Из наркоза я вышла. Мне вправили вывих бедра, просверлили кость чуть повыше колена, вставили в неё спицу. Теперь три недели лежать на спине на вытяжке.
Пришёл следователь. Оказывается, наш водитель курил за рулём, уголёк с сигареты упал ему прямо на «причинное место», он не справился с управлением и вышел на встречку. Из всех, находившихся в салоне, пострадала только я одна. Он вообще отделался испугом. У пассажирки с переднего сидения лёгкое сотрясение мозга. У моей соседки справа царапина на руке. У меня вывих бедра и разорванная верхняя губа (которую мне заштопали мелкими стежками).
В палате со мной лежало ещё несколько человек. Все они были с очень «странными» травмами. Молоденькая девочка, которая вместе со своим парнем сидела в его машине где-то на набережной. Они припарковались и просто разговаривали, когда на них, прямо на крышу их машины, влетел на полной скорости огромный джип с какими-то «мажорами». Бабушка, которая только выписалась из больницы, где провела целый месяц, и в тот же день решила на радостях поехать на рынок, прикупить себе обновку к лету. Выйдя из автобуса, она пошла через дорогу И вот она снова в больнице. Женщина со сломанными рёбрами, вся в синяках и побоях, которая старательно уверяла нас и приходящего к ней следователя, что она просто оступилась и упала с лестницы.
С девочкой целыми днями находилась её мама, она помогала и заботилась и о нас всех тоже, наполняя нас любовью и оптимизмом. Это помогало хоть немного отвлечься от боли, которая изводила нас всех. Как-то вечером мы хором пели песни. Бабушка пела веселей и задорнее всех. Наутро бабушку увезли на операцию. Обратно в палату она не вернулась. Позже Наташина мама сказала мне на ушко, что она не перенесла операцию. И попросила не говорить об этом её дочери ту ждало ещё бесчисленное количество этих операций, она была переломана вся с ног до головы.
Женька приезжал ко мне почти каждый день. После работы, уставший, он тратил на дорогу только в одну сторону через весь город не меньше двух часов на автобусе. Я очень его ждала но когда он приезжал, словно какая-то натянутая пружинка лопалась у меня внутри, и я начинала плакать, выливая в этих слезах всю свою накопившуюся за сутки боль. Он недоумевал я не радовалась ему, а рыдала навзрыд и злилась так, словно не хотела его видеть. Я хотела. Но ничего не могла поделать со своей вдруг накатывавшей истерикой. Он привозил мне книги, и я целыми днями читала.
Гришку забрали мои родители и увезли с собой жить в деревню как раз началось лето, и они всё время проводили там.
Спустя три недели вытяжку сняли, я заново училась сначала сидеть от долгого лежания кружилась голова и тошнило при попытках сменить положение. Потом ходить на костылях и сгибать ногу в колене.
После выписки отец увёз меня на машине в деревню к маме и сыну. После того случая я долго отказывалась ездить на заднем сидении, вопреки всем попыткам убедить меня, что оно куда безопаснее переднего.
На костылях нужно было ходить три месяца пока на суставе не нарастет хрящ. Первый месяц я прожила в деревне, Женька по выходным приезжал ко мне. Потом запросилась в город. Меня увезли, а ещё спустя пару недель привезли и сына. «Я не хочу, чтобы вы привыкали жить без него в своё удовольствие», сказала мама. Я мучилась от ограниченности возможностей. Даже покупка сандалий для ребёнка означала необходимость поехать на автобусе в магазин, а до этого преодолеть этажи на костылях. Я объясняла Жене, чего надо купить, потом психовала, когда он покупал не то. Каким-то невероятным образом он выдержал эти месяцы моих непрекращающихся истерик. Но костыли я в итоге бросила раньше назначенного срока, и на память об этом у меня одна нога на всю жизнь чуть короче другой.
15
Я тебя люблю и хочу, чтобы мы были вместе всегда.
Мы лежали в постели, он гладил меня по волосам, приподнявшись надо мной на локте. Он часто говорил мне «люблю». Я в ответ обычно молчала. Или отвечала с шутливой интонацией «с чем тебя и поздравляю», или иногда говорила «сочувствую». Я не испытывала ни малейшего желания говорить с ним про любовь. И почему-то совершенно разлюбила поцелуи, и всеми способами старалась их избежать.
Если ты вправду хочешь быть всегда со мной, давай сразу договоримся. Я не верю в вечную верность. Вернее, верю, если это отношения длиной в год-три-пять. Но я не верю в вечную верность, когда это отношения длиной в пятьдесят лет. Всё равно в жизни что-то случается. Невозможно прожить пятьдесят лет и никем больше не увлечься, не влюбиться. Давай договоримся быть честными друг с другом. Если вдруг такое случилось, относиться к этому как к «болезни» любимого человека, которую надо просто как-то пережить. Давай договоримся не обманывать друг другу и не изменять за спиной. Как только я или ты вдруг поймём, что влюбились в кого-то другого, давай будем сразу об этом второму говорить. А дальше по ситуации. Если это серьёзно, то, чтобы не мучить друг друга, будем разъезжаться, скажем, на полгода. А потом встречаться и обсуждать, как обстоят дела. И принимать итоговое решение: либо те, вторые, отношения прекращаются, и мы дальше живём вместе, либо наши отношения прекращаются окончательно. Мне кажется, полгода достаточный срок, чтобы разобраться в себе в такой ситуации. Давай пообещаем друг другу обойтись без унизительной лжи и тайных измен за спиной. Я прощу, переживу, пойму всё, что угодно, но только не обман.
Хорошо, ответил он, обнял меня, и я заснула у него на плече.
16
Его мама позвонила и сказала, что приезжает в город на зимние каникулы. Мы обсуждали, где она будет жить. Конечно, в плане физического удобства, комфортнее у нас в отдельной комнате и не в тесноте. А вот в плане психологического комфорта ей было куда проще жить у своей дочери Жениной сестры, хоть их там и целый табор на две проходных «хрущёвских» комнаты. Мы не знали, какое решение она примет, но на всякий случай наводили порядок и готовили комнату для неё. Я волновалась: как ни крути, а всё же вроде как свекровь, с которой мне только предстоит познакомиться. Наконец, было решено, что из аэропорта она поедет к нам. И, заодно, что это всё отличный повод познакомить её ещё и с моими родителями. Мы с Женей готовили и накрывали стол к приезду родни. Мои родители по пути заехали в магазин и накупили каких-то вкусностей, стол получился красивый от пирога, который я испекла сама, до красной икры, мясной нарезки и грузинского вина, которые привезли мои родители.
И вот, наконец, она приехала. В целом, вполне приятная интеллигентная женщина, всю свою жизнь отработавшая в школе библиотекарем. Видно было, что она чувствует себя скованно в новой обстановке, но она держалась молодцом.
Больше всего её пугали мои родители. Они были из совершенно разных социальных слоёв, и она не понимала, как себя вести. Она даже побоялась при них выйти на перекур ждала, когда они уедут, чтобы «хорошо выглядеть» в глазах новой родни. Но, кажется, это всё замечала только я, и, может быть, ещё моя мама. В остальном вечер прошёл душевно и оживлённо, и они вполне даже отлично поладили.
Когда мои родители уехали, и мы с ней вышли на площадку покурить, она задала мне вопрос:
Вот смотри Ты уже побывала замужем за мальчиком из обеспеченной «элитной» семьи, а теперь вот живёшь с простым деревенским парнем. Ну и с кем лучше-то?
Меня такая постановка вопроса обескуражила.
А причём тут это всё? Кого любишь, с тем и лучше. Человеческие качества с «элитностью» не особо связаны.
Ох, не верю я тебе. Не ровня ты моему Женьке. Побалуешься с ним, высосешь да выбросишь мальчика моего. Ты-то вон какая! А он сирота-безотцовщина, нищета-голь перекатная. Зачем он тебе такой, а?
Могла ли я тогда предположить, что этот наш разговор станет для меня судьбоносным? Что эти её слова застрянут у меня в памяти и заставят потратить долгие годы на то, чтобы доказать ей, что «я не такая» Э-хе-хе
Ты хоть любишь его?
Люблю.
Ну и то хорошо. Живите, а дальше уж поглядим.
Большую часть того времени, что она жила у нас, она посвятила «инструктированию» меня, как правильно обращаться с «её мальчиком». У него нельзя ничего требовать можно только просить, правильно подобрав момент, иначе в нём поднимается протест. Он не любит обязанности и обязательства, поэтому надо аккуратно и бережно оформлять всё, что от него требуется, в виде просьб. И ещё целый список того, что он любит и не любит, от конкретных фраз до конкретных блюд.
По вечерам мы все вместе смотрели телевизор. Она обычно сидела на диване, Женя садился рядом с ней, потом укладывался, положив голову ей на колени, и она гладила его по волосам. На другом краю дивана точно так же, в точно той же позе размещались я и Гришка, клавший голову на колени мне. Две матери со своими маленькими любимыми мальчиками Одному из которых четыре, другому двадцать четыре. Один из которых называет другого «папой».
17
Наступила весна. Жизнь текла и текла. Гришка ходил в садик под окнами, всё так же то «лая» по ночам (и по удивительному совпадению его приступы всегда случались именно тогда, когда мы с Женькой, на пике возбуждения, собирались устроить особо страстную ночь), всё так же временами заливая кровью из носа подушку, одежду и тетради для занятий
Женя всё так же работал в фирме «про лесозаготовки», бухал в офисе по пятницам, возвращался домой под утро чуть живой, отсыпался всю субботу Иногда я относилась к этому спокойно как к какой-то уже сложившейся части нашей жизни, иногда психовала. Психовала искренне, ярко и импульсивно, швыряя тарелки об пол правда, в абсолютный аффект никогда не проваливалась, краем сознания всегда умудрялась выбирать именно ту посуду, которую «не жалко», старую или со сколами. Потом плакала, сметала осколки Иногда уходила к маме, но уже через день возвращалась обратно. Иногда вместе с ним ходила на их корпоративы и пьянствовала вместе с ним. Иногда его друзья собирались у нас. Впрочем, его друзья меня не любили. И я платила им абсолютной взаимностью. Это всё никак особо не влияло ни на мою собственную жизнь, ни на жизнь сына, трезвый Женя был вполне хорошим семьянином, а пьяный не был агрессивен по отношению к нам. Он, напиваясь, превращался в «дрова» и мирно засыпал в отдельной комнате. Я заходила, открывала окно, чтобы квартира не провоняла перегаром. Проспавшись, он ходил и страдал от того, как ему фигово.