Поручение, казавшееся Веронике поначалу легким в выполнении, каждодневно усложнялось. На исходе была уже вторая половина третьего дня их пребывания на Ниагаре, а она ни на шаг не приблизилась к разгадке тайны. Как между собой, так и с нею экскурсанты, в том числе и сэр Артур, были общительны, веселы, но ей ни разу не представилась возможность поближе сойтись с внуком Уолполла. Рядом с ним неизменно оказывался Александр. И если она как бы невзначай заводила разговор о богатстве Майкла Уолполла, его прежних финансовых сложностях, то натыкалась на изучающий взгляд Ригаса.
В разговор тут же вступал Александр, уводя в сторону от интересующей ее темы. Он это делал настолько естественно и непринужденно, что Вероника никак не могла заподозрить его в какой-то неведомой ей игре.
Время шло, но Вероника ничего не могла сказать дяде Дику по вопросу интересующей его темы. Дядя гневался и торопил ее, а сегодня даже порекомендовал воспользоваться своими женскими чарами. Вероника такой совет восприняла как должное. «А почему бы и нет, думала она, парень красив и богат. Не вечно же мне служить подставной уткой». «Учись ловить миг удачи», вспоминала она не раз выражение маминого приятеля.
В один из дней она решительно направилась к номеру Ригаса, который располагался между «люксами» Артура Кеннена и Александра. Подойдя к двери, остановилась, переводя дыхание. Дверь была приоткрыта, и из апартаментов отчетливо слышался негромкий голос Ригаса:
Утром отправим самолетом видеопленки Денису Витальевичу Гордину. Через сутки они будут в Украине. Пусть посмотрят наши соотечественники на Ниагарские дива. Не упустим случая посетить индейцев, что раскинули свои вигвамы на берегу Ниагары. Что скажут они, бывшие хозяева этих земель, о происходящем в наши дни на Ниагаре?
Я готов, послышался голос Александра. Прихватим с собой Маската и Ричарда.
Вероника воровато оглянулась, боясь быть застигнутой за подслушиванием у чужих дверей, и тут же вздрогнула, упершись взглядом в суровое лицо Артура Кеннена. Изворачиваться смысла не было. Лицо Вероники взялось красными пятнами, но она нашла в себе силы произнести:
Извините, сэр, но дверь была приоткрыта, и я не решилась сразу войти.
Что ж, тогда зайдем вместе, сдержанно произнес Кеннен и с укоризненной ухмылкой открыл дверь.
Вероника стеснялась войти, перебил Кеннен разговор друзей, пропуская в комнату сконфуженную девушку.
Два друга повернулись в сторону вошедших. Ригас увидел в глазах Вероники неприкрытую неприязнь к сэру Артуру. Он не мог взять в толк негативную реакцию Вероники. «Может, сделала что-то не так, думал он, и получила нагоняй, как Маскат за свои трюкачества над водопадом». Спрашивать было неэтично, и он, желая смягчить обстановку, воскликнул:
Вот и хорошо, что вы пришли! Зайдем за Ричардом и Маскатом, прогуляемся парком Королевы и встретимся со здешними индейцами. Приглашаем с собой вас сэр и Веронику.
Вероника да, сдержанно усмехнулся Кеннен, я же должен остаться, чтобы отдать распоряжения на завтра. Собственно, я и пришел спросить, с чего начнем знакомство с Нью-Йорком: с музеев, Диснейленда, наших предприятий, учебных заведений, или театров?
Ригас перевел взгляд с Вероники на наставника:
А нельзя ли начать с Брайтон-Бич? улыбнулся ему. Очень хочется узнать, что думают об Америке и о себе люди, покинувшие Родину в трудное для нее время. Я имею в виду бывший Союз. Мне ведь, как вы знаете, довелось родиться и жить в этом исчезнувшем государстве, поэтому интересно знать из первых уст об их впечатлениях, о самой цивилизованной стране мира.
Глаза Артура Кеннена округлились.
Разве Нью-Йорк интересен этим? недоуменно произнес он. На Брайтон-Бич изгои. Хорошо, если кто выбился в люди. А то ведь, он помолчал, подыскивая слова, ящики сбивают, посуду моют. Есть, правда, и такие, что вечно деньги клянчат на свои несбыточные проекты.
На что Ригас возразил:
Но за время перестройки и развала Союза сюда приехало немало выдающихся ученых, артистов, спортсменов.
И бандитов, с улыбкой добавил Артур Кеннен. Теперь им полиция ладу не даст.
Нет, не сдавался Ригас, я имею в виду не мафиози Япончика и не грабителя экс-премьера Украины Павла Лазаренко, а таких, как конструктор Сикорский, писатель Солженицын, виолончелист Ростропович, скульптор Эрнст Неизвестный и другие.
На что Ригас возразил:
Но за время перестройки и развала Союза сюда приехало немало выдающихся ученых, артистов, спортсменов.
И бандитов, с улыбкой добавил Артур Кеннен. Теперь им полиция ладу не даст.
Нет, не сдавался Ригас, я имею в виду не мафиози Япончика и не грабителя экс-премьера Украины Павла Лазаренко, а таких, как конструктор Сикорский, писатель Солженицын, виолончелист Ростропович, скульптор Эрнст Неизвестный и другие.
Ну-у протянул Кеннен, такие фигуры на Брайтон-Бич не селятся. Они обитают в престижных районах. Они нужны Америке, она им щедро и платит. А им плевать на Родину. Особенно на ту, которая пренебрегала ими, да и сейчас не заботится о тех своих гражданах, кому некуда податься. Спроси у канадских украинцев, Кеннен посмотрел на Ригаса, желают ли они вернуться на исконную Родину? У большинства увидишь в глазах лукавство и услышишь лаконичный ответ: «Я люблю Украину, но жить хочу в Канаде». Вот так-то, мой друг, закончил Артур Кеннен и, довольный своей речью, потер пухлые руки. Никому не нужен тот, кому не нужна Родина, и Родина никому не нужна, если она не создает человеческих условий для ее граждан. Но, как бы то ни было, организую экскурсию и на Брайтон-Бич. Встретишься там с тамошними эмигрантами.
Вот и хорошо, подытожил Ригас, с удовольствием воспринимая решение Кеннена.
Вероника думала, слушая этот разговор.
«Странный, однако, парень. Зачем ему нужны те, кто себе ладу не может дать? А может, это и прихоть миллиардеров? Нормальные в гору дерутся, а эти везунчики вечно к дерьму тягу испытывают. Вот и этому светловолосому симпатяге позарез почему-то хочется с индейцами встретиться. Хозяевами их называет. Голодранцы вот кто они, и еще несчастнее брайтоновских забулдыг.
Выйдя из номера, Вероника успела до того как ребята отправились к вигвамам индейцев, сообщить дяде Дику, информацию о видеопленках, отправленных Александром рейсовым самолетом из Нью-Йоркского аэропорта имени Кеннеди директору украинской телекомпании Гордину.
В небольшом удалении от верхнего берега Ниагары, в сотне метров от ухоженного парка королевы Виктории стояло несколько вигвамов, крытых шкурами животных. Перед ними у костра в пышном головном уборе из орлиных перьев и яркой одежде исполнял ритуальный танец старый индеец. В одной руке он держал томагавк, а в другой дымилась длинная трубка.
Танец, несомненно, являлся главным элементом завлечения туристов. «Здесь каждый зарабатывает, как может», подумал Ригас и, сложив ладони у груди, кивнул индейцу. Тот оценил благородство молодого туриста и показал рукою на несколько деревянных лавок, заставленных сувенирами: чашками из обожженной глины, мокасинами, ковриками из разноцветных тряпичных ленточек. Рядом с ними лежал боевой лук со стрелами в кожаном колчане, расшитом цветными шнурками. Здесь же было разложено несколько курительных трубок и ожерелий из цветного стекла; на видном месте красовались могучие оленьи рога, медвежье чучело и оскаленная голова волка.
Обязательно купите себе что-нибудь на память, джентльмены, хриплым голосом говорил индеец, этим вещам в Европе нет цены. Они сделаны настоящими индейцами, некогда населявшими эти земли.
На его голос из вигвама вышла молодая индианка с маленьким ребенком на руках. Ее иссиня-черные, с сизоватым отливом волосы были заплетены в косы, перекинутые через плечи. Блестящий обруч с цветными камнями перехватывал ее загорелый лоб и гладко зачесанные на пробор волосы. Платье молодой женщины было нарядным и пестрым с преобладанием красных, желтых и синих цветов.
Александр, прильнув глазом к видеокамере, запечатлевал виденное на пленку, уделяя внимание не только индейцу и индианке, но и их гостям, концентрируясь на Ригасе, который тем временем подошел к лавке и взял лук. Большим пальцем потрогал натянутую тетиву. Рядом в видеокадре тут же оказался старый индеец.
Это лук великого духа Маниту, поклонился он в сторону грохочущего водопада, он владел им до того, как Маниту был поражен молнией небесного духа Хинане и, превратившись в змея, уполз в бездну Хор-Шу-Фолса. Маниту охотился с этим луком на медведей и волков, в великом множестве обитавших в наших богатых дичью благословенных местах. Этому луку нет цены! не унимался индеец.
Лук был увесистый. Ригас вытянул стрелу из колчана и, прислонив к тетиве, направил ее в сторону столба, который в виде огромной стрелы был врыт в землю между вигвамами. Взвизгнув, стрела вонзилась в дерево. Индеец тут же восторженно воскликнул: