Хишам жил в старом городе, неподалеку от нас, сказал я.
Теперь-то я знаю, сказал Оттоман. Мне больно думать, что он нуждался, что лишился своего дома. Ведь это он помог мне выбиться в люди.
Как вышло, что он лишился дома в Эль-Джадиде?
Оттоман посмотрел на могилу.
Я слышал, он отдал все свои сбережения какому-то незнакомцу тому необходима была операция на сердце.
Хишам забывал себя ради других, сказал я.
Да, согласился Оттоман, и никакие земные радости его не волновали.
Никакие, за исключением почтовых марок.
Переезжать в другую страну все равно что привыкать к новым туфлям. Поначалу они немного жмут, но модель вам нравится, и вы терпите неудобство. Чем больше вы носите туфли, тем вам удобнее. И в один прекрасный день вы перестаете их замечать как будто туфель и нет на ногах. Чем сильнее они снашиваются, тем милее становятся вам, и вот вы уже не представляете, как будете обходиться без них.
После переезда в Касабланку то же происходило и с нами. Непривычный дом, истории с джиннами, обезглавленная кошка в саду, обряд заклинаний Все это сказывалось на нас. Я боялся, как бы Рашана не заявила, что с нее хватит. Она воспринимала трудности не так, как я. Однако пережитые неприятности лишь сблизили нас, стремление к новой жизни объединило. В Доме Калифа было нечто притягательное мне и в голову не приходило искать другое жилье.
Прошло несколько месяцев, и мы уже не представляли себе жизни вне этого особняка. На меня снизошло умиротворение, я почувствовал себя дома. Однако кое-что меня до сих пор смущает. Взять хотя бы устои марокканского общества.
Казалось бы, с первого взгляда все понятно: есть культура, и есть традиции, и они тесно переплетаются. По происхождению я человек восточный, но долго жил на Западе. Это помогает мне глубже проникнуть в тайны арабского мира. Но и для меня тут загадок хватает. Чего стоит одна история с решетом.
Как-то Зохра, наша служанка, случайно услышала мои жалобы: стоит мне появиться на овощном рынке, продавцы облепляют меня как назойливая мошкара. Зохра, как любая жительница Марокко, уверена: у нее огромный житейский опыт, уж она-то знает, как найти управу на мужчин. У Зохры на все есть ответ.
Ай, ай, ай!.. запричитала она. Ну, конечно, торговцы не оставят вас в покое. Они ведь видят: вы турист.
Но откуда в Касабланке туристы?
Так ведь торговцы об этом не знают.
И что же мне делать?
Зохра протянула мне что-то круглое размером с суповую тарелку.
Носите с собой решето.
Зачем?
Ни одному туристу не придет в голову таскаться с решетом, пояснила Зохра.
В пятницу, после знакомства с Оттоманом, я решил заглянуть в «Мабрук»: выпить кофейку и поболтать. Место доктора Мехди еще пустовало, а вот его закадычный друг Хаким уже сидел за нашим общим столиком. Улыбнувшись, он поздоровался со мной. Я занял свое обычное место. Старый водопроводчик Хаким отличался невероятной чуткостью таких людей я не встречал ни до, ни после. Стоило ему поговорить с вами, как у вас появлялось невероятное ощущение собственной значимости словно в ваших руках судьба всего мира. Хаким с доктором были лучшими друзьями, однако по-настоящему счастливым старый водопроводчик чувствовал себя лишь тогда, когда доктора рядом не было он мог вдоволь поразглагольствовать на свою излюбленную тему. Дело в том, что Хакима страстно интересовало все, что связано с черной магией, а доктор его интерес нисколько не одобрял.
Едва только мы познакомились, Хаким тайком шепнул мне, что вообще-то родился девочкой, но ведьма с гор превратила его в мальчика.
Когда же это случилось? спросил я.
Хаким вытащил из кармана водопроводный кран и почесал им макушку.
Давно, ответил он.
Ну а все же?
Да вас тогда и на свете-то не было.
И вот, пока мы были одни, я решил спросить Хакима о писанине на дверях дома.
Хаким заказал еще кофе: Абдул Латиф увечной рукой поставил на столик чашечку.
Прищурившись так, что глаза превратились в щелочки, он сказал:
Похоже на проделки джинна.
Не может быть! возразил я. Да, в нашем доме водились джинны, но мы приглашали заклинателей, резали козла. Каждая комната буквально пропиталась кровью и молоком. Заклинатели дали слово, что теперь все чисто.
А когда совершался обряд?
Полгода назад.
Хаким снова прищурился.
Придется повторить, сказал он.
Придется повторить, сказал он.
Я вспомнил, во что тогда превратилось наше жилище. Заклинатели прошлись по всему дому ни дать ни взять «Охотники за привидениями» на марокканский манер, чиня погром и повергая нас в ужас. Мы долго потом не могли привести дом в порядок; Рашана до сих пор нет-нет, да и припомнит мне.
Никаких заклинателей, только не это! запаниковал я.
Хаким уставил палец вверх:
Но есть и другой способ, провозгласил он. Правда, необычный, зато действенный. Слово даю.
И что нужно делать?
Поезжайте за город, в район Бускура, раздобудьте там горшок лесного меда и измажьте им все двери в доме: снаружи и внутри.
Прибежавшая из школы Ариана похвастала: она теперь знает про Робина Гуда. Она нарисовала его в Шервудском лесу, вокруг порхали бабочки. Ариана спросила: а он настоящий?
Что значит «настоящий»?
Ну, были у Робина Гуда мама и папа?
Наверняка, ответил я.
А как их звали?
Ариана, ну какая тебе разница? Ты пойми: в сказках все не так, как в жизни, тут неважно, было ли это на самом деле или нет. Важно, какие чувства они вызывают.
Баба, так значит ты можешь говорить неправду?
Тут другое, я бы назвал это вольным изложением фактов.
Откинув волосы назад, Ариана уставилась на меня с подозрением:
Тогда можно я назову их Генри и Исабель?
Кого?
Папу и маму Робина Гуда.
Конечно, можно.
И как будто они жили здесь, в Касабланке?
Ну, пусть так.
Баба?
Что, дочка?
А когда я вырасту, можно мне выйти за Робина Гуда замуж?
На следующей неделе я сел за руль своего старенького «джипа» корейской сборки и отправился за город. Я много чего слышал про лес, примыкавший к южной окраине Касабланки. Огромное покрывало зелени простиралось от шоссе на восток. Зохра утверждала: место заколдовано, деревья в лесу когда-то были воинами на службе у злокозненного правителя его земли находились к югу от Сахары. Опасаясь, что полчища воинов вот-вот завоюют Марокко, добрый джинн превратил их в деревья. Я рассказал Зохре о меде, и она подтвердила: да, мед действительно чудодейственный, особенно против злых духов. Сторожа также одобрили совет Хакима. Ввиду возможного нашествия джиннов они заметно оживились. Думаю, их радовала перспектива безнаказанно бездельничать под предлогом борьбы с силами тьмы.
Въехав в лес, я повел машину вдоль длинной дороги, обсаженной елями. В конце концов я приехал к питомнику служебного собаководства. Деревья тут росли часто и впрямь похоже на армию. Чем дальше я углублялся в лес, тем правдоподобнее казались россказни Зохры, в которые сама она искренне верила.
Я надавил на газ и вскоре очутился в тупике дорога кончилась. На выструганной из бревна скамейке сидел сухонький старичок в тонкой джеллабе светло-зеленого цвета. Казалось, ткань светится, и этот свет отражается на лице старика.
Я вылез из машины, поздоровался и спросил: не знает ли он, где здесь можно купить мед? Старик показал на хижину, едва видневшуюся за хвойными деревьями.
Только берегитесь пчел! предупредил он.
Тропинка была усеяна сосновыми шишками ни дать ни взять, иллюстрация к «Красной Шапочке». По обе стороны группами по шесть стояли огромные белые ульи. Воздух буквально кишел их обитателями.
Я шел очень медленно когда-то меня научили этому шу-ары, индейское племя с верховий Амазонки. Пчелы жалят только тогда, когда чувствуют опасность. Сами они носятся как молнии, так что если идти медленно, примут вас за дерево на ветру.
Я дошел до лачуги и постучал.
Дверь отворилась: на пороге стоял все тот же старик в светло-зеленой джеллабе. Обнажив зубы в улыбке, он пригласил меня войти. Я тем временем ломал голову над тем, как старик оказался здесь раньше меня.
Войдя, я увидел на столе разномастные пластиковые бутылки из-под минералки и пустые банки. Старик не моргая посмотрел на меня, словно обжигая взглядом.
Вот только мед горьковат, предупредил он.
Я выдержал его взгляд.
Ничего, мне не для еды, ответил я.
Мои слова прозвучали как пароль старик понимающе кивнул. Он вполголоса назвал цену, и я взял со стола пять бутылок. Через четверть часа я уже несся на своем тарахтящем «джипе» по шоссе в сторону Касабланки.
Солнце зашло. На дороге было темно фонари вдоль шоссе давно уже не зажигали. Я вглядывался в темноту, следя за дорогой, и вдруг мотор заглох. Как любой владелец корейского «джипа» я знаю: в самый неподходящий момент машинка может показать норов.