По лицу Городецкого основательно проехалась ироническая ухмылка, не вполне уместная на лице официального лица.
Сказано ведь «пути Господни неисповедимы»
Вожжа под хвост попала?
Может, и так, спокойно двинул плечом Городецкий. Так как, Александр Сергеевич: оставите дело? Я верну: честное слово! Могу дать любые гарантии!
Например? заинтересованно приподнял бровь Иванов. Городецкий забегал глазами по кабинету и взгляд его прояснился.
Например, я могу отдать Вам любое из своих дел!
Угу, хмыкнул Иванов. «Равноценный обмен».
Не понял? не соврал завотделом.
Все Ваши дела грузовиком вывези никто не заметит и не вспомнит! А меня за одно это в цугундер!
А если я смогу убедить Первого в том, чтобы решение по делу оставить на Ваше усмотрение?
Чисто механическим движением Иванов пробежался ладонью по щеке. Поворот в разговоре намечался интересный: Городецкий явно не последний дурак на свете умел торговаться.
Но Вы же будете докладывать одному из секретарей!
Завотделом уважительно посмотрел на собеседника: парень знал номенклатурные порядки.
Так и было бы раньше, но только не в этом случае. Вы правы: «вожжа под хвост попала». Кому-то там, «наверху». И теперь ни с этого дела, ни со всех причастных к нему уже не слезут. пока мы его не заболтаем.
Под пристальным взглядом Городецкого Иванов отлучился глазами за окно, но задерживаться там не стал. Оперативно «вернувшись в кабинет», он щёлкнул замками кейса и вытащил увесистую папку в «черновой» обложке: переплёта удостаивалось лишь дело, направляемое в суд.
Держите.
Дело перекочевало на половину стола Городецкого. Зав любовно огладил потрёпанную обложку.
День на ознакомление даёте?
Хоть два! уже вставая, снисходительно махнул рукой Иванов. У меня почти все документы скопированы в НП. Так, что, отсутствие дела работе не помешает.
Выдержав паузу так, словно раздумывал над необходимостью продолжения Иванов посмотрел Городецкому прямо в глаза.
Даже, если Вы или Ваши боссы надумаете «потерять» дело, у меня есть, чем его восстановить. Поэтому не стоит и трудиться
И в мыслях не было! обложился руками Городецкий. Послезавтра верну, честное пионерское!
Одна рука завотделом осталась «почивать» на сердце, а вторая уже тянулась прощаться с Ивановым
Глава третья
Саша, Пётр Николаевич уже трижды спрашивал тебя!
Заведующая канцелярией Таня красивая натуральная блондинка лет двадцати пяти, на удивление не дура и мать-одиночка первой услышала знакомые шаги Иванова, и первой же поспешила к нему кабинет.
Ну, и что ты сказала? не глядя на неё, буркнул Иванов, занятый определением «дипломата» под стол. Ногой.
То, что ты и просил: «уехал по вызову в обком».
И как Пётр Николаевич?
Иванов, наконец, высвободил ногу и глаза. Последние тут же включились в ухмылку.
Выжил после этого сообщения?
Таня рассмеялась: паническая боязнь прокурора всевозможных секретарей всевозможных « комов» давно уже стала притчей во языцех. И не только в районной прокуратуре: «слух пройдет обо мне по всей Руси великой».
Просил тебя зайти к нему сразу, как вернёшься Кстати, ему звонили из обкома в твоё отсутствие.
Знаю Ладно: «объяви меня»
Пётр Николаевич встретил Иванова уже на пороге кабинета. Весь его вид, далёкий от прокурорского, вопиял открытым текстом: «не до жиру!». Всё это взамен «уставного» «Жду не дождусь!».
Ну, что, Александр Сергеевич? Как ты?
В прокуроре дрожало всё, что только могло дрожать: губы, руки, ноги, голос и даже глаза. Не прокурор, а живая иллюстрация к строкам Высоцкого: «сегодня жизнь моя решается: сегодня Нинка соглашается».
Иванов улыбнулся и развёл руки в стороны.
Выжил, Пётр Николаевич пока
То-то и оно, что «пока»!
Прокурор трясущейся рукой подхватил Иванова под локоть, и лично сопроводил к стулу.
Садись, Александр Сергеевич. Будем думать.
О чём? приподнял бровь Иванов.
Как жить дальше!
Иванов небрежно махнул рукой.
Не нагнетайте, Пётр Николаевич! Мало ли у нас было таких дел!
Ни одного! неожиданно огрызнулся прокурор.
В каком смысле?
В смысле контроля в ЦК КПСС!
Фуфло, Пётр Николаевич! опять не захотел «проникнуться» Иванов. До Бога высоко, до царя далеко! Скоро им будет не до нас!
Фуфло, Пётр Николаевич! опять не захотел «проникнуться» Иванов. До Бога высоко, до царя далеко! Скоро им будет не до нас!
Ты думаешь?
По голосу прокурора чувствовалось, что у него уже начало «отлегать» не только от сердца, но и от другого места, куда более чувствительного к воздействиям извне. Он задышал ровнее и даже частично вернул себе привычный чахоточный румянец.
Так ведь «новая метла», Пётр Николаевич
Прокурор закусил губу: отчасти его следователь был прав. Совсем недавно кресло Генерального секретаря ЦК занял Михаил Сергеевич Горбачёв, товарищ относительно молодой, и по всему, деятельный. Отсюда был понятен расчёт Иванова на то, что это, действительно незначительное, дело вскоре потонет в массе куда более серьёзных дел нового Генсека и его команды. Хотя, наученный жизнью в номенклатуре, Пётр Николаевич не исключал и другой расклад: делу, напротив, не дадут заглохнуть. Потому что «вожжа под хвост»», потому что «шлея под мантию», потому что «кампанейщина», которая по традиции обязана заканчиваться жертвоприношением, пусть даже и ритуальным.
Новая-то она новая, Александр Сергеевич
Прокурор с сомнением покачал головой.
Только я не стал бы чересчур полагаться на фактор «новизны». Да и традиции у номенклатуры хрен разберёшь: с одного как с гуся вода, а другому на полную катушку И на скоротечность кампании я тоже не стал бы полагаться Кто знает, как далеко они решили зайти. Может, это и не капания вовсе, а первая ласточка
Иванов поморщился, и в очередной раз отмахнулся.
Не накручивайте, Пётр Николаевич! Вы награждаете этих людей отсутствующими достоинствами: мозгами, планами, коварными умышлениями. А у них этого не было, нет и не будет. Новый Генсек будет делать лишь то, что нужно для удержания власти. Так делали все до него, так будут делать и после. Всё остальное гарнир к основному блюду: умные разговоры, мелкие подачки народу, «громадьё планов» на бумаге и никаких дел!
Ну, не знаю, не знаю
Пётр Николаевич, вконец расстроенный, нервно забегал пальцами по столешнице. Лицо его посерело от невесёлых дум, а грудь медленно и тяжело колыхалась в такт им.
Может, ты прав, может нет Но нам с тобой нужно не на звёзды заглядываться, а смотреть под ноги.
Не понял? приподнял бровь Иванов.
Нечего нам гадать «на политической гуще». Мы с тобой люди маленькие А спрос с нас очень большой. Поэтому мы не можем допустить ошибки в этом деле
Прокурор в очередной раз испустил тяжкий вздох, и медленно проехался рукой по «заросшему от волнения» подбородку.
Кстати, мне звонил Городецкий
Кстати, я знаю.
И что он сказал? «дополнительно умер» прокурор, наплевав на сценарий, предписывавший частичное оживление.
Сказал, что попросил Вас не перегружать меня делами.
А ещё?
Ещё, усмехнулся Иванов, сказал, что попросил Вас упросить меня сконцентрироваться исключительно на этом деле.
Вот!
Указательный палец прокурора несколько секунд дрожал у самого лица Иванова.
Вот, Александр Сергеевич а ты мне говоришь!
А что я говорю?!
Всё внимание этому делу, Александр Сергеевич!
Прокурор от волнения взял такую высокую ноту, что «дал петуха».
«Дача» продолжилась и в следующем предложении.
Всё внимание!
А остальные, что: «по боку»?
Да то есть
Пётр Николаевич, пусть и неуклюже, но всё же вывернулся из-под насмешливого взгляда Иванова.
Что, там, у тебя за дела? Сколько всего?
Двадцать. С этим двадцать одно. Четырнадцать «живых». Все с судебной перспективой. Все «подрасстрельные». Плюс ещё хренова уйма «отказных». И материалов, за которые ещё и не брался штук десять. Ну, тех из нового прихода, которые Вы мне отписали за последние две недели.
«Четырнадцать с судебной перспективой»
Прокурор ушёл глазами «в параллельное измерение», и зашелестел губами: явно калькулировал. Спустя полминуты он «вернулся», и в заметно улучшившемся настроении.
Четырнадцать дел в суд, да ещё в областной это хорошо, Александр Сергеевич! Это очень хорошо! Когда думаешь заканчивать?
Лицо Иванова скривилось, как от зубной боли: как и любого следователя, малейшее упоминание о сроках «убивало» его «на месте».
В этом месяце дам шесть «на выход». Остальные восемь в следующем.