«Могло быть и четыре, если бы не тот мужик, толкнувший меня», мрачно думала Саша.
Мать переключила канал показывали шахтёрский городок.
Переключила ещё раз показывали поломанную страну.
Девушка тихо заметила:
Столько про нас говорят, а сделать никто ничего не может.
Цэ велика политика, а мы малэньки люди, телевизор выключился. Никто не знает о нашем существовании.
Но мы жители одной страны, Саша бросила палец на жёлто-голубую карту, скрывающую облезлую часть стены. Почему по нам долбят свои же?
Они думают, що творят пользу своими ракетами с неба. Они хочут нас освободить.
От кого нас освобождать, мама, от кого?
Считают, що треба освободить от нас же самих. Полагают, що таки, як твой папа или дядя Серёжа террористы.
т-тУфк-з
Не хочу, чтобы так было! воскликнула дочь, ударив кулаком по стене.
Карта пошатнулась и чуть не упала.
Я тэж не хочу. Алэ що нам делать?
Теперь у Саши не нашлось ответа. Она молча доела суп и, поставив тарелку в раковину, очистила посуду тоненькой струйкой из-под крана.
На ночь воду отключают. Девушка потопала к себе в комнату, чтобы переждать этот удручающий момент.
Сегодня холоднее, чем вчера. Слышно пушечную канонаду и грохочущие взрывы вдали. Поэтому засыпала в наушниках, погружаясь в сон под музыку Boards of Canada.
Утром пропустила все уроки.
Когда пришла мать, Саша уже позавтракала.
Ничего не болит?
Почему ты меня не разбудила? Я проспала!
После вчерашнего не стала тревожить. Хотела, щоб ты отдохнула.
Я не ранена и не больна. В школу всё равно ходить буду.
Дочка закрылась у себя.
Через полчаса открылась и, набравшись смелости, убежала в гости к однокласснице.
На улице мало людей. Раньше их было гораздо больше. Троллейбусы ещё катались, но девушка решила пройтись на своих двоих. И так уйму времени проводила в тесном помещении.
Вот здание, где обитает подруга Яна. Типичная девятиэтажка. У балконов торчат кондиционеры, у парадных подъездов сидят бабушки. Так и не скажешь: идёт война. Разве что на деревьях развешаны цветные метки, указывающие, где ещё ловится сигнал сотовой связи.
Саша пешком поднялась на восьмой этаж и нажала круглую кнопку в электрощитке.
дз-з-з
Кто? раздалось из-за двери.
Тхэквондо.
Сашк, крикнула Яна и открыла дверь. С тобой всё ок?
Да так. Попала вчера под удар, невозмутимо ответила Саша.
Вот скотины, уже центр города бомбят. Около рынка, да? В школе об этом говорили.
Ну такое-е девушка забралась внутрь прохладной квартиры и, сев в кресло, взялась за старый журнал. А ещё что?
Ещё вояки приходили. Рассказывали, где предохранитель на пистолете, и дали боевую гранату подержать. Тяжеленная такая.
Значит, ничего не пропустила. Папа научил меня обращаться с оружием.
Закрыв журнал на развороте с жирным заголовком "Неизведанные удовольствия", девушка устремилась на балкон.
Слу, брякнула Яна. Сегодня вроде без дождя, полезем в супермаркет? А?
Идея быть арестованной Сашу не слишком привлекала, но скучать в пустой квартире без связи хотелось ещё меньше.
Когда девочки выпили два стакана чая, они вышли на улицу и пошагали знакомым маршрутом в район аэропорта. По пути то и дело попадались частные дома со шрамами от артиллерийских снарядов, а дорога была поцарапана осколочными минами, будто с неба кто-то плюнул железной слюной.
Чем ближе к супермаркету, тем больше отпечатков войны: всюду брошенные строения, продырявленные дорожные знаки, воронки в асфальте, застрявший металл в побитых заборах, переломанные деревья Но девушек это не удивляло.
Подруги гуляли и спокойно беседовали о кошках, встречающихся на пути. Разговаривали о фильмах, о новом кафе и о том, куда пойти учиться после школы.
На затуманенном горизонте проступило здание нового аэровокзала раскуроченная стальная громадина. Вся в дырках, многочисленных разломах и крупных трещинах.
Сань, вот проход, давай сюда.
Яна легла на бетонную плиту шестиугольной формы. Затем протиснулась под опавшим деревом и, пригибаясь, пошла в сторону магазина.
Иду, иду, сказала Саша, после чего склонилась к рельефному отпечатку железной гусеницы и поползла вслед.
Девочки подкрались к отверстию в разваленной стене и осторожно заглянули внутрь.
Иду, иду, сказала Саша, после чего склонилась к рельефному отпечатку железной гусеницы и поползла вслед.
Девочки подкрались к отверстию в разваленной стене и осторожно заглянули внутрь.
Темно. Пахнет крепким алкоголем. На полу рассыпаны мука и сахар. Подруги аккуратно прошли вдоль стены, чтоб не наследить.
Еды уцелело всего ничего. Сперва вытащили консервы, потом крупы и соль. Но ещё кое-где валялись упакованные и вполне съедобные продукты.
Девушки добрались до кондитерского отдела и торопливо забили рюкзаки шоколадом с различными сладостями.
На обратном пути стянули по банке газировки и так же аккуратно, как и пришли, двинулись к выходу.
Пролезли под упавшим деревом и увидели двух вооружённых автоматами солдат. Один держал на мушке Яну, другой Сашу.
Э. Стопэ. Кто такие? грубо спросил первый.
Да это же мародёрки, ответил второй.
Отпустите, мы не мародёры! воскликнула Саша.
пШть. я февраль, тридцатому. февраль тридцатому. задержали двух малявок в штатском. производим опознание. пШть.
Да ладно, а в сумарях тогда что? осведомился второй и сдёрнул рюкзаки. Заглянув туда волчьим взглядом, швырнул их на землю.
Почему мы мародёрки? закричала Саша. Это ведь ничейное.
А это главный разберётся. Грузи их, приказал первый.
пШть. февраль тридцатому. нужен транспорт. подозрение на шпионаж. повторяю, подозрение на шпионаж. пШть.
У меня брат тоже на фронте служит, он вас всех проучит, лучше отпустите нас. Мы же свои! голосисто сказала Яна.
Доброволец? спросил первый.
Ополченец, позывной Моторама, слышали о таком?
Слышал, заявил второй и подошёл к Яне. А. Да, я эту дылду знаю. У неё ещё приступы бывают. Ну их на
Ладнэ. Проваливайте. Но если ещё раз здесь застукаем отвезём в штаб.
Первый закончил говорить и ткнул автоматом в рюкзаки. Девочки наспех подобрали свои вещи, развернулись и, не оглядываясь, убежали в город.
пШть. февраль тридцатому. отбой на транспорт. отбой. пШть.
2.2
В этот день они счастливо покидают страну. Уже прошли регистрацию на рейс и миновали предполётный контроль. Мама сдала весь багаж, а у Саши остался рюкзак с мягкой игрушкой барсука, телефоном и фотографией семьи, когда отец ещё был жив.
Зайдя в комфортабельный салон, они поднялись на вторую палубу и подошли к своим местам. Саша уселась возле иллюминатора и принялась рассматривать здание аэровокзала.
Когда девушка заприметила рабочий аэродром, то искренне изумилась. Она не привыкла, что в аэропорту разъезжают гражданские самолёты, а не танки.
До сих пор Саша видела взлётную полосу наяву лишь у себя в городе, но ни разу оттуда не взлетала. Вскоре непрерывные ракетные обстрелы разобрали аэровокзал на молекулы. Каждый день от него отваливались куски, и новое здание становилось всё уродливей и уродливей. Дольше всего держалась диспетчерская башня. Её строили основательно и уничтожали тоже основательно, обстреливая с обеих сторон.
Сегодня семья переезжает в более спокойное место. Казалось, этот волнующий миг никогда не настанет. Саша смирилась и перестала верить в адекватность, видя, какой нечеловеческий ужас творится в их городе: десятки тысяч погибли бессмысленной смертью.
Девушка свыклась с мыслями, что и сама однажды станет просто числом в "Википедии" рядом с пунктом "Гражданские потери".
Однако всё позади. Благодаря интернету маме удалось подружиться с богатым мужчиной из далёкого северного государства. Он-то и выслал приглашение вместе с деньгами для трансатлантического перелёта.
Вдруг подошёл бортпроводник и попросил застегнуть ремень. Саша не знала, зачем, но согласилась. Она глянула в инструкцию и затянула ремешок, а стюард встал между рядами и приступил к рассказу, где искать спасательный жилет.
За спинкой кресла веселилась компания шумных ребят, которые оживлённо разговаривали. Смеялись. Но Саша их не слушала. Она глядела в иллюминатор и любовалась воздушными лайнерами на бетонном перроне.
Единственный пассажирский самолёт, который видела так близко, сбили прям над её головой. Пылающие обломки градом рассыпались недалеко от Сашиного города. Разодранный металл и клочки горящей одежды навечно останутся в памяти. Сложно вообразить себе нечто хуже, а она видела военный хаос собственными глазами: человеческие останки вперемешку с багажом и рваной обшивкой, беспорядочно раскиданные по колхозному полю.