Повзрослев, в третьем или четвертом классе, на пионерском сборе, с вожатой разучивали:
Мы кузнецы, и дух наш молод,
Куем мы счастия ключи.
Вздымайся выше, наш тяжкий молот,
В стальную грудь сильней стучи, стучи, стучи!
Мы светлый путь куем народу,
Полезный труд для всех куем
Дальше вспоминаются песни Дунаевского из кинокомедий «Веселые ребята», «Волга Волга», «Весна». Их помню и люблю, их все знают и сегодня. Голоса у меня никогда не было, и я больше слушал. Пел только, когда нельзя было увильнуть. Когда сгоняли в Актовый зал сразу несколько классов и готовили школьный хор к приезду проверяющего, из Министерства или даже из Москвы. Песни те давно не поют, но какие-то куплеты врезались в память на всю жизнь.
Если знание сегодняшней жизни черпаешь из зомби-ящика, песни эти весьма актуальны. Одна из них называлась «В защиту мира!».
В защиту мира, вставайте люди!
Ряды тесней, страна к стране!
И пусть над миром сильней орудий
Призыв наш реет: Не быть войне.
Вторую «Гимн демократической молодежи», недавно случайно услышал в какой-то радиопрограмме, и на память вдруг пришли строчки:
Дети разных народов,
Мы мечтою о мире живем.
В эти грозные годы
Мы за счастье бороться идем.
В разных землях и странах,
На морях-океанах
Каждый кто молод,
Дайте нам руки,
В наши ряды, друзья!
Не только идейно выдержанные песни сохранила память, когда вспоминаю дворовые посиделки 50 х годов. Пацаны, старше меня, под гитару пели, а мы слушали и подпевали, не забываемые поныне, «Фонарики ночные».
Сижу на нарах, как король на именинах,
И пайку серого мечтаю получить.
Капель стучит в окно,
А мне уж все равно,
Я никого уже не в силах полюбить
Очень популярна в Баку, в те годы, была песня про Али бабу.
Лишь только вечер в Стамбуле наступает,
В ночных притонах ударники стучат.
Али Баба танцует и вздыхает,
Им овладеть все женщины спешат.
Али Баба! Ты посмотри, какая женщина!
Она танцует, флиртует, смеётся и поёт.
Позже, уже в Мингечауре, старшеклассниками, на посиделках пели больше романтические, а не лагерные песни, хотя разделить их можно лишь условно.
А ну-ка Боб, поговорим короче,
Как подобает старым морякам!
Я опоздал всего лишь на две ночи,
Но эту ночь без боя не отдам!
Сверкнула сталь, сошлися в круг матросы
И закипел кровавый жаркий бой
Они дрались за пепельные косы
За блеск очей в тумане голубом.
Эти песни не имеют срока давности. Их пели узники ГУЛАГа в 30-е годы, поют в ХХӀ веке зэки сегодняшних тюрем и лагерей.
Удивительно, память сохранила слова колыбельных песен, длинные куплеты школьных и дворовых песен, и стерла многие серьезные события.
Чаще вспоминаются, конечно, бодрые, жизнерадостные песни и мелодии, с экранов кинотеатров. Услышишь песню, и вспомнишь фильм, год, в каком классе учился, в каком кинотеатре смотрел, кто сидел рядом. Во времена детства и юности, были песни и без пропагандистского уклона, и политического наполнения. Они сохранись, поются и сегодня, их передают по радио и ТВ.
Дворовые развлечения
Как и сверстники с нашего двора, я не был послушным маменькиным сынком, увлекающимся только самокатами и собиранием марок. Как и все хулиганил, дрался в нашей «банде» с мальчишками соседних кварталов, вместо школы отправлялся на «шатал», бродить по городу, кататься на трамваях в отдаленные районы города. Популярностью пользовалось опасное трамвайное лихачество: впрыгивание на площадку и спрыгивание с нее на ходу. В те времена в трамваях двери автоматически не закрывались. Лишь в начале 50 х появились первые вагоны с автоматическими дверьми, и на ходу уже не запрыгнешь на подножку. С новыми школьными друзьями во время «шатала» отправлялись на Баилов, в районы Черного и Белого города прокатиться на трамвае 6. Это был необычный состав из одного вагона, прозванный, как зверь в «Докторе Айболите», Тяни Толкаем. На конечной остановке вожатый переходил в конец вагона, садился в свое кресло, и трамвай возвращался обратно. Так и ходил в Белом городе «шестой» по одним рельсам туда сюда. Вожатый, время от времени, остановив вагон, выскакивал и пытался задержать пацанов, устроившихся на подножках и бундере, чтобы сдать в милицию. Мы знали, он только грозится и снова цеплялись, как только вагон трогался.
Лето после четвертого класса запомнилось походами с пацанами в городские купальни на бульваре. Конечно, в тайне от родителей. Кто же отпустит одиннадцатилетнего мальчишку без взрослых купаться не просто в море, а в городской купальне, где вместо морского дна подвесной плавающий пол, в который можно и провалиться?
Бабушке говорил, что пошел кататься с горки на самокате по Первой Нагорной, а сам на трамвае спешил в город, на бульвар. Годом раньше папа первый раз привел меня в это замечательное место в центре города городские купальни, в бассейн, отгороженный от моря решетчатым забором, полом, укрепленным под водой и позволяющим поддерживать глубину, чтобы детям не захлебнуться. Взрослые и мальчишки старше купались в открытом море.
После демобилизации папы с военной службы, мы с ним приходили в купальни каждое воскресенье, иногда еще и с мамой. Родители оставляли меня в бассейне «лягушатнике», а сами плавали в открытом море. Мама быстро возвращалась, боялась оставлять меня без присмотра, вдруг в дне бассейна доски разойдутся, или вредители сделали дырку в полу, и я провалюсь, хотя я умел плавать.
Городские купальни находились в середине тогдашнего Приморского бульвара, против Девичьей башни. От набережной, на полкилометра в море уходила широкая деревянная эстакада. В конце она разделялась на две части и упиралась в купальный городок, второй раз открытый еще в 1912 году, перед мировой войной. Если посмотреть на купальни сверху, сооружение имело вид якоря и делилось на две половины: женское и мужское отделение. В каждом были бассейн с полом для не умеющих плавать, лестница в открытое море, трамплин для прыжков, индивидуальные номера с лестницей в бассейн или в открытое море, имелся душ с пресной водой. На крышах купален находились солярии или, как их называли, «загоралки».
Папа рассказывал, что купальни в море, открыли еще до его рождения, в 80 е годы ХӀХ века. Многократно перестраивали, и мы застали уже не такими, как на старинной открытке: над водой возвышается сказочное здание в виде изящного летнего дворца. На обратной стороне открытки приводилась цитата из газеты «Каспий» за 1914 год, в ней сообщалось, что новые бакинские купальни оригинальное сооружение на воде, напоминают сказочный дворец. Ничего похожего в Европе пока нет, если не считать Ниццы.
Мои тайные купания с дворовыми пацанами бабушка разоблачила, а затем и родители узнали. Как бы ни оттирался керосином и мылом, смыть с тела мазутные напоминания удавалось не всегда. Редкие радужные нефтяные пятна плавали в море при любой погоде, хотя купались мы лишь в дни, когда ветер (Норд), дул с берега и нефтяную пленку уносило в открытое море.
Меня наказали на всё оставшееся лето, не стали выпускать во двор в первую половину дня, я должен бы несколько раз звонить маме, удостоверяя, что гуляю только во дворе. Теперь я стал посещать городскую купальню только с родителями и не каждое воскресенье. Мама чаще выбирала электричку на пляжи Загульбы или в Бузовны.
***
В 50 е годы началось резкое понижение уровня Каспия, море мелело, в те же годы увеличивалась добыча нефти в море, всё бо