Монах провел ладонью по его гладко выбритой голове, немного задержав движение на затылке.
В тебе живут упорство и смиренность одновременно, тихо проговорил он. У тебя есть шансы. Дальше, добавил он, переводя взгляд на других ребят.
Я Тинджол, воодушевленно промолвил худощавый паренек, видя успех своего товарища. Я никогда не знал своих родителей. Я странствую по стране в поисках пищи. Три дня назад я познакомился с Мимаром и Жалсаном. Узнав, куда они идут, я решил присоединиться к ним.
Старик прикоснулся ладонью к груди юноши, и спустя мгновение сказал:
Ты открыт, Тинджол, но в твоем сердце живет жгучая обида на мир. Ты думаешь, что не виноват в твоих мучениях, но ты ошибаешься. Все, что с нами происходит только наша заслуга и ничья другая. Я дам тебе шанс доказать нам, что ты способен понять это и измениться, но тебе будет сложно, как, впрочем, и всем другим.
Тинджол почтительно склонил голову, явно удовлетворенный ответом.
А тебя, значит, зовут Жалсан, слегка прищурив глаза, сказал монах, переводя взгляд на третьего юношу.
Да, скромно ответил мальчик.
Кто твои родители?
Мой отец разделывает трупы и скармливает их грифам.
Монах выпрямился и недоуменно посмотрел на него.
И ты посмел явиться сюда?! с нескрываемым раздражением спросил он. Как тебе только взбрела в голову такая нелепая мысль стать монахом да еще такого строгого монастыря? Этой ночью стены крепости послужат тебе надежным убежищем, но утром ты должен будешь уйти.
Чем я хуже других, едва сдерживая слезы, спросил Жалсан, осознав смысл сказанного. Разве я виноват, что мой отец выбрал для себя такую судьбу? Я не хочу идти по его следам, поэтому и пришел сюда.
Ты выбрал свою семью самостоятельно, а сейчас жалуешься на это, раздраженно пояснил учитель. Утром уйдешь. Мне больше нечего добавить.
Слезы застыли в глазах Жалсана. Он едва сдерживал вырывавшуюся из него ярость, но твердость характера одолевала бушующие чувства. Ни один мускул не дрогнул на лице, превратив его в камень, и лишь вздувшиеся вены на руках, сжатых в кулак могли выдать порывы негодования, в прошлом не раз одолевавшие это юное сердце. Несмотря на разжигавшийся внутри него огонь, Жалсан предусмотрительно спрятал руки под своим одеянием, наблюдая за происходящим.
Ваш экзамен начинается прямо сейчас, обратился монах к Мимару и Тинджолу. Оставайтесь сидеть там, где сидите и не вставайте со своих мест до тех пор, пока вам не велят. Вам не придется спать до рассвета. Если заснете, провалите свой первый и, возможно, самый сложный экзамен. Утром и вечером вам принесут воду и еду. Принятие пищи единственный момент, когда вам можно шевелиться. Следующую ночь вы также не должны спать, и если продержитесь до утра, я с удовольствие обниму вас как своих учеников.
Мальчики тревожно переглянулись. Они не спали практически сутки. Их тела были настолько истощены, что требовали незамедлительного отдыха, поэтому новость о таком испытании повергла их в легкий шок. Жалсан, как и его более счастливые товарищи, удобно уселся на песке, и безразлично посмотрел на них. Еще минуту назад он считал ребят своими друзьями, но сейчас, видя их замешательство, не взирая на то, что им дали хоть какой-то шанс, счел их слабыми и почувствовал к ним презрение. Нет, такой возможности он бы не упустил, кроме того, и в этой, казалось безнадежной ситуации, не собирался сдаваться. Слишком часто на своем коротком веку приходилось ему брать нить судьбы в свои руки. Песок надежно поддерживал тепло его тела, но накидка, на которой сидел юноша, делала этот контакт неполным, поэтому он поспешно вытащил ее из-под себя. Плотнее прижавшись к земле скрещенными под собой ногами, Жалсан удовлетворенно расслабился и поднял голову вверх. Многочисленные огни масляных ламп, мерцающих из окон монастыря, плавно переходили в россыпи звезд на ночном небе. На эти яркие маячки он мог смотреть часами, поскольку в такие моменты в его юном Сознании просыпались необычные образы всевозможных животных, которых Жалсан никогда не видел в реальной жизни. Грифы, стаями прилетавшие к его дому для получения своей порции кусков плоти, в таких видениях обретали огромные крылья, мощные лапы хищных животных и длинные хвосты рептилий. Вот и теперь их яркие силуэты грозно парили по ночному небосклону, и с каждым новым взмахом крыльев в птиц встраивались новые звезды, расширяя их причудливые тела. Такая трансформация не могла продолжаться бесконечно, так как звезды заканчивались, а жадность грифов не имела предела. Когда стервятники закончили поглощать светила Вселенной, они с яростью стали набрасываться друг на друга, желая удовлетворить свой разыгравшийся аппетит. Неизвестно, сколько могла продолжаться эта воздушная битва, если бы не наступление нового дня. Как только первые лучи Солнца озарили серебряные вершины заснеженных гор, последний гриф растворился в пространстве, и Жалсан перевел свой взгляд на сидевших неподалеку юношей.
Для Мимара эта ночь оказалась тяжелым испытанием. Он держался из последних сил. Его обессилившие веки постоянно слипались, и лишь упертые в землю руки не давали парню свалиться без сил, по примеру его товарища. Тинджол не обременял себя подобными страданиями, и спокойно спал на остывшем за ночь песке. Жалсан поднял небольшой камень и бросил в спящего. Меткий бросок в лицо практически не потревожил парня. Он лишь провел рукой по ушибленному месту, сладко потянулся и перевернулся на другой бок. Этот эпизод позабавил Мимара, придав ему некоторый заряд сил. Они с Жалсаном переглянулись, и от былого непонимания не осталось и следа. Жалсан знал, что далеко не каждый может коротать ночи таким же образом, как и он. Юноша сам не понимал, спит ли он, или нет, но каждое утро после подобных практик его организм восстанавливался не хуже чем во время полноценного отдыха. Жалсан не раз намеревался поговорить на эту тему с отцом, но тот лишь смеялся над мальчиком, и говорил, что у него бурное воображение. Однако парню было не до смеха. Подобные видения сильно влияли на его жизнь и путали происходящие события. Именно поэтому он решил оставить родительский дом и искать ответы на свои вопросы у просветленных лам. В своем стремлении он не видел ничего зазорного, и оставался в досадном неведении причины отказа.
Жалсан хотел еще раз попытаться разбудить не выдержавшего испытания Тинджола, но увидев старца, который уже направлялся к ним, оставил эту затею и замер в позе лотоса. В первую очередь монах подошел к спящему и сильно потряс его за плечо. Мальчик неразборчиво что-то пробормотал и неохотно поднялся с земли.
Впервые вижу такого ленивца, гневно проговорил настоятель. Как по мне, ты заснул сразу после того, как я повернулся к вам спиной! Получи свой завтрак, насыпая двойную порцию готовой цампы в его миску, сказал монах, этого хватит тебе на обратную дорогу.
С этими словами он резко поднялся, подошел к Мимару и насыпал еду в уже приготовленную миску.
Возьми, сын мой, пополни силы, тихо промолвил старец. Ты стойкий юноша, и заслужил хорошего завтрака. Держись. Я верю в тебя. Сейчас ты не понимаешь, почему с тобой так строго поступают, но уверяю, что в будущем это поможет тебе разбудить крепко дремлющие силы. Они могут прийти лишь через огромное терпение и боль, но это в свою очередь поможет обуздать не мыслимое напряжение и укрепит решимость.
Воодушевленный такой поддержкой, Мимар покорно склонил голову, не решаясь приступить к еде.
После своей речи монах поднялся и направился к Жалсану.
Давай свою миску, мальчуган, внимательно глядя на парня, сказал он. Тебя ждет дальняя дорога домой, поэтому нужно пополнить силы.
Мне не нужна еда, сухо ответил Жалсан. Я останусь здесь, и вы увидите, что дремлющие силы, о которых вы говорили Мимару, во мне уже разбужены, а твердость моего характера крепче алмаза.
Да, с нескрываемым восторгом проговорил монах, эта ночь показала нам многое. Ты крепкий мальчик. Я вижу твою решимость, но мое слово также твердо, как и раньше. Ты должен уйти!
Я выдержу испытание, которое вы мне задали, возразил Жалсан.
Я тебе ничего не задавал, а велел уйти, удивился старик.
Вы сказали, стоял на своем Жалсан, что преграда к зачислению в послушники мой отец, которого я выбрал самостоятельно. Я не притронусь к пище и останусь здесь до тех пор, пока моя душа не покинет это тело, Жалсан говорил так тихо, что старец невольно подался вперед, чтобы расслышать парня. После этого я вернусь снова ровно через семь лет. Если вам нужно, чтобы моим отцом оказался пастух, у меня будет такой отец, хотя я не понимаю, чем вам не нравится та работа, которую делает мой отец, и чтобы вы делали, если бы не такие как он.
Высоко поднятые брови и широко раскрытые глаза монаха воодушевили парня. От едва слышного шепота он перешел на строгий, не знающий возражения тон и сердито глядя на старца, продолжил:
Разве скалистые земли Тибета позволяют нам хоронить наших отцов? Разве наши земли богаты деревьями, которые позволили бы предавать тела наших предков огню? Разве вы хотите, чтобы после того, как наши души оставляют тела и переселяются в иные миры, этот изможденный прах заполонил чистые живительные воды Цангпо?
Можете не отвечать, гневно добавил он, видя, что монах собирается что-то сказать. Ответ нет! Наша святая земля не оставила нам выбора, поэтому мой отец будет продолжать заниматься тем, чем занимается разделыванием трупов!