Одно из мест там всегда было, есть и будет для любимого папы. Который для нее сумел открыть этот мир, который помог ей поверить, что она может все. Каждое утро он будил ее такими словами: «Вставай, милая, пришел новый день, самый лучший день в твоей жизни. У тебя все всегда получается, вставай, моя красавица. Тебя ждет самый счастливый день. Я верю в тебя, ты у меня очень талантливая, я очень сильно тебя люблю».
Такие слова встречали ее каждое утро, и каждое утро ждал новый самый лучший день. Так было до тех пор, пока она сама, перейдя в подростковый возраст, не обрубила это. Мол, ну что за глупости, что за «ми-ми-ми». «Я уже взрослая!» заявила она тогда.
И она помнила, как папа, ее мудрый папа, даже в этот момент почувствовал ее и, без всяких нотаций, просто сказал: «Конечно, дорогая, ты с каждым днем становишься все взрослее, и поэтому все больше я ценю те моменты, когда я тебе еще нужен. Совсем скоро ты станешь самостоятельной во всем, и моя задача помочь тебе в этом. Не прожить за тебя твою жизнь, а научить тебя быть счастливой в каждом мгновенье настоящего, помочь тебе понять, для чего ты родилась, раскрыть весь твой потенциал, зажечь твою внутреннею звезду».
После этих слов он ее больше ни разу не будил, так как раньше. Как горяча молодость в своих поступках и суждениях, она так скучала по этим папиным словам. За еще одно такое утро сейчас она готова была отдать многое.
Именно поэтому, имея такое солнце внутри своего мира в виде папы, она не хотела принимать картину из грозовых туч. Этот образ ей явно не нравился и был не ее.
Как можно так относиться к отцу и так его не любить? Хотя с чего я взяла, что он его не любит, он просто сказал, что ему почти не за что его благодарить, сказал это с раздражением, злостью и неприятием, замешав это все громовыми тучами. Но он пьян и, возможно, погорячился.
Вообще, зачем я об этом думаю, сейчас самолет взлетит, пролетит положенное ему расстояние и сядет в нужной точке в наилучшее для всех нас время. Мы расстанемся, даже не начавшись.
Но что-то подсказывало ей, что она может обмануть кого угодно, но только не себя. Впервые она ошиблась, впервые в ее мир интуиции вошел образ, которому, на первый взгляд, там не было места и не должно оказаться в будущем, но он вошел. Так медленно и нежно, что ей стало ясно, что она хочет продолжения. И она решилась
София.
Что ты сказала?
Меня зовут София, повторила она.
Быть такого не может! закричал в ответ он. Ты понимаешь, как это интересно и удивительно?!
Что удивительного?
Ну, ты помнишь, я рассказывал тебе несколько минут назад о своей няне? он продолжал возбужденно говорить.
Да, помню, спокойно ответила ему девушка, не понимая, что это он так разволновался.
Это знак!
Какой знак? О чем вы?
Соф и Я.
Вы решили меня снова удивить. Мне хватит сюрпризов. Не надо мое имя раскладывать по буквам. Я с детства не люблю буквенный анализ, он у меня все время пробуксовывал, и за него я получала тройку по русскому до четвертого класса, сказала София.
Я не об этом. Хотя не могу поверить, что ты была троечницей, тут же нашелся Андрей.
Я не сказала так, ее возмущению не было предела, я сказала, что до четвертого класса у меня была тройка по русскому, это не то же самое, что «троечница», возмущенно продолжила она.
Ух ты, а мы не только обладаем завораживающими и любопытными глазами, в которых утонуть не страшно, мы еще и очень строптивы. Мне это нравится.
Мне кажется, сейчас речь не о вас, Андрей. Вы меня оскорбили. Вам не кажется, что человеку, знающему пять языков в совершенстве и коротавшему вечера своей молодости за историей Франции, не помешало бы извиниться?
Прости.
«Такое емкое и лаконичное прости. Ну а дальше? Дальше, не молчи! Ау, мой полиглот, ну хотя бы добавь пардон, спаси же скорей себя в моих глазах, иначе ты там потонешь раз и навсегда. В ответ тишина. Ну да, чего я еще ждала. Я вроде не вчера родилась, с принцем на белом коне последний раз встречалась в сказке лет так цать назад. Это была моя иллюзия. И я ей позволила случиться. Винить некого. Прости уже неплохо».
Прощаю. Хорошего полета, ответила София.
Подожди, не обижайся, не замолкай, пожалуйста. Знак, это знак.
Прощаю. Хорошего полета, ответила София.
Подожди, не обижайся, не замолкай, пожалуйста. Знак, это знак.
В чем ваш знак? ей уже стало интересно.
У меня была няня, ее звали Софи, и был Я. Для меня это долгое время было целым миром. Это было спасательным кругом, позволяющим не разбиться о скалы реальности и не потонуть в правде жизни. Каким я стал сегодня, это все благодаря присутствию в моей жизни моей няни. Понимаешь?
Нет!
Няню звали Софи, и был Я, не сдавался Андрей. Получается вместе: Софи и Я. Няни давно нет, мой мир далек от того идеального, но вдруг неожиданно появляешься ты, и в твоем имени мое прошлое, настоящее и, возможно, будущее, там вся моя Вселенная СОФИ и Я. Как будто пазл сложился. В твоем имени есть мой мир, и есть Я. Это чудо! Такого не может быть!
Так, все, хватит, я и так слишком многое себе позволила. Я поняла, вы пьяны. Вернее, я знала это с того момента, как вы ворвались в самолет и мою жизнь. Но сейчас я осознала, что это все это бред сумасшедшего, совсем скоро мы взлетим, вы заснете, мы приземлимся, я выйду из самолета, и мы больше никогда не встретимся.
Ваш мир и вся ваша Вселенная останутся с вами, приберегите их для студенток первого курса, там вам проходу не дадут, там ваши речи, Андрэ, будут иметь колоссальный успех. Только успевай выбирать из готовых открывать вам свое сердце и не только. Мы немного позволили себе пересечься, хотя изначально понимаем, что это встреча двух параллелей. Нам не суждено оставить след в сердцах друг друга. Я искренне надеюсь, что моя затянувшаяся до неприличия речь вернула вас на землю, нисколько вас не обидела и позволила вам остановить каскад ваших будущих монологов, которые еще случились только на уровне мысли. Пусть лишь мыслями, известными только вам, они и останутся.
«Вот так! Так ему и надо!» ликовал разум.
А я и не знала, что так могу. Выпалить ему такое и не заикнуться, не сбиться и даже совсем не раскраснеться. София, да ты талант. Где там собирают спикеров мира и проводят конкурс на лучшего оратора? Там твой приз. Лучший оратор-одиночка, двадцать три года, и даже не ищу никого. Зачем пускать кого-то в свой мир. Ведь кто-то другой мужского пола всегда приносит с собой горечь и боль, он пахнет разочарованьем. Даже если это случится не сразу, то это только вопрос времени, они все как будто прячут эту горькую пилюлю в потайном кармане.
Сначала все карамельно и ванильно, а потому все сменяет резкая грусть и печаль. Не надо ни с кем знакомиться, ты все правильно сделала, девочка, отшила и забыла. Да, грубо, но он сам лез на рожон, сам виноват. Протрезвев, что он там вспомнит. К тому же пока мы мило пересекались в болтовне, самолет давно уже начал задевать пузом облака, а это значит, что совсем скоро стюардессы предложат пить, есть и нам некогда и нечем будет говорить. А потом он заснет, и все закончится».
Я никогда не забуду тебя и не засну весь этот полет, так и знай! сказал Андрей.
«Неожиданно! А мальчик попался настырный и, судя по всему, необидчивый. Зачем он расстегнул ремень, сбежать от меня хочет, наверное?» продолжала вести свой внутренний диалог она.
Стюардесса мило попросила его присесть, так как мы еще не набрали нужную высоту и пилот не объявил, что можно свободно перемещаться по салону. Он пообещал это сделать, но, как упрямый мальчишка и среднестатистический безответственный представитель планеты Марс, не сдержал своего обещания, продолжив рыться на полке в своей сумке и что-то там искать.
Молодой человек, присядьте, пожалуйста, повторно пронеслось по салону в его адрес. Но такое ощущение, что, проносившись по салону, это оповещение, как будто приблизившись к нему, сделало неожиданный крюк и, изменив траекторию полета, слегка задев его правую мочку, понеслось дальше. Он же, просто почесав ухо, отмахнувшись от просьбы как от комара, продолжил рыться в сумке, слегка шатаясь. То ли от того, что пьян, то ли от того, что самолет пролетал зону турбулентности.
Есть!
«Господи, он что, уже голоден? Только не это! Сейчас он будет жать на все кнопки и просить есть. Ну почему это происходит со мной?»
Есть, я нашел ее!
Он сел, вернее, свалился снова в кресло и положил на колени книгу.