Твоя мечта попасть на Венеру? уточнил пес.
Ну? недоумевал Антон.
Вот я и говорю: можно попробовать
Глава 4. В путь
Антон даже развеселился по такому поводу.
Ты же не птица говорун, весело сказал он собаке и хотел потрепать псину между ушей, но не решился: Ерофей все-таки теперь не просто породистый маламут в этот вечер, в эту ночь он существо, обладающее природой метафизической. Можно ли вот так, запросто, трепать меж ушей таинственного покровителя дома на Кисельной восемь, или, как он сам о себе говорил, «фея умелого и опытного»?
Почему говорун? фей повел ухом, как будто почуял порыв юного хозяина. Потому что говорить умею?
Не читал Булычева? «Девочку с Земли»? Ну, или другие повести те, что про Алису Селезневу? пришел черед Антона взглянуть на собеседника, как на двоечника, с улыбкой «чуть сверху», и не просто потому, что человек выше собаки. Сам-то Антон всего Кира Булычева перечитал еще лет в десять, если не раньше.
Мы, феи, книг не читаем, терпеливо разъяснил Ерофей.
Читать не умеете? тут же «выстрелил» Антон.
Мы живем на стыке, как бы на горном хребте, фей не обратил на мальчишеский укол никакого внимания, где один склон мир реальный, физический, а другой мир, созданный вашими снами, фантазиями.
Нашими снами и фантазиями? переспросил Антон. Нашими это чьими?
Человеческими, Ерофей вильнул хвостом откликнулась собачья натура, добродушно привязанная ко всему человеческому. Мир нельзя разложить по полочкам, упрятать в коробочки всевозможных наук и логически выстроенных понятий. Сны и фантазии позволяют вам словно бы сгладить шероховатости, помогают «объять необъятное»
Вот! радостно зацепился за слова собеседника начитанный Антон. «Объять необъятное» это же из Козьмы Пруткова. А говоришь, что феи не читают.
Нам не нужно читать, вздохнул Ерофей. Мы лишены этого удовольствия. Все написанное, все сказанное, все подуманное уже часть нас. Так же, как и мы часть написанного, сказанного и подуманного вами.
Говорун, смирился Антон, решив пояснить, это птица такая, с двумя клювами
Да, знаю я, Ерофей перевалился на бок, сев в «позу дворняги». Говорю же: любое слово уже часть нас. Я лишь хотел уточнить, почему ты меня сравнил с говоруном.
Эти птицы способны летать между звезд. Ну, или планет, Антон вспомнил поправку Ерофея по поводу Венеры. Феи тоже так умеют?
Нет, Ерофей покачал тяжелой мохнатой головой. Драконы умеют. Они все умеют. А нам-то зачем? Наш мир здесь у каждого фея, так сказать, свой шесток. Мой рядом с тобой, на Кисельной восемь.
Значит, на Венеру нам слетать не получится, как будто бы с огорчением, а на самом деле облегченно вздохнул Антон; он уже начал переживать вдруг псина, пользуясь неожиданно вселившейся «фееричной» силой, действительно решил запустить в космос собственного хозяина.
Ерофей вдруг залился то ли лаем, то ли смехом. «Смеялся» так, что чуть не свалился с крыльца, видимо, попытался покататься спиной по траве, как делают обычные собаки в порывах собачьего счастья, да забыл, что до газончика целых четыре ступеньки, выложенные коричневой плиткой. Так что пес ограничился лишь тем, что улегся на бок и уморительно дергал лапами до тех пор, пока к нему не вернулось серьезное настроение. Фыркнув в последний раз и выдержав паузу, фей посмотрел Антону прямо в глаза так посмотрел, что Антон почувствовал, как утопает в этом необъяснимо мудром взгляде.
Почему же нам? спросил Ерофей, вовсе не ожидая ответа. Насколько я помню, попасть на Венеру мечта твоя, не моя и не наша. Разве я не говорил, что могу лишь указать путь? И лететь не придется. К мечте не летают. К мечте идут. Идут, преодолевая препятствия, падая и вставая, проигрывая и побеждая, отчаиваясь и ликуя. Сложный путь, захватывающий путь. Путь длиною в жизнь.
И тут Антон вдруг осознал, что все происходит не понарошку, всерьез, да еще в какой серьез!
Глупости! Не хочу я ни на какую Венеру! почти закричал Антон. Ему очень захотелось в дом подальше от этой говорящей собаки, от этого невозможного лохматого фея. Растопить камин, стащить из папиного бара (авось и не заметит) бутылочку вина, включить телевизор Да все что угодно, лишь бы вырвать, выдрать, вытащить себя из этой пугающей сказки братьев Гримм!
Но пес продолжал смотреть; пес молчал, и молчание это пугало сильнее всех леших, что беснуются в Ерофеев день. Антон быстро поднялся с крыльца, буквально вскочил на ноги и бросился к двери. Дверь оказалась закрыта, хотя быть этого не могло Антон не запирал дверь, незачем было, ведь он просто вышел покормить собаку. В отчаянье парень обернулся, чтобы приказать этому зловредному псу немедленно прекратить свои колдовские штучки; крикнуть фею «Не сметь!», так, как приказывал собаке «Сидеть!» или «Лежать!». Но Ерофея на крыльце не оказалось он бегал кругами по траве газона, весело виляя хвостом.
Сперва Антон ощутил несказанное облегчение: поела себе собака и радуется. Не было никаких бесед о феях, леших, мечтах и планетах. Пес просто резвится, как и положено сытому и здоровому псу. И действительно: собака, носилась по кругу как бы в погоне за воображаемой дичью и даже весело погавкивала и подвизгивала, сама себя подзадоривая. Пес то замирал, припадая на передние лапы, то вновь пускался лошадиным галопом, практически врезаясь в забор, но каким-то чудом умудряясь в последний момент резко менять направление кавалерийской атаки.
Антон наблюдал за этой привычной картиной почти умиротворенно. В лунном свете резвящийся пес, травяной газон, очерченные серым фоном забора, казались феерией, ожившими кадрами какой-нибудь ретроспективной картины черно-белого кинематографа или даже глубже в прошлое ожившими картинками волшебного фонаря.
Ерофей! Догоню! крикнул Антон, подначивая пса. Жизнь возвращалась в привычное русло. Смущала разве что запертая дверь за спиной, но и с этой проблемой, несомненно, можно будет справиться без труда. Может, просто выскочила и запала в паз «собачка» замка. Ничего, есть и другие способы вернуться в дом. Например, через окно или В общем, Антон был уверен, что сейчас обязательно что-нибудь придумает. Стоит только захотеть. Еще пару минут поиграет с собакой и отправиться спать, предварительно включив какой-нибудь развлекательный телеканал. Или, наоборот, какой-нибудь фильм поскучнее, чтобы не задерживать приход спасительного сна. Может быть, даже черно-белый фильм. Может быть, даже немой. С Чаплином, например (правда, Антон больше и не помнил других актеров немого кинематографа).
Ко мне! приказал Антон собаке, и через мгновение маламут статуей замер перед крыльцом. Сидеть! распорядился хозяин, выкинул руку во властном жесте и пес тут же послушно сменил позу.
Вот и молодец! похвалил юный хозяин своего питомца. Умеешь же быть нормальной собакой, когда захочешь.
Могу! согласился Ерофей. И собакой могу, и кошкой могу, и даже мышью. Кем угодно могу. Разве что змеей нет, не умеем мы змеями, это не из нашей компетенции. Ну, и людьми тоже это и так понятно.
Все ухнуло, все оборвалось, мороз побежал по коже и сердце екнуло в груди Антона.
Что ж ты так?! Что ж ты?.. только и смог выговорить юноша.
Спокойствие! Главное спокойствие! сказал фей голосом Василия Ливанова, что озвучивал Карлсона в известном мультфильме по сказке Астрид Линдгрен.
Где уж тут спокойствие? Антон обреченно присел на верхнюю ступень крыльца. Я надеялся, что ты хороший пес, а ты вредный, несносный фей.
Ерофей радостно завилял хвостом в подтверждение сего тезиса.
Будешь отправлять в космос? смирился хозяин. Скафандр хоть дашь? С минимальным запасом кислорода? Проинструктируешь? Ты ж пойми, я вот так, по вертикали, только на самолетах из города в город. И то не часто. Не люблю я путешествовать. Только с родителями, по их настоянию. А так, чтобы с крыльца родного дома сквозь все слои атмосферы на вторую планету солнечной системы Нет у меня такого опыта. Или все же сумеем договориться? спросил Антон с робкой надеждой. Может, я это, перемечтаю как-нибудь?
Можно и перемечтать, неожиданно легко согласился фей, но легкость эта оказалась обманчивой. Вот вернешься с Венеры и мечтай себе снова на здоровье. А первую свою мечту предавать нельзя. Иначе вся жизнь потом насмарку. Так что я тебе расскажу сейчас что к чему, посидим на дорожку, и в путь. Начнем инструктаж?
Начинай, и Антон вновь отыскал в ночном небе желтую точку «звезды» Венеры, которая отныне стала его мечтой.
Глава 5. Vade mecum (Иди со мной)
Отправляться в далекий путь к собственной мечте дело непростое, новое, незнакомое. Не начинать же его сломя голову или, как говорил отец, аллюром в три креста. Антону нравилось это выражение «аллюром в три креста». В детстве оно ассоциировалось с крестиками, которыми своего сына научила вышивать мама Нина. Нравилось брать тонкую острую иголку, продевать черную нитку сквозь игольное ушко, протыкать разноцветные лоскуты ткани и выводить по ним таинственные крестообразные знаки, пусть неровные, не всегда похожие на кресты, но зато сделанные собственными детскими руками. И только много позже Нестор Иванович, отец, пояснил, что три креста это знак на конверте, обозначавший скорость доставки депеши. Получив конверт с тремя крестами, курьер пускал лошадь в карьер, стремясь передать послание в кратчайшие сроки.