Хотя по Ветхому Завету Бог есть сущее и только, т. е. в принципе неявленное и непознаваемое, Моисей, тем не менее, общается с Богом напрямую. Христианство продолжило овеществлять коммуникативность Бога Отца через введение функционалов Бога: Мысли Слово Христа.
Правда у Бога Отца проявляется характерная особенность: Он через Иисуса декларирует, призывает к любви. Но сам не проявляет её фактически в действии. Даже искупительная жертва Иисуса выглядит расчетливо проведённой операцией, режиссурой с заранее известным финалом, затеянной для сбитых с толку жизненным хаосом народных толп, позволяющей сделать их управляемыми в духе вполне современных технологий. Для Бога такое поведение масс естественно не представлялось загадкой исход был известен заранее. Но речь шла лишь о том, чтобы они сами этому верили и самоуправлялись в желаемом качестве, не доставляя хлопот божественному покровителю Господу. А он придёт. Когда время будет.
Собственно, об этом пишет и Дж. Райт в своём комментарии к посланию в рассуждении о молитве: «сущность молитвы не столько для получения удовлетворения от такого познания (познания Бога Ф. Г.), хотя и это имеет место, сколько ради приведения к Богу (выделено мною Ф. Г.) церкви и мира, так нуждающихся в его исцеляющей любви». Точнее, хоть в какой-то защите и руководстве.
«Бог есть любовь» фраза, клише, брошенная в массы. Её реализуемая польза содержится в «приведении к Богу» и вполне созвучна современным призывам «о приведении народов к свободе», в которой так «нуждаются» неразумные народы (сиречь «язычники», «варвары»). Реальность воплощения этой любви вполне грубая и беспощадная, о чём свидетельствует история в целом, христианства в частности. Уже у Павла явственно проступают рецидивы нетерпимости, рождаемые его еврейским подсознанием. Ветхий Завет здесь неистребим.
И ещё одна обмолвка, весьма необычная: «»труд любви». Любовь для Павла есть поле деятельности, это не эмоции, не чувства, но необходимая работа, это долг христианина.
Но вернёмся собственно к Посланию. Павел продолжает, не останавливаясь, напоминать о своей роли и неусыпных заботах в произошедших с ними изменениях: «Всегда благодарим Бога за всех вас, вспоминая вас в молитвах наших» (1:2). И обозначая свою роль посредника в общении с Богом, благодаря Его «за всех вас».
Отдавая должное рвению фессалоникийцев: «непрестанно памятуя ваше дело веры и труд любви и терпения упования на Господа нашего Иисуса Христа перед Богом и Отцом нашим», с одной стороны, благодарит их за усилия в деле веры и труде любви», но, с другой стороны, считает необходимым оценивать их заслуги как бы сверху, дистанцируясь в качестве некого верховного судьи. Речи о совместности трудов о приобщении к Богу не возникает. Он никогда не забывает напомнить особую свою значимость не столько, и не сколько проповедника, но учителя руководителя, посредника наряду с Иисусом Христом «в уповании на Иисуса Христа перед Богом и Отцом нашим» (1:3). Общность отцовства «нашего» и Иисуса Христа знаменательна, говорящая о кардинальной перестройке картины мира и характера общения с Богом в сознании Павла.
«Зная избрание ваше, возлюбленные Богом братия» (1:4) здесь можно видеть очевидное желание подчеркнуть особый «избранный» статус новообращенных, «возлюбленных Богом». Наряду с искренним пониманием и принятие этого «избрания» Павлом, очевидно использование приёма, типичного в ораторской практике, направленного на стремление обеспечить благожелательною атмосферу общения, расположить собеседников к себе. Если коротко: аудитории надо льстить. При этом вполне естественным образом вплетаются слова и о своей роли в достижении «любви и терпения»: «потому что наше благословении у вас было не только в слове, но и в силе и во Святом Духе и со многим удостоверением, как вы сами знаете, каковы были мы для вас между вами» (1:5). Т. е. как бы мы себя не оценивали, но то «вы сами знаете», мы не покушаемся на самостоятельность вашей оценки нашей деятельности, но скромно присоединяемся к ней.
И ещё одно замечание: «наше благовествование у вас было не только в слове, но и в силе и во Святом Духе». Тем самым, неявно намекается на высший уровень «нашего благовествования», воздействующее, по меньшей мере, на уровнях Слова и Святого Духа.
Далее следует завершающий аккорд: «И вы сделались подражателями нам и Господу, приняв слово при многих скорбях с радостью Духа Святого, так вы стали образцами для всех верующих в Македонии и Ахайе» (1:6). Здесь происходит пирамидальное наращивание восхваления результатов усилий фессалоникийцев в делах веры до признания их уже в качестве образцовых «для всех верующих». Но и усилий самого Павла, «подражателями» которого они являются. Наряду «с Господом», причём «нам» на первом месте, Так, между прочим, Павел на уровне подсознания как бы уравнивает себя с Ним.
И ещё одно замечание: «наше благовествование у вас было не только в слове, но и в силе и во Святом Духе». Тем самым, неявно намекается на высший уровень «нашего благовествования», воздействующее, по меньшей мере, на уровнях Слова и Святого Духа.
Далее следует завершающий аккорд: «И вы сделались подражателями нам и Господу, приняв слово при многих скорбях с радостью Духа Святого, так вы стали образцами для всех верующих в Македонии и Ахайе» (1:6). Здесь происходит пирамидальное наращивание восхваления результатов усилий фессалоникийцев в делах веры до признания их уже в качестве образцовых «для всех верующих». Но и усилий самого Павла, «подражателями» которого они являются. Наряду «с Господом», причём «нам» на первом месте, Так, между прочим, Павел на уровне подсознания как бы уравнивает себя с Ним.
Далее поток восхвалений продолжается: «но и во всяком месте прошла слава о вере вашей в Боге, так что нам ни о чём не нужно рассказывать» (1:8). Павел явно демонстративно тушуется, говоря, что заслуги его в этих достижениях незначительны или они, во всяком случае, не нуждаются упоминаниях, ибо это есть заслуга только самих верующих. И далее, для придания объективности оценке, он ссылается на свидетельство уже «со стороны»: «Ибо сами они сказывают о нас, какой вход имели мы к ним, и как вы обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и ожидать с небес Сына Его, которого он воскресил из мёртвых, Иисуса, избавляющего нас от грядущего гнева» (1:9-10). И здесь ссылка начинается с «о нас», о тех трудностях, которые «имели мы» («какой вход имели мы к вам»), и лишь затем совершается переход собственно к тому, «как вы обратились к Богу» и т. д.
Для Павла оценка собственной роли в благовествовании слова Божиего, её подчеркивание было психологической доминантой его существования на протяжении всего периода его практической деятельности, во всех ситуациях общения со всеми собеседниками и обращёнными. В тех случаях, когда он делал попытки, хотя бы из чисто прагматических соображений (см. выше), подчеркнуть достоинства и самостоятельность усилий своих собеседников в делах веры, он, невольно, сбивался на указания исходной значимости своих действий в успешности этих усилий. Подспудное ощущение мотивов собственной неполноценности давило на его внутреннее психологическое состояние. Для данного Послания оно, возможно, усугублялось очевидной неблагоприятной обстановкой в Коринфе, откуда писалось оно (послание это). И нарочито благостное описание положения в Фессалониках, по-видимому, для Павла было средством определённой психологической разгрузки в данной конкретной ситуации.
Глава 2
И Павел продолжает предаваться желаемым благоприятным воспоминаниям: «Вы сами знаете, братия, о нашем входе к вам, где он был не бездейственным, но, прежде пострадав и быв поруганы в Филиппах, как вы знаете, мы дерзнули в Боге нашем проповедовать вам благовестие Божие с великим подвигом» (2:12).
Воспоминания продолжаются в том же стиле: не я навязываю вам своё мнение, «вы сами знаете». И далее: несмотря на то, что «мы прежде пострадав и быв поруганы» (в Филиппах), мы готовы были и осуществили благовестие, испытав опасности «страдания». Подчеркнутая скромность («дерзнули») лишь усиливает величину и силу «нашей» жертвенности во имя «вашего» благополучия.
«Ибо в учении нашем нет ни заблуждения, ни нечистых побуждений, ни лукавства» (2:3). Возможно, здесь скрытая полемика с конкурентами проповедниками (ср. борьбу с оппонентами в Коринфе), но одновременно и убеждённость в искренность своих побуждений, питаемой верой в высшее своё предназначение: «как Бог удостоил нас того, чтобы вверить нам благовестие, так мы и говорим, угождая не человекам, но Богу, испытующим сердца наши» (2:4). Павел переключился на обсуждение своих собственных проблем: ему нужно выговориться, разгрузиться. Очевидно, что продолжает внутреннюю полемику с «человеками»: Бог нас «удостоил» нести благовестие, что мы и делаем, ответствуя только пред Ним, но не перед людьми, кто бы они не были. Мы «избраны» и в этом наша высшая миссия, наш крест, который мы обречены нести, не заботясь о том, как нас будут принимать. «Ибо, никогда не было у нас перед вами ни слов ласкательства, как вы знаете, ни видов корысти: Бог свидетель!» (2:5)
Вообще говоря, неясно почему Павел счёл необходимым оправдываться перед фессалоникийской общиной, которая, судя по Посланию, не выдвигала против него никаких претензий. Т. е. фактическим адресатом был кто-то другой: или враждебные проповедники, или сам Павел в стремлении успокоить самого себя в своём вечном сомнении. Опору от которого он ищет в стороннем мнении ему поверивших: «как вы знаете».