В итоге, можно определить предмет изучения данной дисциплины как совокупность институтов контроля и власти в обществах: структура данных институтов и их сравнительная типология, анализ причин и факторов преобразования одних форм в другие, проблема адаптации, инкорпорации и трансформации традиционных механизмов контроля в современных политических институтах.
Исходя из этого, политическую антропологию можно определить также как антропологическую дисциплину, изучающую народы мира с целью выявления особенностей политической организации в исторической динамике.
Экономическая антропология
Экономическая антропология научная дисциплина, возникшая в XX в. на стыке социологии, экономики и социальной антропологии. Экономическая антропология занимается исследованием взаимодействий людей по поводу товаров и обеспечения услуг. Предметом классической экономической антропологии являлась экономика докапиталистических стран или так называемых крестьянских обществ, где рынок, хотя и присутствует, но не определяет образ жизни. Сегодня в фокусе научного внимания экономической антропологии оказались проблемы современных обществ, поскольку народы не живут более изолированными общинами, они так или иначе интегрированы в мировой рынок и эта интеграция в значительной степени изменила их образ жизни. В экономической антропологии в качестве основного экономического ресурса рассматриваются не земля, не климатические условия, не полезные ископаемые, а люди и их культурная история. Культурное наследие страны, этнопсихология населения, традиционные стереотипы и нормы трудовой деятельности вот главные предпосылки того, что называется экономической жизнью в понимании экономической антропологии.
Макс Вебер впервые перебросил мостик от экономики к массовой культуре, убедительно доказав, что европейский капитализм стал в значительной степени не результатом развития «производительных сил», а итогом ценностной революции в Европе, утвердившейся под знаменем протестантской ереси. Для современной экономической антропологии, зачастую уже заменяющей собой традиционную экономическую науку, «культурный фактор» становится объясняющим и для экономических взлётов послевоенной Японии, и теперешнего Китая, и Словении; этим фактором объясняется и «великая депрессия 1920-1930-х гг.», и экономический крах 19971998 гг. в Юго-Восточной Азии и в России. С точки зрения экономической антропологии, изобретённая в той или иной стране экономическая модель не поддаётся экспорту, несмотря на действие общих и универсальных экономических законов.
Экономическая антропология как особая область знания начала существовать тогда, когда данные об экономических отношениях примитивного общества пришли в непримиримое противоречие с претендовавшей на универсальность формальной экономической теорией. Только тогда исследователи осознали существование особых проблем, относящихся к области экономической жизни примитивных народов, и начали искать пути к их решению.
Но это произошло далеко не сразу. Длительное время область экономики не привлекала внимания этнографов. Конечно, хозяйство примитивных народов не могло совершенно остаться вне поля их зрения, но, обращаясь к нему, они исследовали, прежде всего, технологию, в меньшей степени организацию труда и почти совсем не касались собственно экономических отношений. Ещё меньше внимания уделяли экономическим отношениям путешественники, торговцы, миссионеры. Поэтому материалы, относящиеся к экономической структуре примитивного общества, носили крайне отрывочный характер.
Первые более или менее серьёзные попытки свести воедино все данные о первобытном хозяйстве были предприняты в конце XIX начале XX вв. Но в этих работах больше говорилось о технологии и организации труда, чем об экономических отношениях. Одним из немногих исключений была книга Н. И. Зибера «Очерки первобытной экономической культуры» (1881), в которой экономическим отношениям было уделено довольно много внимания. Из числа других работ можно указать на труды Э. Дюркгейма (1893), К. Бюхера (1893, 1897, 1898), Ш. Летурно (1897), Г. Панкова (1897), Г. Кунова (1898), Н. Н. Харузина (1903), Ф. Шомло (1909), М. Мошковского, (1911), В. Гауля (1914), В. Копперса (19151916), М. Шмидта (19201921).
Как известно, ещё классическая буржуазная политэкономия объявляла капиталистические отношения естественными, вытекающими из самой природы человека. Так как буржуазные отношения обрисовывались в её теориях в значительной степени объективно, то сам этот человек вообще прямо представал как идеализированный капиталист. В качестве основных черт ему приписывались склонность к обмену, стремление к извлечению максимальной личной материальной выгоды, к прибыли, к наживе. Таким же во многом был образ «экономического человека» и в политэкономии середины XIX в.
Как известно, ещё классическая буржуазная политэкономия объявляла капиталистические отношения естественными, вытекающими из самой природы человека. Так как буржуазные отношения обрисовывались в её теориях в значительной степени объективно, то сам этот человек вообще прямо представал как идеализированный капиталист. В качестве основных черт ему приписывались склонность к обмену, стремление к извлечению максимальной личной материальной выгоды, к прибыли, к наживе. Таким же во многом был образ «экономического человека» и в политэкономии середины XIX в.
Однако постепенно накапливались факты, свидетельствовавшие, что кроме капитализма существуют и другие формы экономики и, что стремление к прибыли, к наживе не всегда и не везде является основным стимулом поведения человека. В настоящее время мало кто из этнографов решается прямо утверждать, что примитивная экономика в своей сущности является капиталистической.
Вполне естественно, что люди первобытного общества мыслились как обладающие теми же самыми основными чертами, что и наши современники, по крайней мере, в области хозяйственной деятельности. Подобного рода обращение с фактами, относящимися к экономическим отношениям, было возможно потому, что все они носили фрагментарный, отрывочный характер.
Поворот произошёл только тогда, когда впервые в истории этнографии было собрано множество самых разнообразных фактов, относящихся к различным аспектам экономических отношений одной небольшой этнической группы, и была предпринята попытка их обобщить, свести воедино, нарисовать целостную картину экономической жизни данного народа. Этот сдвиг связан с появлением работ Б. Малиновского, в которых была детально описана и проанализирована система экономических отношений общества меланезийцев островов Тробриан.
Б. Малиновский впервые показал всю глубину отличия экономических отношений примитивного общества от экономических отношений капитализма и вообще современного общества. Собранный им материал свидетельствовал, что в первобытности существовали не просто иные формы привычных экономических отношений, а отношения, абсолютно непривычные, совершенно не укладывающиеся в рамки сложившихся представлений о том, какими должны быть экономические отношения. Экономическими в примитивном обществе оказались, в частности, такие отношения, которые в капиталистическом обществе никем не рассматриваются как таковые. А некоторые из примитивных производственных отношений не только не походили на экономические, но вообще выступали, с точки зрения европейца, как совершенно бессмысленные, нелепые, иррациональные. Как неоднократно подчёркивал сам Малиновский, понять мотивы и стимулы деятельности человека можно только путём анализа отношений, в которых он живёт19. Даже здравый смысл является продуктом определённых отношений. Иррациональное, бессмысленное, нелепое, с точки зрения европейца, понятно и естественно для человека примитивного общества.
Наглядно показав, с одной стороны, что в примитивных обществах существует сложная система экономических отношений, а с другой, что никакой теории этой экономики не существует, Малиновский поставил этнографов перед задачей дальнейших исследований в этой области и тем самым положил начало экономической антропологии как особой научной дисциплины.
В 1939 г. вышли в свет книги Р. Ферса «Примитивная полинезийская экономика» и Д. Гудфеллоу «Принципы экономической социологии», а в 1940 г. обобщающая работа М. Херсковица «Экономическая жизнь примитивных народов» (была переиздана в 1952 г. в переработанном виде под названием «Экономическая антропология»). С переходом ко второму этапу произошли определённые изменения и в области теории экономической антропологии. До этого в ней не было разных теоретических направлений, хотя отдельные учёные и придерживались различных точек зрения по тем или иным вопросам. Теперь, как мы уже видели, одно из направлений в определённой степени оформилось.
Как реакция на появление «формалистского» направления в экономической антропологии постепенно возникло и выкристаллизовалось теоретическое течение, придерживавшееся совершенно иных взглядов на первобытную экономику. Если духовным предтечей этого направления, получившего название «субстантивистского», был Б. Малиновский, то его непосредственным основоположником экономист и историк экономики К. Полани.