комнату. То, что я там увидела, наверное, всем понятно, и не требует объяснений. Мне стало до такой степени противно, что чуть не вывернуло наизнанку. Такого разврата я еще не видела, впрочем, я вообще ничего такого не видела тогда. Я решила скорее уйти отсюда.