Ма, тебе эсэмэска! крикнул сын из комнаты.
В квартире грохотала музыка. Зажигательное латино. Я это уважаю по утрам. Правда, в доме в такую рань кое-кто спит, но ему не мешает. Проверено.
Прочитай, солнышко! я суетилась на кухне, как раз разливала кофе. И вообще, водружать на нос очки ни свет ни заря не хотелось.
Богдан вошел в кухню, озадаченно пялясь на дисплей моего мобильника:
«Вы снились мне всю ночь. Я болен вами» По-моему, так это слово что-то вроде о головной боли? Подписал Непонятно. И что с этим делать? Удалить, сохранить, послать другу?
Я выхватила у него трубку, с недоумением уставилась на текст сообщения.
Да, мама, ты даешь!
Ничего подобного!
У мальчика и в мыслях не было вкладывать в свои слова какую-то двусмысленную вольность. Зато я горазда на такие штучки. И боюсь, он это понял, потому что метнул в меня укоризненный взгляд, чего, впрочем, тут же устыдился. Некоторые из моих друзей считают, что он относится ко мне излишне трепетно. В его больших бархатно-карих глазах снова воцарилась чистая, как родник в заповеднике, безмятежность.
У меня прекрасный сын, во всех отношениях. Если честно, просто лопаюсь от гордости за него. Многие считают, что я перебарщиваю в этом плане, и мне не хватает объективности. Все потому что Богдан отнюдь не проявляет рвения в учебе, и вообще довольно ленив. Компьютерные игры единственное дело, для которого ему не жаль ни времени, ни сил. Барчонок, одним словом. Ну что ж, меня это тоже начинает раздражать, хотя во всем целиком моя заслуга. И потом, ему всего тринадцать. Зато есть качества, которые никто и никогда не сможет наверстать, как знания по математике. Честность, ум и доброта, к примеру, а также способность любить и сопереживать, брать на себя удар, чтобы вывести из под него тех, кто дорог Впрочем, о чудесных добродетелях сына я могу распространяться бесконечно. Угадайте, почему я назвала его Богданом? А потому что восхищенно млела, когда он был еще в зародыше. И свято верила, что этого ребенка дал мне Бог, только Он.
Дань, тебе нужно успеть погулять с Кларом, напомнила я, чтобы стереть из памяти ребенка воспоминания о нелепой эсэмэске.
Кларенс наша собака. Тоже пуп земли.
Живо откликнувшись на имя, в кухню величественно вплыл красивейший в мире, на мой взгляд, бобтейль. Красивейший, не считая, разумеется, его подруги Флоренс. Это тоже наша собака, тоже бобтейль.
А может быть, дед сподобится? со слабой надеждой сын заглянул мне в глаза.
Может да, а может, и нет. У нас не чи-хуа-хуа, Богдан, ты ведь не хочешь, чтобы они устроили дома туалет.
Я пойду с Фло, несколько ворчливо смирился он.
Ладно, сразу согласилась я. И на том спасибо. Гулять сразу с обоими псами трудно. Клар живчик, на прогулке он носится и прыгает как игривый щенок. А Флоренс дама, выходит исключительно по делам. Ей и пяти минут хватает. А вот и она. Глаз из-за шерсти совсем не видно. На кухне сразу стало тесно. Я дала домашним любимцам по горячему бутерброду с колбасой и сыром.
Кстати, ты их не причесывала вчера, мстительно заметил Богдан, прицеливаясь к творожному кольцу, Сегодня уж не забудь.
Поторопись! Наверное, это трудно считать ответом.
Конечно, я погуляла с Кларенсом, вымыла лапы обоим псам, приготовила волшебный супчик. Даже не представляю, что еще можно было туда положить. Аромат стоял зашибись. Это подтверждал и тот факт, что неожиданно из своей комнаты выплыл папа. Он так рано обычно не встает на часах всего-то начало одиннадцатого.
Доброе утро, рассеянно приветствовал он, потянувшись к сигаретам.
Проворно ныряю под его руку и, заискивающе улыбаясь, вкладываю в нее творожное кольцо:
Сначала съешь что-нибудь.
Он поморщился, но почему-то спорить не стал.
Тогда дай кофе что ли
Сию минуту! Я просто обязана уложиться в одну минуту, потому что циферки на микроволновке, показывающие время, мелькали как звезды при переходе в гиперпространство. Когда-нибудь меня точно уволят за опоздания злостные и неизменные, где бы я ни работала. Не знаю, почему до сих пор этого ни разу не случилось. Теперь уже поздно что-то менять в своей жизни. И все-таки, каждый раз, как только я появляюсь в офисе, кто-то да взглянет на часы, кто-то просто уставится со значением, и я предполагаю во всем этом сдержанное такое осуждение. Это меня нервирует.
Откатив по кухонной стойке кофе поближе к папе, героически дожевывавшему нежнейший эклер, я уже застегивала брюки.
Телефон и очки, напомнил он, мечтательно разглядывая снежинки за окном, Ты на машине?
Мой мобильник нашелся в хлебнице. Быстро повесила его на шею:
На метро. Нет времени.
Выскочив из подъезда, я все-таки не пожалела несколько драгоценных минут на суетливые колебания: может быть, все-таки взять машину? Там печка. Но нет. Пометавшись между дорожкой к стоянке и спуском к дороге автобусной остановке метро, я, наконец, определилась и чуть ни бегом бросилась к метро.
Коллеги уже часа полтора как парились на своих рабочих местах, когда я вбежала в офис. Работаю здесь уже больше года, и меня все более-менее устраивает. Я главред журнала «Большие перемены». Вообще-то должность моя довольно условная. Издает его крупная медиакомпания и т.д. и т.п. Не буду утомлять, разъясняя всю несуразную структуру нашего конвейера. Не это главное. Ребята в редакции зубастые, энергичные. Я их, правда, порядком распустила, но в разумных пределах. То есть, главное мое требование чтобы все было по-моему. Без вариантов. Только и всего. И мне почему-то кажется, если что на них можно положиться.
Все было бы неплохо, однако недавно произошло нечто, нарушившее устоявшийся порядок. За кордон свалил гендиректор нашей богадельни и неделю назад, ну да, в прошлый четверг, навестивший по этому случаю офис президент вызвал меня на ковер. Во всяком случае, я так думала, потому что в то утро, по обыкновению, заметно припозднилась.
Вопреки моим опасениям, Вячеслав Иванович Погодин смотрел доброжелательно, хотя и с каким-то непонятным сомнением. Точно трусливый пассажир, поднимающийся на борт ТУ-154 образца 1968 года. Он (Вячеслав Иванович, а не трусливый пассажир), если вам интересно, мужчина не слишком высокий, не худой, но и полным его не назовешь. Черноволосый с легкой проседью, черноглазый, можно даже сказать интересный, к тому же верх элегантности. Словом, завидный мужик. Заговорил Погодин приятным голосом, почти ласково:
Елена Сергеевна, я хотел бы обсудить с вами перспективы компании.
Это меня несколько ошарашило, но я держала лицо.
Вы должны знать, я о вас самого высокого мнения. Вы человек творческий, отлично ладите с людьми, он сделал паузу, которая, должно быть, позволяла мне справиться со смущением. Да. Как ни странно, мы до сих пор не определились, кто займет появившуюся вакансию, у самого руля, я хочу сказать Я думал о вас.
До этого разговора мы виделись раза четыре, мне казалось тогда, что он вообще меня не заметил. Обычное дело: за длинным столом куча народа, обсуждались дела, принимались судьбоносные решения, я тоже рапортовала о чем-то своем. Но оказывается, президент компании имеет обо мне «мнение», и оно высокое. В общем, такой неожиданный поворот удивил меня и напугал до смерти. Я вполне достойная, почтенная женщина, действительно неплохой, полагаю, профессионал. Но если кому-то не очевидно, что превыше всего на свете я ценю личный комфорт, думаю о доме даже в самые горячие рабочие часы, начиная с воскресенья мечтаю о вечере пятницы, и ни за что не пожертвую ради карьеры ни минутой сверх того, что позволяет прилично содержать дом-семью, то как это объяснить? Кроме того, Богу одному известно, сколько изобретательности я вкладываю в маскировку своей необъятной, уютной, пушистой, мяукающей природной лени. Гендиректор! Даже в самом страшном кошмаре такое не привидится!
Я прилично улыбнулась. То есть не как обычно, а учтиво как полагается в официальной ситуации:
Не знаю, что и сказать, Вячеслав Иванович. Я благодарна, конечно. Но уверена, что это место не для меня.
Полагаете? он внимательно изучал меня сквозь тонкие стекла очень дорогих очков.
Уверена, мягко повторила я.
И в чем причина такой уверенности?
Буду откровенна. Он кивнул, Видите ли, я хоть ночевать могу на работе, когда цейтнот или идет крупный проект, но как норма меня такой режим не привлекает. Да и людьми я не очень руковожу, скорее, мы просто работаем вместе. Не знаю, получается ли у меня все внятно объяснить, но позвольте ограничиться благодарностью за ваше предложение и все.
Мне говорили, что вы довольно своеобразный сотрудник. Он встал, обошел стол и уселся рядом со мной на один из стульев для посетителей, Говорят, долго спите по утрам, но потом все успеваете, притом в лучшем виде. Взгляд владельца компании заметно оживился. Уходя, гендиректор особо упомянул это обстоятельство, и просил вас не терроризировать. Что касается руководства, то вы скорее организатор. А это, возможно, гораздо более ценно. Но..