Свернув на обочину, я мысленно умолял железного коня сжалиться. Бесполезно. Я перепробовал все, что раньше помогало. Впустую. А ведь нет ничего опаснее, чем оказаться посреди ночи в заглохшей машине на дороге в Касабланку. Никогда еще я не чувствовал себя таким беспомощным и одиноким. Бросив «джип», я нагрузился бутылками с медом и стал голосовать. С огромным трудом мне удалось поймать попутку.
Ночью я видел сон. Темнота перед глазами сменилась желтым и красным мы оказались на верблюжьем рынке около Гулимина, на самой границе Сахары. Отец собирался показать нам верблюдов. Он сказал: чтобы узнать пустыню, надо узнать этих животных, а чтобы узнать их, надо узнать тех, кто их растит. По его словам, верблюды, жители Сахары и песок неразрывно связаны друг с другом.
Но верблюды мне не слишком понравились от них воняло, а песок раздражал набивался в обувь, скрипел на зубах. Отец рассказал притчу о маленьком мальчике: тот сбежал в пустыню и мечтал превратиться в рыбу. История показалась мне занятной, с еще более занятным концом. Мы все тогда здорово смеялись.
Ну что, Тахир-джан, понравилось?
Да, баба.
А ты уловил смысл?
Наверно.
Вот и не забывай. Пройдут годы, и история предстанет перед тобой в ином виде.
Как это, баба?
Ты глубже проникнешь в ее смысл. И тогда случится нечто прекрасное.
Что, баба?
Вызреет плод.
Утром я решил снять со счета все деньги и купить новенький «Лэнд-Крузер». До сих пор я ездил только на подержанных машинах новый автомобиль всегда казался мне непозволительной роскошью. Но проторчав полночи на шоссе, я изменил свое мнение.
За завтраком Зохра заметила, что я в костюме, и спросила: куда я собрался?
Покупать новую машину, смущенно ответил я.
Ай, ай, ай!.. запричитала она. Если пойдете в костюме, заплатите втридорога. Уж поверьте мне. Я знаю, что говорю.
Я вернулся в комнату и переоделся в побитый молью свитер и драные джинсы. Вышел из дома и направился к дороге. Ожидая такси небольшую машину красного цвета, я услышал свое имя. Обернулся и увидел Зохру. Размахивая решетом, она со всех ног мчалась ко мне, чуть не теряя домашние тапочки.
Решето возьмите! донесся до меня ее хрипловатый голос. И сделайте так, как я учила!
Спрятав решето в сумку, я сел в такси и отправился в самый большой автосалон, продававший «Тойоты». Дома сторожа, до которых донесся слух о том, что я покупаю машину, настояли на «Тойоте». Все трое, как один, заявили: только люди недалекие ездят на «джипах», а вот «Тойота» для смелых и решительных.
В автосалоне я вынул из сумки решето и начал им угрожающе поигрывать.
Освободившись, продавец подошел ко мне. Я тут же сунул ему под нос решето, заявив, что не имею ничего общего с туристами, а потому рассчитываю на существенную скидку.
Месье, ответил мне продавец, поправляя галстук, туристы у нас и не покупают. Они берут напрокат.
Стараясь держаться как можно непринужденнее, я поинтересовался моделями «Лэнд-Крузеров».
Месье, я так понимаю, вам укомплектовать по полной?
Взяв рекламный буклет, продавец нацарапал в уголке сумму.
Нет-нет, возразил я, только базовая модель. Без всяких там наворотов.
Озадаченный продавец нахмурился.
А кожаные кресла, стабилизатор скорости, турбонаддув, подушки безопасности, колесные диски из легкого сплава? Что, ничего из этого не нужно? от удивления он едва не поперхнулся.
Нет, никаких там глупостей. Лишь бы машина довезла меня куда надо. И не сломалась в дороге.
Но, месье
Что такое?
Месье, если вы возьмете базовую модель
то что?
чем же все будут восхищаться?
Глава четвертая
Цари правители людей, ученые правители царей.
Абу-аль-Асвад 10А в Дар-Калифа сторожа вовсю мазали двери медом. Уговорив меня купить новые кисти, они трудились с редкостным воодушевлением.
Рашаны дома не было она встречалась с подругой. Когда же она вернулась, дом благоухал как луг летним днем. Заметив, как приятно пахнет, Рашана прошла наверх переодеться. Не прошло и минуты, как раздался пронзительный крик. Хамза с кистью в руке сломя голову ринулся вниз по лестнице. За ним по пятам гналась Рашана.
Что же это творится, а? призывала она его к ответу.
Это от джиннов, несмело ответил я.
Что же это творится, а? призывала она его к ответу.
Это от джиннов, несмело ответил я.
Жена метнула в меня гневный взгляд.
Господи, ты ведь уже приглашал заклинателей! Они забили ни в чем не повинных животных, а все ради проклятых джиннов! Ты разве забыл: дом буквально утопал в крови!
Я хочу только одного: чтобы все были довольны, сказал я. Приходится считаться с местными обычаями.
Рашана в бешенстве закатила глаза.
Ты что, веришь в эту чепуху? возмутилась она.
Стараюсь не поддаваться, сказал я. Но что-то плохо получается.
Может, туристы в Касабланку и не заглядывают, но решето сотворило чудеса. После долгих уговоров, когда я снова и снова повторял, что не собираюсь производить впечатление на кого бы то ни было, мне удалось сторговать значительную скидку. Продавец скрежетал зубами и ворчал: никто еще не спрашивал базовую модель. Придется заказывать аж из Японии.
Когда машину доставили, я приехал в автосалон, взял у продавца ключи и забрался в салон. Опробовав новенький серебристый «Лэнд-Крузер», я остался доволен. Но хорошее настроение в два счета улетучилось, стоило мне только въехать на узкие улочки городских трущоб.
Разъезжая на стареньком корейском «джипе», я был словно под покровом плаща-невидимки. Машина мясника, на которой я ездил еще раньше, тоже ничем не выделялась. Но сев за руль блестящего «Лэнд-Крузера», я тут же стал заметен. Свернув на дорогу, ведущую к Дому Калифа, я вынужден был вжаться в покрытое полиэтиленом сиденье: меня провожали сотни глаз. Я готов был сгореть со стыда получалось, я выставлял напоказ свое благополучие.
Когда я загнал машину в гараж, сторожа выстроились в ряд, словно почетный караул, и принялись благодарить меня.
Это еще за что? буркнул я.
Они смутились.
Ну, как же, теперь мы вами гордимся, сказал Хамза.
Я настоятельно просил их не мыть машину: пусть станет обшарпанной, как и приличествует нашей округе. Однако сторожа не соглашались. Каждое утро, пока я еще спал, они заботливо чистили каждую колесную гайку, натирали кузов до блеска машина напоминала сверкающую римскую колесницу. Объяснение такой привязанности прислуги к новой машине нашла Рашана:
Машина повысила их статус в обществе.
Однажды утром я зашел к себе в кабинет и застал там Ариану: стоя на ведре, она изо всех сил тянулась за книгой на верхней полке. Но вместо того, чтобы перевернуть ведро и встать на дно, Ариана подложила что-то плоское, матово-серебристого цвета, сантиметра три толщиной. Мой ноутбук! Подскочив к дочери, я снял ее с ведра и достал книгу, за которой она тянулась.
Если бы ты перевернула ведро, не пришлось бы становиться на дорогой ноутбук, сказал я ей.
Но, баба, он же твердый, с ним ничего не будет, возразила Ариана. И выбежала с книжкой в сад.
Я взял ноутбук; мне все еще было не по себе от увиденного. Тут мне вспомнились слова отца.
Однажды жарким летним днем мы сидели в одних футболках на лужайке, под раскидистым тисом. Мне было тогда лет двенадцать. Отец сказал, что утром к нему приходил гость, который проделал долгий путь.
Он приехал из Америки, баба?
Нет, еще дальше.
Из Канады?
Нет. Да и какая разница, Тахир-джан, откуда он. Важно, что ему нужна была моя помощь, а я не смог помочь.
Почему?
Потому что он не был готов.
Отец лег на траву.
Иногда западная цивилизация представляется мне младенцем с энциклопедией в ручонках, признался он. В этих ручонках сосредоточена невероятная мощь, опыт тысяч поколений. Но мудрость недоступна младенцу до тех пор, пока он не научится читать.
А тот посетитель, он когда-нибудь будет готов?
Надеюсь.
Ты с ним говорил, баба?
Недолго. Впрочем, и это оказалось непросто.
Как же ты поступил?
Рассказал ему притчу. И велел обдумывать ее снова и снова, до тех пор, пока думать будет не над чем.
Баба?
Да, сынок?
А расскажи мне ту притчу?
Отец поднялся с травы и сел, скрестив ноги. Глянув на небо, он начал:
Давным-давно жил в Персии один царь. И так любил поесть, что устраивал пиры один за другим. С годами он становился все тучнее и тучнее. В конце концов, до того растолстел, что уже не мог подняться с подушек. Никто не смел об этом заговорить, пока однажды утром царь не пожаловался на ноги: они совсем посинели от плохого кровообращения.
Ко двору приглашали одного врачевателя за другим. Но царь по-прежнему не ограничивал себя в еде. А чем больше он ел, тем толще становился.