В неклассической парадигме философ идёт от личности, от автора акта философствования. Это возможно при фиксации новой ситуации, ситуации «после». В этой ситуации нет единого мира и нет единственного мира, есть мир миров. Нет готового мира, а есть постоянное творение миров, пульсация миров. Философ творит свой мир концептов и в нем живёт»6.
Различные авторы различным образом оценивают как возможность нахождения общего взгляда на человека, так и саму возможность развития философской антропологии. Эти оценки колеблются от полностью пессимистических, до столь же полностью оптимистических. Есть и радикальные позиции, например М. К. Мамардашвили считал, что самостоятельной проблемы человека в философии не существует.7 Той же точки зрения придерживался и В. В. Бибихин.8 Более современные авторы предлагают изменить саму постановку проблемы: «Классический век философии окончен и ожидается постчеловеческий проект, в котором делается упор на тематике личности, персоны, технологии личностного роста, и самоопределения. Настало время говорить о постчеловеческой персонологии».9
«Происходит смена природы человека, точнее природ у человека. Человек выходит за пределы своей биосоматики. Отсюда следует необходимость некоей новой системы знания гуманологии, которая в отличие об антропологии объемлет разные виды и способы человеческого бытия. Течение трансгуманизма или posthuman studies в англоязычной литературе. Гуманология есть новый синтез теории и практики трансформации человеческой природы в процессе создания человеком искусственных форм собственной жизни и разума. Нужна новая идея человека»10. Здесь же и попытки предложить рассмотрение проблемы человека с позиции современных подходов, сложившихся, прежде всего, в естественных науках, возвести понятие человека к иным основаниям: «Изучение жизнедеятельности человеческих существ по относительно новым параметрам «энергия и «информация» требует развития нового научного направления «эниологическая антропология»».11
Пример пессимистической оценки перспектив философской антропологии: «Человек не умер. Закончилось господство одного из проектов человека, долгое время признаваемого главным и единственным, проекта человека рационального, человека Просвещения. На повестке дня диалог проектов человека. С этой точки зрения не следует говорить об одной природе человека. Нет смысла искать одну его сущность. За признанием идеи мира следует признание миров человеческих. Природа человека многообразна. Нет одной идеи человека. Есть разные проекты человека.
Эти природы и проекты не заданы, а конструируются через культурные практики.
Нет смысла заявлять об универсальной науке или учении о философской антропологии. У философской антропологии вообще нет самостоятельного предмета она представляет некий набор онтологических идей и принципов. Искать новые основания для некоторой абстрактной философской антропологии вчерашний день.
Антропология дробится на различные направления
Остаётся актуальным не построение некой универсальной науки, а прояснение самой онтологической идеи человека, самой антропологической проекции человека на мир.
Для теолога мир рассматривается на фоне идеи Бога, так и для антрополога весь мир раскрывается в контексте идеи человека»12.
Более оптимистические прогнозы опираются на реально наблюдаемый процесс слияния и объединения наук, идущий параллельно с дроблением и конкретизацией наук о природе и человеке, поиск возможности интеграции знания: «Интегральная антропология призвана преодолеть искусственный разрыв, образовавшийся между философской антропологией и научной антропологией, физической и культурной, между антропологией и другими науками о человеке. Интегральная антропология изучает сущность родового бытия человека, включает в себя персоналистическую антропологию (учение о личности как социокультурной определённости человека), антропологию свободы (учение о свободе как способе автономного существования человека в мире антропологического творчества, учение о творчестве, антропологии гражданственности и духовного развития и т.д.).
Отдельных наук о человеке не счесть, однако у всех этих антропологий нет какого-то объединяющего их структурного инварианта, а значит, мы едва ли можем рассчитывать на то, что удастся раскрыть или установить какой-то простой принцип, описывающий их отношения и, следовательно, возможность установления их единства.
Отдельных наук о человеке не счесть, однако у всех этих антропологий нет какого-то объединяющего их структурного инварианта, а значит, мы едва ли можем рассчитывать на то, что удастся раскрыть или установить какой-то простой принцип, описывающий их отношения и, следовательно, возможность установления их единства.
Чтобы правильно сформулировать представление о человеческой природе, необходимо объединить естественнонаучные, социальные и гуманитарные познания»13. Правда, это пока более декларативное заявление, нежели практическое, реальное воплощение. К тому же сегодня проект интегральной антропологии представляется простой суммой подходов разных наук, хотя автор цитаты правильно фиксирует главную методическую трудность осуществления этого проекта: «нет объединяющего структурного инварианта».
Оптимистичнее звучит оценка, базирующаяся на процессе поиска и становления новых общеметодологических подходов, единых как для гуманитарных, так и для естественнонаучных дисциплин, высказанная В. С. Борзенковым в ходе дискуссии, организованной журналом «Человек» и посвящённой историческому развития взглядов на человека и возможность построения общей науки о человеке: «Современная картина мира реальная предпосылка для единой науки о человеке»14. И тот же автор: «Раскол знания на естественнонаучное и социально-гуманитарное в настоящее время может быть преодолён. Прежде всего, в результате развития естественных наук произошла деструкция означенной оппозиции и возникла возможность единой науки»15.
В дискуссии, проведённой журналом «Человек» в 2003 году, звучали и другие конструктивные оценки возможности создания единой антропологии: «Мануильский М. А.: Одним из исследований обнаружено около 200 научных дисциплин, так или иначе занимающихся человеком. Какую роль в этом континууме должно играть человекознание (человековедение)? Ответ на этот вопрос требует решения ряда фундаментальных проблем методологии и философии науки. Безусловно, важнейшую роль в их решении играет представление о том, что такое человек, как предмет исследования. Бессмысленно обсуждать возможность создания науки, предмет которой не определён. Исчерпывающе описывают проблемное поле изучения человека четыре понятия. Первое человек как родовое существо, как вид Homo sapiens. Второе человек как индивид, субъект общественных отношений, социальных процессов и т. д. Третье человек как личность, индивидуум, обладающий неким набором интеллектуально-эмоциональных способностей. Наконец, человек как неповторимая индивидуальность».16
Как предельное обобщение происходящего в философской антропологии американский философ Абрахам Каплан иронично заметил: «Человек может быть определён как существо, не поддающееся определению».17
А отечественный исследователь А. А. Баталов предложил: «Кажется, пора отказаться от дискуссий на тему «конечного счёта». Следует исходить из того, что человек бесконечномерен. Тогда проблема будет звучать иначе «А как реализуется эта бесконечномерность?». Думается, такая постановка проблемы позволит привести в какое-то единство многообразие человеческих свойств.
Видимо стоит прекратить бесплодные методологические споры и сочинение очередных «антропологических универсалий» и ориентироваться исключительно на характер проблемы, с которой работает исследователь, то есть, каким именно параметром он интересуется».18
И завершить этот обзор можно таким итогом: «Философская антропология, знамя которой, в начале её пути, поднял такой яркий и глубокий мыслитель как Макс Шелер, давала импульс развития практически всем областям философии, забывая о принципиальном обосновании своего собственного статуса. И постепенно сама эта философия оживленная и даже преображённая антропологическим взрывом, стала все более и более снисходительно относиться к возможности признания основополагающего значения философской антропологии, используя впрочем, её авторитет как своего рода привлекательную маску. Все это не могло не сказаться и на понимании философией самого человека. Если человек стал игрушкой, которую можно повернуть в какую угодно сторону, в руках многочисленных пишущих о нем мыслителей; если фундаментальные основания проблемы человека в современной философии растаскиваются на анализ частных аспектов, не получив своего целостного раскрытия и развития; если наконец, тезис о смерти человека в философском контексте предстаёт более перспективным, плодотворным и соответствующим духу окружающего мира, нежели исследования по положению человека в Космосе, то значит философская антропология не смогла осуществить заложенные в ней возможности, значит проблема человека, несмотря на свою распространённость и популярность в исследованиях мыслителей, ещё не получила своего фундаментально философского осмысления, значит открытие и рождение человека для философии ещё только предстоит и именно с ним будет связан новый прорыв философской мысли»19.