Даже отбыв срок, освободившись по звонку или по зачётам, человек настолько отвыкал от нормальной человеческой жизни, насколько пропитывался лагерной гнилостью. Возвращаясь на волю, такой человек организовывал вокруг себя компанию, привлекая малолеток, и поздно или рано снова попадал в лагерь.
Репрессии усиливались, а преступность росла.
Мы не знаем статистических данных, а узнав, пришли бы в ужас.
В чём же дело? Какая закономерность действовала здесь?
Простая.
Произвол, но с благими намерениями для страны. Что стоило смахнуть со счёта миллионы людей, целые области например, осетин, крымских татар, калмыков и т. д. Это давало возможность с хозяйственным эффектом использовать излишки людей, решая вопрос безработицы, «лишних ртов», о которых сейчас не стесняются говорить с высоких трибун.
Угробить тысячи и тысячи живых людей на лесоповале, в урановых рудниках, на земляных работах Абакан Тайшет, канале Волго-Дон и даже на «комсомольской стройке» города-спутника в Крюкове под Москвой, где работало до 80.000 зэков. Вот к чему ведёт погоня за хозяйственными эффектами. Вернее, погоня за созданием себе имени в истории. Хотя Герострат был прямее в этом стремлении.
Работники мест заключения, описанные в повести «Один день Ивана Денисовича», гноили людей и продолжают гноить до сего времени. Только сейчас поступают люди 194144 годов рождения. Они обречены. Их освободят досрочно «по половине» или «по двум третям», но за время пребывания они настолько успеют морально разложиться, что последует вторая, третья судимость, а следовательно, строгий и особый режим, как для «не оправдавших доверие народа». Хотя народ тут не при чём. «Общественный контроль» осуществляется теми же чинами управления мест заключения, судов и прокуратуры, которые сами судили этих людей, а иногда просто фабриковали на них дела. Вот тот «народ», который решает судьбу зэков.
Матерщина, эротическое смакование, воспоминания о феерическом пьянстве, воровских удачах вот что заполняет досуг и мысли молодых зэков. Какая тут работа по исправлению? Должен сам осознать и исправиться. Как говорится, «спасение утопающих дело рук самих утопающих».
В чём же состоит воспитательный процесс у лиц, которым поручено воспитание зэков? Не буду отдаляться во времени и искать вопиющих примеров; беру обычную картину сегодняшнего дня.
2.1.63. В 9 часов утра входит замещающий начальника отряда. Сегодня бригада 3 не работает. В бараке сыро, на полу лужи, от двери идёт поток холодного воздуха. Зэк не находит причин торопиться вставать. На улице метель и холод, «забивать козла» рано, читать или писать темно, почему бы не полежать в постели. Начальник успевает «засечь» первых пятерых человек, лежащих с краю, и проводит с ними разъяснительную работу: предупреждает, что водворение в ШИЗО (карцер) угрожает туберкулёзом или вообще разрушением здоровья. Но ограничивается лёгкими мерами воздействия: месяц без ларька, лишение посылки на месяц то есть голод, недоедание, те же последствия, разрушающие здоровье и вызывающие озлобление против такого «воспитания».
Такое нашествие начальника кратковременный эпизод. Он осуществил свои воспитательные функции и ушёл продолжать встречу Нового года, надеясь, что его метод с неменьшим усердием продолжит осуществлять актив, то есть люди, приспособившиеся к условиям лагеря, имеющие некоторые привилегии в настоящем и в надежде на будущее.
Что может дать такое «воспитание», кроме озлобления против всех и вся, на всю систему? И они правы, возмущаться надо не бездушностью исполнителей инструкций, а системой, порождающей этот произвол.
Какова же цель такого воспитания?
Циничная: воспитание зеков-профессионалов постоянного контингента лагерей, которые «приспособились». Их не убивают переживания, они способны выполнить любую работу, подчиняться любому режиму, но не способны жить на воле. Ну и что ж. Место и работа всегда найдутся.
Воспитать покорных людей, вот цель.
Имена и условия
Итак, в деспотизме виноват Сталин, в юридическом произволе виноват Вышинский, в издевательстве над людьми виноват Берия, в развале сельского хозяйства виноват Молотов, группа и примкнувший к ним.
Мы верим.
Но эти люди отстранены. Прошло около пяти лет и более. Действительность должна была бы показать наглядно: было так скверно, посмотрите, как после них всё улучшилось. Вот такое улучшение лучшее доказательство истины.
Мы верим.
Но эти люди отстранены. Прошло около пяти лет и более. Действительность должна была бы показать наглядно: было так скверно, посмотрите, как после них всё улучшилось. Вот такое улучшение лучшее доказательство истины.
Вспомним разговоры (к сожалению, только разговоры) 1959 года о доверии к людям. Вспомним выступление главы правительства на съезде писателей, где приводилась трогательная сцена встречи главы правительства и партии с преступником, описание которой кончалось словами: «Неисправимых людей нет. Надо только подходить к людям с доверием. Правильно я говорю, товарищи?». (Возгласы «правильно», аплодисменты).
А через год новое усиление репрессий и формулировка в программе КПСС: «Беспощадно наказывать». Ни слова об исправлении, доверии, гуманности, борьбе за справедливость против «судебных ошибок». Об этом уже нет речи. Усилить репрессии и режим.
И вот режим лагерей, установленный Берией, кажется детской забавой по сравнению с нынешним режимом, который выдают за самый гуманный, но который сводится, по выражению Салтыкова-Щедрина, к тому, чтобы «стращать и не пущать».
Появляются статьи «подручных»: «Дармоеды за решёткой» и другие статьи, рисующие лагеря и колонии как курорты. Хотя на этих «курортах» на моих глазах двое повесились, один наглотался толчёного стекла, один забил себе в лоб гвоздь. Это только на одной зоне за полгода. Значит, «курорт» этот не под силу было терпеть.
Раньше, если зэк работал, он мог к положенной ему «шулюмке» купить в ларьке сахар, а иногда и масло, колбасу, консервы, даже коммерческое питание. Заработать это было не так уж легко, так как расценки работы зэка были и остаются низкими: там, где вольнонаёмный получал 24 рубля, зэк получал 9 рублей. Из заработанных денег зэк оплачивал питание, одежду и прочее (простыни, бельё, парикмахерская, которые так раздражали подручных, давались зэку не даром). Можно было получить из дома посылки, которые были так необходимы инвалидам.
В повести «Один день Ивана Денисовича» говорится с сочувствием, что зэк уже вторую неделю не получал посылку.
Теперь (после отмены режима Берия) зэк может получить посылку «в три месяца одну». Так написано в «Правах заключённого», «в три месяца одну». Но в действительности ввели не «в», а «через три месяца одну» до 5 кг весом. Опять не буду ходить далеко за примером: мне жена прислала посылку на три дня раньше срока, и посылку отослали обратно. Получив её, жена имела право тут же послать её снова с опозданием на несколько дней. Начальник заявил: «Если придёт на один день раньше срока будет отослана обратно. Позднее хоть на год».
Ларёк прекратил продажу сахара, жиров, мясных и рыбных консервов, допуская изредка растительное масло и маргарин, но в пределах 7 рублей в месяц, включая тетради, конверты, мыло.
Запретили получение бандеролей, книг и бумаги.
Запрещена пересылка бандеролей зэком с литературными произведениями и рисунками.
Положение с ларьком администрация и «общественный надзор» объясняют тем, что для нормального существования организма необходимо 3.500 калорий. Столовая обеспечивает 2.000, что, по подсчетам администрации, составляет 2/3 (в нашей юриспруденции установлена формула: дважды два приблизительно четыре), остальную 1/3 обеспечивает ларёк, но в какой степени зубной порошок или паста для бритья заменяют калории этого зэки понять не могут.
Успокоимся на 2.000 калорий.
За столом наблюдаю такую картину. У Казакова Вити «шулюмка» имеет цвет серовато-белесый, у Батанова поверхность супа покрыта жиром и видны плавающие кусочки сала. Чем же вызвана разница этих тонов натюрморта? Объяснение простое, и сами зэки считают это естественным: Батанов прораб, Казаков никто. Начальник столовой (вольнонаёмный) перед уходом домой подаёт миску повару, и тот на глазах у зэков наливает ему густой снизу и жир сверху. У хлебореза начальник обнаружил 10 порций мяса. Посудомой за сделанную услугу приносит товарищу 18 кусочков (порций) мяса, работник склада приносит
Вот вам осуществление проповеди о приспособлении к условиям лагеря. И если человеку типа Кавторанга не полезет в горло такой кусок, он обречён на гибель. Для всех остальных это естественно.
Вся эта система заставляет терять по дороге от склада до миски множество калорий, но «в среднем» их считается 2.000.