И трудно представить мне современного поэта, который сегодня бы решился написать что-то по мотивам этого шедевра, ставшего символом эпохи, а вот Игорь Царев решился, да еще в ключе прозрачности и невероятной ясности акмеизма, удачно избегая туманов и обманов символизма, что само по себе непростая задача. Это еще и рискованно, потому что исчезает тайна, на которой и держится сюжет текста. Ведь там мы так и не понимаем до конца, была ли женщина, реальна она или только призрак, только воспоминание о первой любви. И скорее всего, это «только первая снится любовь». А как же в другой системе передать то невероятное состояние и чувства, и тайну, и портрет прекрасной женщины? Кажется, что все усилия поэта обречены на провал. Но не торопитесь выносить приговор. Загляните в текст.
Старая незнакомка
Дыша духами и туманами
А. Блок
По скользкой улочке Никольской,
По узкой улочке Миусской
В разноголосице московской
Едва наполовину русской,
Ни с кем из встречных-поперечных
Встречаться взглядом не желая,
Вдоль рюмочных и чебуречных
Плывет гранд-дама пожилая.
Ни грамма грима, ни каприза,
Ни чопорного политеса,
Хотя и бывшая актриса,
Хотя еще и поэтесса,
Среди земных столпотворений,
Среди недужного и злого,
В чаду чужих стихотворений
Свое выхаживает слово.
В былинной шляпке из гипюра
Или другого материала,
Она как ветхая купюра
Достоинства не потеряла.
В нелегкий век и час несладкий
Ее спасает книжный тоник,
Где наши судьбы лишь закладки
Небрежно вставленные в томик.
Действие переносится в Москву, что характерно для Игоря, москвича, любящего этого город, скорее всего это все-таки день, а не вечер, потому она так ясно прорисована. И вроде бы совсем не похожа на ту, которая появляется «дыша духами и туманами». Конечно, это собирательный образ всех блоковских Незнакомок
Хотя и бывшая актриса,
Хотя еще и поэтесса,
бывшая актриса и вот уже великолепная Наталья Николаевна Волохова, та сама, которая пришла в его жизнь сразу же после написания шедевра, она стала Снежной маской и Снежной Девой, и столько удивительных стихотворений ей было посвящено.
Поэтесса, и возникает в памяти образ А. Ахматовой «Я пришла к поэту в гости». И это тоже она, обессмертившая его в своих посланиях, и поведавшая нам, что «У него глаза такие, что влюбиться каждый должен».
Но в современном мире она, конечно, скользит как тень, разглядеть которую может только поэт из Блоковского круга, круга избранных, отмеченных знаком, каким и был Игорь Царев. Как бы ни грустно это было сознавать, но сегодня он уже ближе к самому Блоку, чем к нам, и возможно на той самой лунной дорожке он сможет прочитать свое великолепное стихотворение.
Как и сам поэт, она ощущает себя чужой в этой шумной и яростной столице, где чаще всего не живут, а выживают, у нее же особая миссия, она
В чаду чужих стихотворений
Свое выхаживает слово.
Мы знаем по запискам и воспоминаниям самого А. Блока, что он всегда был влюблен в актрис, и Игорь Царев в данном случае выступает адвокатом поэтесс, вероятно, они ему ближе и понятнее, и до сих пор за них некому было заступиться перед Блоком и историей.
Многих поражают следующие две строчки в описании характера героини.
Она как ветхая купюра
Достоинства не потеряла.
И на самом деле на улицах столицы каждый из нас еще имел радость встречать вот таких вот старых дам, невероятных, прекрасных, которыми можно всегда любоваться, потому что они и живут, и несут себя миру достойно до самого конца. Они действительно заглянули в наш бурный мир из той эпохи. Встречали многие, а вот написать о них, так написать смог только Игорь Царев
Есть множество воспоминаний о К. М. Садовской, первой возлюбленной поэта, которой и было посвящено стихотворение «Незнакомка». Она до самой смерти хранила письма поэта, перевязанные алой лентой, и доктор, ее лечивший, большой поклонник А. Блока, видел единственное ее сокровище пачку этих писем, и не мог поверить, что это та самая женщина
Героиня Игоря Царева хранит другое сокровище
В нелегкий век и час несладкий
Ее спасает книжный тоник,
Где наши судьбы лишь закладки,
Небрежно вставленные в томик.
Это томик стихотворений, вероятно, тот самый, о котором с таким восторгом говорил Игорь Северянин.
Героиня Игоря Царева хранит другое сокровище
В нелегкий век и час несладкий
Ее спасает книжный тоник,
Где наши судьбы лишь закладки,
Небрежно вставленные в томик.
Это томик стихотворений, вероятно, тот самый, о котором с таким восторгом говорил Игорь Северянин.
Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока.
Не та ли самая эта девушка, которая прожила долгую жизнь и сохранила тот томик стихотворений с засохшими цветами, с закладками, которые остаются на память о каких то важных событиях.
Если поэтам доведется встретиться на той самой лунной дорожке, то это стихотворение Игоря Царева для Александра Блока должно быть тем чудным даром, который искупает все горечи и страдания, выпавшие на долю первого поэта серебряного века.
А что же по этому поводу осталось в рецензиях, которые стали сегодня для нас основной доказательной базой и живыми свидетельствами того, о чем я пытаюсь рассказать:
Похоже на «Незнакомку» Блока, через сколько-то лет.
Нравится!
Рукавишникова Юлия 04.12.2011 20:58
:) Так и задумывалось. Рад, что это читается между строк
Игорь Царев 04.12.2011 21:04
Хотел даже назвать текст «Старая незнакомка». Но потом решил, что посыл и так прозрачен :)
Игорь Царев 05.12.2011 12:04
А когда читательницы вспоминают о том, что в стихотворении было еще и продолжение, оно возникает в рецензии у Игоря, так мы открываем еще одну тайну этого текста:
Я вообще-то и хотел сказать, что земная жизнь без жизни книжной бедна и тщетна :)) Но окончание можно мысленно проговаривать так:
В нелегкий век и час несладкий
Ее спасает книжный тоник,
Где наши судьбы лишь закладки
Небрежно вставленные в томик.
Где седовласые вершины
Над серой плоскостью взмывают
И поливальные машины
Следы с асфальта не смывают.
Игорь Царев 09.12.2011 15:28
Есть еще и вот такое интересное замечание по поводу этого стихотворения:
Такие ещё живут в Москве. Их пошло и точно называют «уходящая натура».
Я ничего о Вас не знаю, но мне кажется Вы петербуржец, или ленинградец (как угодно).И если это так, то большое спасибо отдельное за чувство Москвы.
Джина Церович 18.02.2012 17:08
:) Я в Питере в институте учился
Игорь Царев 20.02.2012 10:54
И снова читатели говорят о том, что вспомнили и Бродского, и ясно увидели в Незнакомке А. Ахматову.
Когда есть столько различных контекстов, то сразу ясно, что текст настоящий, очень глубокий, и очень интересный. Последняя реплика Игоря Царева по этому поводу:
Да, внутренний отсыл к классике придает тут некоторый шарм. Рад, что это ощущается не только мной :)
Игорь Царев 13.12.2011 13:47
Это только самый первый штрих для того, чтобы вписать творчество Игоря Царева в поэзию серебряного века.
Нам еще предстоит обратиться к стихам, посвящённым М. Цветаевой, И. Северянину, Б. Пастернаку, Н. Гумилеву, к другим мотивам и темам самого Блока, которые прослеживаются в творчестве, о которых в рецензиях говорит поэт. В итоге открывается такая невероятная картина со-творчества, перекличек, о которой только догадывался в одной из последних рецензий один из читателей
2.
От Старой Незнакомки, из серебряного века вместе с Игорем Царевым мы возвращаемся в нашу реальность, чтобы вместе с поэтом взглянуть еще на один портрет. По силе воздействия, это творение достойно кисти Рембрандта, кстати, Игорь упоминал в рецензиях, что он учился рисовать, но потом это дело оставил, хотя у него есть навыки портретиста, и теория живописи ему, судя по всему, известна. А вот писать портрет еще одной своей замечательной героини, ему приходится снова словом, вместо картины появляется стихотворение.
В ней есть что-то и от той, первой, играющей главную роль в этой статье, но тут картина выпуклее, больше деталей, мы отходим от духов и туманов А. Блока в суровую реальность, реальность печальную, на первый взгляд,
Исчезнув с московских улочек, Незнакомка вернулась к себе домой.
* * *
Мышиный запах запустения
Витает в старческой обители.
Молчат поникшие растения,
Как будто чем-то их обидели.
А их хозяйка с кожей матовой
Почти дворянского сословия
Стихи целебные Ахматовой
И валидол у изголовья
Жизнь патефонная иголочка,
Скрипит давно немодной песнею.
На ужин только хлеба корочка,
Ведь снова задержали пенсию.
Но память о годах без отчества,
И грезы о былых поклонниках
Лимонной долькой одиночества
Украсят постный «чай со слоником».
И пусть невесел день рождения,
Душа не ведает усталости.
Она участник восхождения
К седой вершине звездной старости.
Часы идут как заведенные,
Качая маятник размеренно,
Но время, Богом отведенное,
По счастью, никому не ведомо.
Удивительный образ, вписанный уже не в вечность, а в реальность комнаты, где все бедно, но достойно.