Кажись, подъезжаем.
Катя вгляделась. Впереди в обрамлении деревьев маячила усадьба.
**
Старх сидел под навесом, отхлёбывал из жестянки пиво и лениво размышлял о том, стоит ли приготовить на обед что-нибудь горячее, или же вновь обойтись одними консервами, когда на горизонте показалось облачко пыли.
«Прям как в тот раз, когда мы тут со Светкой загорали, подумал Старх, отрывая зад от сидушки, И кто на сей раз пожаловал?».
Когда машина затормозила, казалось на том же месте, и из неё вылез всё тот же Альварес-Муромов, Вяземскому пришла мысль: а не словил ли он, снимая стресс, белочку? Но следом за Муромовым из джипа вылезла Катя. Оба-два они направились в сторону Старха, а у него самого мысль о белочке сменилась другим нехорошим предчувствием.
Вот что, мужички, Катя критическим взглядом осматривала помещение, попейте-ка вы пивка на свежем воздухе, а я тут приберусь да изображу чего-нибудь покушать.
Для начала Катя осмотрела дом. Полностью деревянное строение начиналось с прихожей, откуда вело два входа-выхода: прямо дверь в кладовку, рядом с дверью влево уходил коридор. Коридор заканчивался дверью в комнату. Дверь в другую комнату находилась напротив ниши, в которой стоял длинный узкий стол, газовый баллон, подключённый к стоящей на столе плите и неработающий холодильник с приоткрытой дверцей. На всякий случай Катя в него заглянула пусто. Вполне ожидаемо. Ведь со слов Хосе сюда год никто не заглядывал, а в джип, на котором приехал Старх, Кардосо помимо пойла велел загрузить воду, галеты и кучу всяких консервов. Всё это Катя обнаружила в кладовке, а ещё муку, крупы и соль. В коробочки, которые вместе с посудой заполняли полки на стенке над столом, Катя до поры заглядывать не стала, не сомневаясь, впрочем, что найдёт там все необходимые специи. Итак, из свежих продуктов в наличии было только то, что она захватила с собой. Негусто, но на одно приличное застолье хватит, а большего, она надеялась, и не понадобится.
С уборкой Катя справилась быстро, ведь побороть пришлось лишь толстый слой пыли, да небольшой срач в комнате, где обосновался Старх. Старх Пока руки занимались привычным делом, Катя думала о муже. Никогда она не знала его таким, каким увидела, вылезая следом за Альваресом из джипа. Небритый, взъерошенный, с настороженным диковато-тоскливым взглядом. Ни дать ни взять пёс, которого хозяин вытянул вожжой по хребтине, не объяснив толком, за что. Выгони его теперь из дома поскулит у закрытых дверей, а потом убежит. А дальше как карта ляжет может и не вернуться. А если отругать как следует: до чего, мол, ты, паскудник, хозяина довёл, а потом приласкать простит обиду, правда, долго потом будет шарахаться при резком взмахе хозяйской руки. Но так то пёс, с мужиком оно по-разному повернуться может. Впрочем, метода схожа: в том, что я на тебе сорвалась, виноваты мы оба: ты сильно и я чуть-чуть. Но я готова сей казус забыть, пусть и не сразу и если ты для этого очень постараешься.
**
Катя в домике хлопотала возле газовой плитки. Совмещённый с бензиновым движком генератор, который Старх запускал исключительно по вечерам: света ради, да телевизор посмотреть, теперь не работал. Вполне хватало и дневного освещения. Муромов и Старх сидели под тем же навесом. Количество пустых банок из-под пива, которые постепенно заполняли специально под это приспособленную картонную коробку, наглядно свидетельствовало о том, что разговор, видимо, давно перевалил экватор и близится к завершению.
Ну вот. Всё, что было мне поручено, я изложил решение за тобой.
Старх прекратил мрачно тянуть пиво, отставил полупустую банку и перехватил глазами взгляд старого разведчика.
Как думаешь, если откажусь, что будет?
Муромов не стал юлить, прятать глаза; плечами, правда, пожал.
Да хрен бы его знал. Тут они, положим, тебя доставать не будут. Я имею в виду: мужика с ледорубом не пришлют. Затратно сие, да и дело того не стоит. А вот на родине, если там у тебя чего осталось, кислород могут и перекрыть. Ну и родне нервы попортить это им, как чихнуть.
Вяземский кивнул понятно, мол.
Мужчины, стол накрыт! крикнула с порога Катерина.
Старх всё так же молча встал и кивком головы пригласил Муромова в дом.
Хозяйка расстаралась и из ничего сделала почти что нечто.
Вяземский кивнул понятно, мол.
Мужчины, стол накрыт! крикнула с порога Катерина.
Старх всё так же молча встал и кивком головы пригласил Муромова в дом.
Хозяйка расстаралась и из ничего сделала почти что нечто.
Вам не надоело пиво глушить? нарочито бодрым голосом спросила Катерина. Может за встречу чего покрепче, а? Я бы от вина не отказалась!
Старх поднялся и пошёл в кладовку.
Ну что, успели поговорить? шёпотом спросила Катерина.
Я всё изложил, пожал плечами Муромов, только он
Послышались шаги.
Ясно, кивнула Катерина. Ты его сегодня больше не трожь.
Вошёл Старх, неся четыре бутылки: две виски и две вина.
**
Обида обидой, но женская ласка вкупе с алкоголем переборют любую хандру. Тем более Катерина все пошлые желания мужа знала наизусть. Не удивительно, что утром Старх захотел продолжения, а Катя и не возражала. Лишь потом негромко за тонкой стенкой спал Муромов стала выговаривать:
Обидел ты меня, конечно, крепко. Старх лишь вздохнул. Но так и я тоже масла в огонь подливала. Вот только теперешнее примирение вещь, боюсь, хрупкая. А поломаем, второй раз можем и не склеить. Может тебе принять предложение Москвы, а? И сам развеешься и я охлыну, глядишь, и зарубцуется обида.
До завтрака Катя успела обменяться с Муромовым парой фраз.
Думаю, ваша миссия увенчается успехом!
Уже понял, буркнул Муромов. Полночи кроватью скрипели.
Ну, звиняйте! вспыхнула Катерина.
Так разве я в укор
**
Все оставшиеся до отъезда дни Катя держала мужа в лёгком напряжении. На людях не давала усомниться, что никакой размолвки и не было. Стоило им остаться наедине Катя вводила в отношения нотку отчуждённости, а до тела допустила лишь в ночь перед расставанием. Супружеский долг исполнила по обязанности, без особого блеска. Утром, видя, что Старха что-то гнетёт, слегка злорадствовала, но и жалела мужа тоже. А тот пребывал в думах, иногда бросая на неё быстрый взгляд. Когда присели «на дорожку», так и вовсе ушёл в себя. А когда поднялся, сказал: Ну, до свидания, что ли. Или всё-таки прощай?
Смотрел требовательно и тревожно. Катя его взгляд выдержала.
Никаких или. До свидания!
Старх молча кивнул и был таков.
ДОРОГА В ТОТ КОНЕЦ
Глава седьмая, в которой Вяземский встаёт на тропу
«Как ребёнок не желает расставаться с любимой игрушкой океан не хотел отпускать судно, слегка штормил и плевался солёными брызгами. Огромный пассажирский лайнер, мерно покачиваясь на грандиозных качелях бога морей, упрямо прорывался к Нью-Йорку. Большинство пассажиров, игнорируя долетающие с воды брызги, заполонили верхнюю палубу, в бинокли и без всматривались в заволакивающую горизонт белесую дымку, за которой всё отчётливее проступали контуры небоскрёбов Манхеттена. Прошло время, и океан сдался, отстал, ворча и стеная теперь где-то за кормой, город же, наоборот, вырастал из воды, принимая судно в каменные объятия. Вот уже слева по борту железная мадам француженка, как-никак! в медном одеянии приветствует мореплавателей факелом в высоко вскинутой правой руке, а швартовая команда в ярких оранжевых жилетах собралась на баке, готовясь метнуть на причал лёгость».
Старх наморщил лоб. А может, сперва, лёгость мечут с кормы? Надо будет уточнить! В любом случае с его места не видно ни воображаемого лайнера, на котором он теоретически мог приплыть в Нью-Йорк, ни Статуи Свободы, ни самого города, а есть только робкая надежда не любящего летать пассажира, что через несколько минут самолёт таки благополучно приземлится в аэропорту Ла-Гуардия.
**
Смуглолицый таксист, улыбаясь приезжему господину во все тридцать два отборных белых зуба, быстро доставил Старха в заданный адрес. Стоит ли удивляться, что искомый офис располагался в здании на Манхеттене, вблизи других информационных агентств, редакций и издательств. Лифт тоже не стал капризничать и высадил Вяземского на правильном этаже. Улыбчивая секретарша открыла дверь кабинета шефа, едва Старх назвал фамилию, и вот уже из-за стола поднимается, идёт навстречу, тянет руку и улыбается заметно повзрослевший, обзавёдшийся крепкой спортивной фигурой, но расставшийся с большей частью волос на голове, Серж Одоецкий.