Ну и загадку приготовил дракончику новый день!
Пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, Зигфрид допил чай и решил проведать своего приятеля, фермера Помидорку, торговавшего овощами на рынке под вывеской «Томаты свежайшие да огурцы дивные».
Погода стояла престранная. Было жарко, даже душно; казалось, что вот-вот разразится гроза. Несмотря на то, что тускло-голубом небе не было ни облачка, оно казалось Зигфриду пасмурным и неприветливым. Дракончик то и дело недоверчиво поглядывал наверх, как будто ожидая, что в любую минуту откуда ни возьмись набегут тучи.
По дороге на рынок Зигфрид повстречал лишь нескольких дракончиков-прохожих, и все они поразили его необычайно задумчивым выражением мордочки. Конечно, дракончики часто обижались и расстраивались по пустякам, но на каждого расстроенного дракончика всегда находился один счастливый (угадайте, почему), а повстречать дракончика не только расстроенного, но к тому же еще и задумчивого, было делом неслыханным. Увидать же сразу несколько хмурых дракончиков подряд было происшествием почти невероятным, а потому Зигфрид всерьез забеспокоился.
Однако на рынке его ожидали новые потрясения.
Лишь только Зигфрид миновал нарядную арку, прошел по первым еще не заполнившимся рядам и вышел на рыночную площадь, тревога еще прочнее сжала его драконье сердце вместо привычного гвалта и шума его встретила гнетущая тишина. Все продавцы были на привычных местах, а дракончики-покупатели чинно курсировали от лавки к лавке; однако они молчали, и мордочки их были сосредоточенны и сердиты. Вместо деловитого шума и музыки возбужденного торга Зигфирид услышал лишь случайные фразы, произнесенные полушепотом, хмурые замечания, брошенные здесь и там по неизвестному поводу, да гордое фырканье, производимое дракончиками как знак неудовлетворенности товаром и отказа от покупки.
Зигфрид, опечаленный и сбитый с толку, попытался напрямую протолкнуться на дальнюю сторону площади туда, где расположил свои прилавки приятель Помидорка, однако каскад осуждающих взглядов настолько смутил его, что наш герой был вынужден пойти в обход. Очень странно было видеть дракончиков, брезгливо реагирующих на здоровое поталкивание! А еще удивительнее странного было видеть Помидорку подавленным и отрешенным!
Когда Зигфрид окольными путями добрался наконец до Помидоркиной лавки, даже гордо реявшая в иной день вывеска «Томаты свежайшие да огурцы дивные» выглядела какой-то обмякшей и тусклой, а сам фермер угрюмо сидел в самом темном уголке своего вагончика и смотрел в пустоту. Раз в минуту он ронял скупую драконью слезу и тяжко вздыхал.
Зигфрид! воскликнул Помидорка, завидев своего товарища, вскакивая и протягивая Зигфриду лапу с таким рвением, как будто тот своим появлением спас его от незавидной участи. Что ты здесь делаешь, дружище?
Помидорка! забормотал Зигфрид, пожимая Помидоркину лапу. Как ты, Помидорка? Почему ты плачешь? Я, право дело, не могу понять, что случилось с нашим городком! Почему все дракончики такие сердитые и понурые? Почему все такое странное? Что происходит, друг Помидорка?
Зигфрид! молвил в ответ Помидорка, хоть убей, сам не соображу! С самого утра мне сделалось печально, как будто что приключилось! Немного хочется плакать, и животик покалывает, будто съел не то. Я пожаловался жене, а она мне и говорит: «Ты, Помидор, больно впечатлительный. Твое дело овощи растить да на рынке торговать, а ты все поводы ищешь, чтобы от работы увильнуть! Так мол и так, не верю я тебе, симулянту.» Тут меня такая обида взяла, Зигфрид, я ей и говорю: «Ты, мол, меня просто так не оскорбляй, честного труженика. Тоскую я, грустно мне взаправду! А слова твои злые и беспочвенные.» Прям так и сказал, представь себе, «бес-поч-венные»! Уж не припомню, откуда такое словечко мне ведомо, ну да слово не воробей, вылетит не воротишь. Признаться, резковато я ей возразил. Да и Фасоленка моя слов таких мудреных знать не знает подумала, бедная, что я ее, дуреху, обозвал как-то по-обидному, и давай реветь. Ты, говорит, Помидор, смотри у меня, здоровую жену на больничную койку сведешь и бровью своей бесстыжей не поведешь. Ишь ты, выучился как разговаривать! Ты, говорит, ступай на рынок, и чтобы очи мои тебя сегодня больше не видели до самого вечера! Иди, велит она мне, и принеси в дом монетки! Мне, признаться, Зигфрид, стыдно стало, что я так с Фасоленке нагрубил, а оттого мне сделалось еще грустнее, и я послушно побрел сюда. Даже не скушал завтрак. Прихожу я, значит, раньше всех, как мне было подумалось. Я, а за мной верный ослик Виконт. Видал ты его?
Зигфрид кивнул Виконт был хорошим осликом.
Виконт мой тащит тележку с овощами, продолжил Помидорка, еле-еле идет своею ослиной походкою. А я, страдая душою, его по недосмотру опередил, да так, что пришел к прилавку пораньше ослика. А часы лишь только пробили восемь. Ну, думаю, рано я сегодня собрался! Покупателей ищи-свищи в такую рань, буду баклуши бить. Не тут-то было! Смотрю я, Зигфрид, а все мои как ты говоришь?
Коллеги, подсказал Зифгрид своему другу.
Ага, точно. Коллеги! Так вот, все мои коллеги уже тут как тут! Что за чертовщина, думаю, не спалось им что ли? чего в такой час на рынке делать. Я уж было принялся со всеми по своему обычаю здороваться. Привет, говорю, всем! Привет, говорю, Самовар! здравствуй, Бублик! А они знай себе, кивают да так, что едва заметно, будто я злодей какой и нету чести со мною по-драконьему, то есть вежливо, поздороваться. Тут я, братец мой, совсем приуныл. А коллеги мои так и сидят молчком, не разговаривают, дуются невесть на что, гордые, все из себя важные! Тьфу! Грустно-то как! Лишь только Виконт за мною подоспел, бедняга, я овощи тут же разложил, да сел себе тихонечко в уголок и предался интроспекции.
Чему? удивился Зигфрид, чему это ты такому предавался?
Неважно, Помидорка махнул лапой, но на щеках его впервые за день заиграл здоровый румянец. Было приятно знать словечко, которое не слышал даже сам Зигфрид.
А потом, Помидорка? Что было потом, когда пришли покупатели?
Ах, потом?.. вздохнул Помидорка, которого этот вопрос вернул к суровой действительности. А потом, Зигфрид, дела расстроились пуще прежнего, если приличный дракон сможет такое себе вообразить! Уж как я надеялся: вот, братцы мои, придут сейчас наши дракончики шумные, покупатели долгожданные, да зазвенят монетки, разбудят вас, каждого брюзгу. Эх! Никогда, Зигфрид, никогда Помидорка так не ошибался! Лишь только я заслышал, как часы на ратуше пробили девять, так сразу же я начал потирать лапки и поглядывать в направлении ворот ну, думаю, сейчас набегут, драгоценные наши. Ух, поторгуемся! И что ты думаешь?
Что?! подбодрил его Зигфрид, хотя он уже обо всем догадался.
А ничего! Тишина! Сижу, знай себе, жду! Добрых пять минут прошло! И вот появляются. Идут, важные такие, не спеша, поглядывают по сторонам, каждый сам по себе, держат дистанцию. Морды у всех брезгливые, в глазах подозрение, на лбах морщины скепсиса!
У-у-у! протянул Зигфрид.
Не говори! подтвердил Помидорка, Я тогда чуть не расхныкался! Где же толкотня, крики, радость? Где азарт? Где звон монеток? Ходят, поглядывают, ничего не покупают. Цену только иногда спросят, хмыкнут, и дальше идут. Дошли наконец и до моей лавочки. Некто Прищепка самый важный, даже праздничный монокль нацепил, смотрит на мой товар, недоверчиво так, с презрением, и осведомляется: скажите, говорит, любезный, почем вот этот огурец и тычет на самый скромный неприметненький овощ. Я оторопел, дара речи лишился. Не далее как на прошлых выходных, на ярмарке в долинке, он со мной квас распивал и величал меня «друг Помидор», а теперь, стало быть, я ему совершенно посторонним драконом стал: то-то он со мной так чопорно разговаривает! Ну и ну! Да и шут с ними, с разговорами: где это видано, чтобы дракончик к одному-единственному огурчику приценивался!? Ладно бы огурцы мои были большими, так нет они у меня маленькие, с пупырышками, объедение! Такие огурцы надобно брать комплектом, ибо из одного огурца даже салат не сделаешь. Взыграла во мне, Зигфрид, гордость, и такой ответ я держал извольте, говорю, не беспокоить из-за одного овоща: в таких мелких масштабах мне, батенька, торговать невыгодно. Уж как он зарделся! Глаза на меня выпучил, грудь выпятил, ноздри раздул. И шипит мне следующее: Ах так! Тогда я у вас и вовсе брать ничего не буду дорого! И ушел. Представь себе, Зигфрид, друг мой сердечный, дорого ему! Так он и цены от меня не дождался, а уже решил, что дорого! Тьфу, вот так напасть. Остальные дракончики эту сцену как увидали, так и стали нос от моей лавочки воротить вот и сижу я теперь один-одинешенек, без прибыли и достоинства, коротаю минуты в пучине отчаяния.
Сложно сохранять спокойствие, когда происходят такие ужасные, вопиющие несправедливости. Словно заново пережив все злоключения этого несчастливого утра, Помидорка, сделался так раздосадован, что по щекам его скатились три горючих слезинки.
Зигфриду сделалось неловко наблюдать печаль своего товарища, а Помидорка настолько погрузился в собственные угрюмые мысли, что беседа прекратилась на этой пессимистичной ноте и решила не возобновляться.