Итак, переговоры начались. Совместное коммюнике вызвало бурную реакцию жителей Мозамбика. Народу казалось, что это почти мирный договор. Но в Риме за начальной эйфорией последовал еще один крутой вираж. Необходимо было избежать того, чтобы переговоры не выродились в суд с взаимным обвинением сторон. И действительно, стороны приехали в Рим с противоположными идеями. Перед правительством Мозамбика стояла насущная необходимость нормализовать ситуацию в стране, и оно добивалось немедленного прекращения огня, чего РЕНАМО не хотело предоставить, потому что в условиях международной изоляции вооруженная борьба была ее единственной сильной стороной. Надежду в ближайшее время достичь соглашения о прекращении огня разделяли и посредники, которые, однако, не пытались амбициозно навязывать это условие.
Стиль посредничестваНужно было признать, что это было только начало. Действующие лица этого диалога вот уже 14 лет сражались друг с другом, и в этой ситуации уже было чудом, что они встретились и разговаривали.
Символично, что кроме быстрого тоста вечером 10 июля 1990 г. после подписания Совместного коммюнике, единственной застольной встречей между двумя главами делегаций за двадцать семь месяцев переговоров был рабочий завтрак между Гебузой и Домингушом, состоявшийся в следующем месяце. Неофициальные встречи случались крайне редко и всегда в присутствии посредников. Стороны ощущали себя более безопасно за столом переговоров, в формальной обстановке, но при закрытых дверях и без присутствия прессы, или же в диалоге посредством челночной дипломатии посредников.
В некотором смысле переговоры в резиденции Общины святого Эгидия были подлинными переговорами двух воюющих сторон48. Атмосфера доверия не создается на пустом месте и бесполезно делать вид, что она существует, хотя создание такой атмосферы хоть в какой-нибудь мере было одной из целей переговоров. И потому, там не было никаких выражений фальшивой фамильярности ни аперитивов, ни коктейлей, ни коридорных встреч. Единственным исключением было рукопожатие перед тем, как войти в зал переговоров, которое вскоре стало традицией. Таким образом, задача состояла не в том, чтобы создать атмосферу притворной дружелюбности, но в поиске общего языка и взаимного уважения. Любая неформальность выглядела бы необъяснимо и фальшиво по отношению к той драме, которую выражали обе стороны, и которую проживала вся страна. По той же самой причине было решено разместить делегации в разных отелях. То же касалось и ресторанов (что впрочем, отчасти объяснялось различием вкусов). От посредников потребуется много усилий для созидания взаимного доверия, и этот процесс нельзя было ускорить без прогресса в ходе переговоров.
В конечном счете, динамика уважительных встреч при закрытых дверях, между «соотечественниками» (именно так их называли) оказалась успешной. Никаких условностей или общих кофе-брейков. Соблюдались четкие правила: проводились прямые переговоры, но за их пределами стороны никак не контактировали, все возможные неформальные мероприятия проводились исключительно при участии посредников; никакого контакта с прессой, к большому разочарованию и недовольству последней (только в последние месяцы был назначен пресс-секретарь переговоров, в лице Марио Мараццити).
Все вышесказанное не означает, что переговоры были холодными. Один из свидетелей процесса переговоров, Камерон Хьюм, в то время дипломат посольства США при Святом Престоле в Риме, писал:
«Переговоры о мире в Мозамбике, хотя и осуществлялись не профессиональными дипломатами, позволили разработать тонкий технический инструментарий, в котором наблюдалось редкое соединение компетентности, психологии, исторической и правовой культуры, гибкости и политической культуры. Как это ни парадоксально, именно исходная характеристика посредников как аутсайдеров, внешних по отношению к сторонам, всерьез преданных делу мира, но без какой-либо политической или экономической выгоды, стала сильной стороной всей этой истории. Сама атмосфера Общины святого Эгидия не только бывший монастырь, идеально подходящий для важных и сдержанных встреч, но и целая группа людей, которые постоянно старались использовать любой человеческий контакт для снижения трений и разногласий сыграла существенную роль, особенно в частые периоды усталости и кризиса в ходе диалога» 49.
Свой вклад в работу внесли не только несколько посредников и еще несколько человек, исполняющих секретарские функции и осуществлявших международные отношения. Многие члены Общины святого Эгидия в той или иной форме были вовлечены в этот процесс. Множество людей так или иначе, но всегда на добровольной и бесплатной основе, решали различные задачи по обеспечению надлежащего функционирования машины переговоров: кто сопровождал делегации, кто переводил, кто помогал в качестве водителя, кто отвечал за отношения с прессой, кто готовил залы к мероприятиям, кто занимался обстановкой и оборудованием помещений, кто подносил напитки. Самые различные навыки оказались полезными: знание компьютера (для текстов и документов), права (для юридических консультаций), умение готовить (по понятным причинам), знание иностранных языков (для перевода на португальский, английский и французский), и к тому же фотография, медицина, восстановительная терапия и так далее. При том, что все понимали конечную цель, важна была каждая деталь. Нужно было, чтобы делегации чувствовали себя непринужденно, чтобы они могли сосредоточиться на самом важном на достижении мира.
Тогдашний секретарь Организации Объединенных Наций, Бутрос Бутрос Гали, рассуждая об уникальных мозамбикских переговорах, так напишет после заключения мира:
«Община святого Эгидия разработала технику ведения переговоров, которая отличается и вместе с тем дополняет методы профессиональных миротворцев (peacemakers). В Мозамбике Община много поработала, чтобы способствовать встрече двух сторон конфликта. Она воспользовалась для этого своими контактами. Она удивительно эффективно вовлекла других людей, которые могли внести вклад в поиск решения. Она запустила в действие свои механизмы, которые отличаются сдержанностью и неформальностью, в гармонии с официальной деятельностью правительств и межправительственных организаций [] это уникальная смесь миротворческих усилий правительственных и неправительственных. Уважение к сторонам конфликта, ко всем вовлеченным в этот конфликт жителям страны, стало фундаментальным для успеха этой деятельности» 50.
В помещениях бывшего монастыря святого Эгидия у каждой из двух делегаций был свой собственный зал, где делегация могла расположиться. Многие комнаты были предоставлены для переговоров, так что порой только церковь оставалась свободна. Там шла молитва о мире. Это напоминает о прочном духовном основании усилий по примирению. Этот дух, без навязывания и без конфессиональных привязок, передался делегациям Мозамбика. Позднее посредники из Общины святого Эгидия многократно подчеркивали, что мир стал плодом «слабой силы», заключавшейся в вере51.
Мир нельзя навязатьЧетыре посредника не располагали военными или экономическими инструментами, но были способны расшифровать сложную терминологию, как в политическом плане, так и в человеческом. Они не купили мир за деньги, как иногда пытаются сделать. Андреа Риккарди писал: «Сила посредников была в том, что они представляли единственно возможный путь. Сила посредников парадоксальным образом проистекала и от отсутствия у них иных личных интересов, которые они могли бы защищать в этой стране, кроме как достижение быстрого и крепкого мира»52. В любом случае, посредники не обладали ресурсами, чтобы навязать мир, кроме денежных средств, необходимых для оказания гостеприимства в Риме делегациям и на поездки. Эти средства предоставили самые различные спонсоры (Министерство Иностранных дел Италии, швейцарское правительство, международные фонды и неправительственные организации, приходы, и т.д.). Известно, также, что в аналогичных переговорных процессах обычно принято заранее устанавливать дату окончания переговоров еще до их начала, в качестве психологического давления. По истечению этой даты делегатов могли бы выселить из гостиницы или заставить рассчитаться за свое проживание, в качестве формы давления для достижения соглашения. Но так называемая «философия дедлайна» отсутствовала в мозамбикских переговорах.
Тексты документов также не навязывались. Как они составлялись? Предложению одной стороны противопоставлялась, после внимательного выслушивания соответствующих мотивировок, реакция другой стороны. Впоследствии подготавливались документы на основании текстов, предоставленных обеими делегациями, даже если в них не было ничего общего. Порой только одна фраза или один параграф подходили обеим сторонам. И тем не менее, в таком случае это служило отправной точкой. И так, «шаг за шагом» (если использовать терминологию, важную для РЕНАМО) рождались тексты. Посреднический текст являлся итогом такого процесса, который принимал во внимание противоположную логику сторон, затем он модифицировался и приходили к окончательному согласованному варианту. Часто приходилось долго обсуждать одно-два слова или даже один предлог. Потом одна из сторон уступала.