Все это знают. Мыши едят насекомых. Значит, ты должна меня съесть. Теперь понятно?
Звучит логично, проникаясь симпатией, сказала Мышь, только есть одно «но», следующую тираду она буквально прокричала в лицо пауку, Я не ем насекомых! И ткнула пальцем в его сторону, словно обвинитель на суде, произносящий последнее слово.
Паук зашипел и затаился. А Мышь опустила руку и посмотрела на него долгим материнским взглядом, в котором было намешано все нерастраченная любовь, понимание, столовая ложка нежности и щепотка грусти.
Как тебя зовут, малыш? наконец спросила она тихо.
Паук помолчал, покрутил немного глазами и пробормотал что-то под нос.
Громче, пищалка!
Хьюго
Послушай, Хьюго и запомни навсегда. Я, Мышь, не ем ни пауков, ни бабочек, ни тарака Мышь резко замолчала на полуслове и подняла глаза в потолок. На долгое время в комнате воцарилась тишина. Хьюго вглядывался в лицо Мыши и пытался понять, о чем же она думает. За четыре с половиной минуты молчания на нем отразились пять оттенков отчаяния, смешанных с острым удивлением, сосредоточенная задумчивость, заправленная предвкушением успеха, задрапированная скепсисом надежда, затем расцветающая под лучами раздумий тихая радость и, наконец уверенный в своих силах и предназначении триумф.
С этим редким в наших широтах выражением на лице Мышь наклонилась к Хьюго и тихо, но твердо сказала: Вот теперь, дедуля, у меня и вправду есть план.
Странно, но паук не отшатнулся от Мыши, как он делал, движимый инстинктом, раньше. Он застенчиво улыбнулся и хрипло спросил: Почему ты назвала меня дедулей?
Забудь, ответила Мышь, Мы сейчас с тобой пойдем пить чай, и ты мне все расскажешь.
Так они и сделали и просидели за кухонным столом до самого вечера. Пили приторный от меда чай, общались. Мышь рассказала о визите дедушки, о проклятых тараканах, которые не дают спокойно жить, о душевных метаниях, мучивших ее в последние дни, а скорее даже недели, если не месяцы. Хьюго поведал о невесте, о том, как они познакомились в семьдесят третьем углу (если считать по часовой стрелке от спальни Мыши) под самой крышей их дома и как он сразу же понял Блэки его половинка. И пусть она чужестранка, попавшая в город с грузом древесины на корабле из Северной Америки. Это не имеет значения. Так бывает, встречаешь кого-то и словно тысячу лет уже знаком. А потом пришла депрессия, накрыла с головой за две недели до свадьбы.
Я сам себя не понимаю! закрыв лицо лапками, прошептал Хьюго, Я так сильно ее люблю!
Эй, Мышь положила лапку на одну из лап паука на цветастой скатерти, Все будет хорошо, малыш! У меня есть кое-какие соображения на этот счет. Опиши-ка мне свою Блэки.
Улыбка озарила лицо Хьюго: О! прошептал он, Она чудесная! Видела бы ты, как ловко она плетет сеть! Хьюго покачал головой и звонко щелкнул языком, А как она готовит комариный коктейль! Сказка!
Ты говорил, она маленькая и черная?
Да, такая миниатюрная и ловкая, как никто другой на целом свете! Я никогда не видел такого черного цвета, она блестит, как черный алмаз, манит как осеннее ночное небо! Ее лапки стройные и цепкие Видела бы ты как она плетет паутину!
Понятно, сказала Мышь одобрительно, Есть у нее здесь родственники?
Нет, ответил Хьюго, Их разлучили. Это грустная история. При разгрузке в одном из северных портов вся ее семья пропала.
Угу, Мышь почувствовала себя героем детективных рассказов, проницательным сыщиком в погоне за уликами, Говорила ли она что-нибудь про своего отца?
Она не любит об этом вспоминать
Ясно Скажи-ка мне, а есть ли у нее, она на секунду замялась, Ну такое Красное (О, боже, дай мне силы!) Есть ли у нее красное пятно на брюшке?
О, да, ответил Хьюго, Есть. Ярко красное на черном Но почему ты спрашиваешь?
В виде песочных часов? уточнила Мышь.
Откуда ты знаешь? спросил Хьюго. По лицу пробежала тень недоверия.
О, малыш, я старая Мышь, когда-то блиставшая в высшем свете Парижа, сказала Мышь с грустной улыбкой на лице, Я знаю так много, что половины забытого мной хватило бы для нормальной жизни всех жильцов этого дома, лукавая улыбка заиграла на ее мордочке, Думаю, мне еще придется встретиться с твоей невестой.
Но зачем?
Чтобы помочь тебе, малыш.
Чтобы помочь тебе, малыш.
Как ты можешь помочь мне? вскричал Хьюго, сделав ударение на слове «ты», И зачем тебе это?
Видишь ли, сказала Мышь, доливая чай в кружку Хьюго, Я понимаю твое недоверие. У нас обоих в жизни появилась большая проблема. Так? спросила она, и не дожидаясь ответа, кивнула сама себе, и продолжила: Мы сами не можем ее решить. До сегодняшней встречи я понятия не имела, как мне с этой проблемой справиться и как с ней дальше жить. Теперь знаю. Тараканы должны трепетать, лишь услышав мое имя! Ты, Хьюго тот единственный, кто может помочь мне проучить их. А я могу помочь тебе. Главное, она подняла вверх палец, я думаю, что знаю, как.
Паук внимательно слушал Мышь, слова обволакивали исстрадавшуюся душу, и впервые за несколько дней он почувствовал себя лучше. Далеко на горизонте, еще слабый, едва народившийся, забрезжил лучик надежды. Хотя Хьюго и не понимал, откуда Мышь знает такие подробности про Блэки, и как она может ему помочь, если он и сам не понимает, что с ним происходит, он, почему-то ей поверил.
У нас мало времени, малыш. Надо что-то делать! Мыши не терпелось действовать.
Ну уж нет! решительно сказал Хьюго, стукнув кулаком по столу, Так не пойдет! Прежде ты все расскажешь мне. Если на самом деле знаешь, о чем говоришь, а не ломаешь тут жалкую комедию в стиле «Ах я такая просвещенная и добродетельная самаритянка»! глаза Хьюго сверкали.
Вот такой Хьюго мне нравится! воскликнула Мышь, Тебе определенно идет воинственный настрой и нам это в дальнейшем пригодится. Точно готов услышать всю правду?
Хьюго кивнул так решительно, что стукнулся подбородком о грудь.
Ладно. Слушай, Мышь отпила немного чая, не спеша и вдумчиво, дабы оттянуть неприятный момент и, наклонившись к Хьюго, и глядя ему в глаза, как удав на кролика, прошептала: Твоя невеста черная вдова!
Стены не обрушились, мир устоял, но в голове у Хьюго все тут же встало на свои места. Он тоже отпил чая, почесал лапкой затылок, и опустил взгляд вниз на скатерть с крупным орнаментом из георгинов. Багровые лучи солнца из окна на удивление тонко играли с рисунком на скатерти. Головки цветов казались объемными и реальными, почти колыхались от ветра.
Ты знаешь, что это значит? участливо спросила Мышь, Мне объяснить?
Не нужно, буркнул Хьюго, Теперь понятно, почему я так мучаюсь.
Инстинкт?
Он, проклятый, ответил Хьюго, и тяжело вздохнул, Но ты уверена?
В том, что это инстинкт? спросила Мышь.
О господи, Мышь! сердито сказал Хьюго, Про Блэки?
Все сходится, малыш
Ладно, махнул рукой Хьюго.
Возникла неловкая пауза. Она всегда появляется в такие моменты, эта глупая девочка. Стоит и хлопает глазищами, будто вот-вот разревется.
Иди отсюда, глупышка, шепотом попросила ее Мышь и кивнула головой на окно. Ведь все знают, неловкие паузы не пользуются дверьми. Та в ответ пожала плечами, такими худыми, что казалось, рубашка вот-вот соскользнет с них на пол, и всем тогда станет еще неловче, посмотрела на Хьюго, потом на Мышь и мелкими шажками двинулась к окну. Когда она перевалилась через подоконник в сад, Хьюго покачал головой в недоумении и прошептал: Моя любимая черная вдова