Художник видит все глазами, переполненными страхом потерь и страданий. Не случайно, потеряв первой любимую сестру Софи, умершую в 15 летнем возрасте, обреченно потом изрек: «Болезнь, безумие и смерть черные ангелы, которые стояли на страже моей колыбели и сопровождали меня всю жизнь».
Те его видения, сопровождая, до сих пор витают над нами. Они оставлены Мастером, беспокоясь, не находя себе тогда места, появляются видения у горизонта. Он ведь мастер мистического жанра, сам в него же был погружен, обладал огромным желанием влиять, появляться невзначай. Он желал вечно будоражить. Эпатировать.
Эксперементировал вновь и вновь.
Искал. Вот-вот они, его образы, могут появится снова. Ему ведь так хочется избавить мир от страданий. Изучить причину возникновения Крика и передать это понимание нам. Не жалея себя, как истый исследователь, многие эмоциональные и тяжелые восприятия пропускает через себя, взаимодействуя с окружением. Оставляет следы своих видений, чтобы вывести их художественные формулы. Запечатлеть для будущего. Усовершенствовать, повлиять на него. Когда с мольберта страдающего художника «увидело жизнь» произведение «Больная девочка», будто на больничной каталке втолкнули его к нам, впоследствии взбудораженный Эдвард делает вывод:
«Работа над картиной открыла мне новые пути, и в моем искусстве произошел выдающийся прорыв. Большинство моих поздних произведений обязано своим происхождением этой картине».
Мунк много читает. Увлекательные романы Генриха Ибсена, переведенные уже к 1880 году романы Достоевского на норвежский и датский языки создают особый мир, питающиий героев его полотен. Художник увлекается старинной литературой, классической мифологией, скандинавскими сагами, историей. Ее он изучает по литературным трудам родного дяди, П.А.Мунка. И хотя с ним он в жизни не встречался, но вырос на его исторических трудах, которые играли в истории Норвегии одну из виднейших ролей. По сему видно, путь художника не случаен. Он целенаправленно шел к образам, ставшим классикой жанра.
Подведением итогов пребывания во Франции можно считать запись в дневнике, сделанную в Сен-Клу: «Больше не появятся интерьеры с читающими мужчинами или вяжущими женщинами. Должны быть живые существа, которые дышат, чувствуют, страдают и любят. Я буду писать такие картины. Люди осознают свою святость; как в церкви, в них обнажится главное».
После нее уже не приходило в его растревоженную душу столь высокое волшебное чувство. Весенней свежестью любви Эдвард не мог похвастаться. Его душа затаилась. Потом пришло отшельничество во спасение.
Как иногда бывает летом: ни с того ни с сего налетает огромная черная туча. Вобрав все самое светлое и жаркое у природы, сама от перенапряжения теряет свои краски и, почернев, начинает беситься в изнеможении, срывая все, что накопилось. Вырывает с корнем деревья. Стоит чему то оказаться чуть слабее, все сметается в одночасье. Несется следом и бьется крупными каплями ураганного дождя. А уж совсем разозлившись, прибегает к сильнейшим средствам разметав с неба всё крупными стеклянно-оловянными пулями-градинами. С выходом Мастера мгновенно все окрашивается ярким цветом. Идет трансформация северного сияния, столь часто становившегося моделью его же бунтующей живописи, звучной акварели, будто заливается импровизированная сцена софитами. Суровая графика рвется за пределы в окружающее зелено-изумрудными всполохами на красном пространство. Его Видение идет следом. Виртуальная Фигура художника проявилась, как на фотографии при печати, вдалеке у горизонта.
«Солнце зашло, небо окрасилось в кровавый цвет и меня охватило чувство меланхолии. Я остановился, обессиленный до смерти, и оперся на парапет; над городом и над черно-голубым фьордом, как кровь и языки огня, висят тучи: мои друзья продолжали свою дорогу, а я стоял пригвожденный к месту, дрожа от страха. Я услышал ужасающий, нескончаемый крик природы», бесценное свидетельство дневника художника.
Фигура Мастера предлагает нам еще одну версию. Если прислушаться, можно услышать его рассказ.
Мунк, жил в одной отдаленной норвежской деревеньке и неподалеку был женский сумашедший дом, а также скотобойняПредсмертные вопли животных и крики безумных женщин вдохновили, если можно так сказать, его на написание картины. В такой ситуации из-за бессилия что-либо сделать, крик рвется из груди и хочется закрыть уши,(что фигура в «Крике» и делает), чтобы заглушить ужасные звуки страдания
Эти годы окрашиваются у Мунка красками рвущегося вверх извержения вулкана Кракатау в 1883 году. Эти эмоции, этот ужас перед необузданными силами природы рассыпаны красками впечатлений по многим полотнам. В то время это извержение, как указывают сейчас специалисты и пресса того времени, есть подробности и сведения об огромном количестве погибших людей. Извержение вулкана могло быть видимо из тех точек, где находился художник. Два года над Европой носились клубы красно-кровавой золы, которая попала фоном не только в страждущие, обнаженные эмоциями полотна. Он записывает в свой дневник:
«Облака как кровь и пламя зависли над голубо-черным фьердом и городом.»
Оттуда впечатления перетекают в его произведения. Он многое осмысливает, старается запечатлеть, запомнить, перенести если не на холст, то на картон, бумагу. Или передать словами свои воспоминания. Известно, что на протяжении жизни художник не выбросил ни одну страницу из своих архивов. Среди них заключено много тайн. Он писал свои Манифесты. Он эксперементировал. Он страдал и даже «шалил», превращаясь в шоу-мэна в современном понимании слова. Делал активные выпады против своих обидчиков. Он обладал заметным чувством юмора и умел во время ошарашить пришедших, о чем будет сказано позже, даже разыграть, как было потом принято в нашем обществе.
А вот о «Крике», которых автор создал четыре версии, кроме остальных картин, вошедших в цикл, написано в самом произведении. Своеобразные «времена года» и места их проявлений. Существуют, представилось, особые знаки, кроме авторской подписи на многослойном теле картины, своеобразные татуировки, передающие мысли и побуждения художника. Их просто не может не быть. Эти знаки исподволь влияют. И вот в предчувствии этого, веду свой поиск. Ищу то, что может подтвердить догадку: художник-экспериментатор, размножил и распространил свои эмоции, заложив одновременно в четыре части цикла картин «Край жизни» Cилу, с которой и пришлось впоследствии столкнуться.
В чем она проявляется?
Как характеризуется?
Где ее нужно искать?
Что скрывается под верхним слоем краски?
Это-то и нужно расшифровать.
Наверняка это определенный знак потомкам, о чем должны быть записи художника
Наверняка, они способствуют особому интересу к раритетам художника похитителей разных стран, объединяющихся в криминальные группировки. У них теперь свой преобразованно-марксистский клич. Их манифест в противовес Манифесту художника: экспроприация!
Одно из очередных похищений нового века шедевров тщательно готовится.
Это, как раскрученный бренд, чем чаще их крадут, тем проще с его картинами действовать дальше.
Глава 5
Испания. Коста-дель-СольБьорн и Петер, первый раз прибыли на белом круизном лайнере «Color Fantasy» до порта Малаги, совместив приятное с полезным, по адресу, переданному по цепочке связных. Столица солнечного края, где удивительные пляжи простираются на 300 километров по берегу Средиземного моря! Апрель, апрель, в воздухе пахнет оливами и цветущей азалией! Взяв такси, они вскоре добрались по гладкой, будто карамелька дороге, к месту интереса. Если отъехать в другом направлении, то через минут тридцать можно открыть для себя древнюю Андалусию: Севилью, Кордову, Гранаду. Здесь все дышит древней историей. Везде крепости а-ла-Синдбад-Мореход, замок-маяк «Хибральфаро», а на том берегу Марокко, до которого кажется можно доплыть, невдалеке от моря, среди высотных сооружений экзотическая арена для корриды Но им туда не нужно. Их цель строго определенная.
Двое неизвестных молодых людей пытаются, не говоря и не читая по-испански, выяснить та ли это вилла. Незнание языков приносит множество хлопот. Они ищут виллу «Бельгийца». По описаниям будто эта. Главное не ошибиться. И они беспомощно пытаются обратиться к переговорному устройству у ворот.
«Бельгиец», известный «черный» артдилер Эрик «Бельгиец», солидный в свои почтенные лета и баснословно богатый, отдыхал на своей шикарной вилле в Коста-дель-Соль. Кое-кто выстроил здесь свои замки один богаче другого на торговле наркотиками, сбыте краденного, «артнеппинге». Озеро с грациозно плавающими белыми и черными лебедями, вьющиеся розы, оплетающие изящные беседки английского парка уже в начале апреля, филигранно выстриженные кусты, бассейны с подогревом, экзотические альпийские горки радовали глаз. Телефонный звонок нарушил его покой и уединение в глубине парка. Одновременно со звонком пришел служащий бюро и сообщил: