В холле храма Динадая Маи Кали жил человек по имени Видья Вачаспати, заведовавший там школой. Он декламировал множество гимнов. Он готовил рис и блюда из турецкого горошка, предлагал Матери Кали и ел. У Вачаспати Махашаи было множество учеников. Они изучали грамматику, словарь и бхатти (бхартрихари). Я слушал их обсуждения таких стихов, как «равех кавех ким» и т. п. Иногда во второй половине дня я посещал этот храм и видел всё вышеописанное.
Обычно после обеда мы прогуливались, предаваясь разным забавам в доме и за его стенами.
Мой престарелый дядя по матери Карттичандра Мустафи умер ещё до моего появления на свет. У него было две жены Ранга Мами и Бари Мами.
Ранга Мами была сумасшедшей. Бари же Мами очень меня любила. Когда я приходил к ней в комнату, она угощала меня разными лакомствами и рассказывала многочисленные истории. На протяжении всего детства я страдал от дыр в зубах. Иногда я днями напролёт плакал. Бари Мами объясняла мне, что, по мнению простых людей, дыры в зубах вызывают насекомые, но это выдумка. Дыры возникают в результате заболевания, вызванного употреблением в пищу сладких и кислых продуктов. Неправда, будто вединар женщины-цыганки способны изгонять этих насекомых.
Иногда ближе к вечеру я приходил в кабинет отца и беседовал с ним. Период сандхьи, молитвы, был временем перекусить, и отец угощал меня кусочком сандеши. По большей части, я проводил время в обществе старшего брата Кали. Мой младший брат пользовался репутацией хулигана, и я держался от него подальше. Другой младший брат Гауридас был на редкость красивым мальчиком, но в силу возраста не мог общаться с нами.
__________________________________
Процветание Улы
Во время фестиваля в честь рождения богини Ула Чанди все жители Улы наслаждались этим праздником. В Уле росло множество баньяновых деревьев. В одном месте стоял камень, обсыпанный красной пудрой. Он покоился на алтаре-возвышении, известном как Ула Чанди17.
В ночь полной луны месяца вайшакха18 с великой пышностью праздновалась Ула Чанди пуджа. По этому случаю в двух местах в окрестностях совершались две публичные пуджи. Одна звалась Махишамаддина пуджа19, а другая, проводившаяся в местечке на юге от Улы, была известна как Брихат20 Дурга пуджа. В период поклонения Ула Чанди люди приходили в Улу из ближних и дальних мест и в течение трёх дней гостили у своих родственников. Дороги были заполнены толпами пешеходов. В двух местах, где проходил праздник, открывались базары и устраивались всевозможные развлечения.
Праздничное шествие Богини Дурги
Самыми увлекательными были бои слонов и буйволов. Отовсюду приводили множество слонов. Семье Мукхопадхьяя принадлежал гигантский буйвол, чьи рога были покрыты железом. Был там и огромный слон, тоже с покрытыми железом бивнями. Сначала объявляли, что слона и буйвола отпустят на свободу в центре города. Иногда этот буйвол, обладавший огромной силой, наносил слону раны. Порой слоны выходили победителями в схватке с буйволами. Мы, стоя на крышах, смотрели на битву. Время от времени мы усаживались на спину нашего собственного слона по имени Шибчандра (Шивачандра), который доставлял нас в разные места увеселений в фестивальный период.
В те дни жители Улы понятия не имели, что такое страдание. В деревне жили члены тысячи четырёхсот достойных браминских семей, а также представители многих родов каястха и вайдья. Самой богатой была семья Мустафи Махашаи. Никто в деревне не голодал. В ту пору можно было прожить самыми скромными средствами. Все были очень довольны жизнью. Люди имели обыкновение петь, музицировать и рассказывать увлекательные истории. В деревне жило несчётное множество весёлых толстопузых браминов. Почти все были остроумны, могли изящно говорить и обладали даром суждения о разных вещах. Всё время было слышно, как группы людей играли на музыкальных инструментах, пели, играли в кости и шахматы. Деревня была очень счастливым местом. Если кто-то испытывал нужду, он мог прийти в дом Мустафи Махашаи и легко получить желаемое. Лечебное масло и гхи не переводились. Деревня была такой большой, что за порядком в ней надзирали пятьдесят шесть человек. Хорошим людям в Улаграме не нужно было искать работу с целью добыть пропитание. Какое же то было счастливое время!
В ту пору я не видел ни одной другой деревни, но великолепие Улы не знало себе равных. Ни дня не проходило без какого-нибудь праздника.
__________________________________
Учёба в колледже в Кришнанагаре
Так я жил до тех пор, пока мне не исполнилось семь лет. Моему старшему брату Кали Прасанне было девять лет. Брату Хари было четыре года. Приблизительно в то время в Кришнанагаре открылся колледж. Царь Кришнанагара Шриш Чандра21 написал моему деду письмо, в котором просил послать в колледж внуков.
Я не знал, какие шли переговоры, но, в конце концов, было решено, что мой кузен по матери Махеша Бабу, мой старший брат Кали, я сам, а также Кайлас Датта, Махендра Васу и Ядунатх Чандра поступят в колледж. Я испытывал крайнее беспокойство; я настолько привык к няне, что не мог спать без неё по ночам. Мать решила, что моя служанка поедет со мной в Кришнанагар.
Мы поселились в двухэтажном здании в центре базара в Кришнанагаре. Наши спальные комнаты располагались на втором этаже, а на первом этаже помещалась кухня. Окна дома смотрели на базар и улицу. На лестнице стояла статуя Ганеши. На первом этаже рядом с кухней была комната-кладовая, в которой готовили масло. Дверь была закрыта, но семена падали через отверстия в двери; мы подбирали их, жарили и ели. Наш рацион, главным образом, состоял из риса и дала. Пищу готовил один брамин, но поваром он был скверным. Время от времени наша нянька приносила нам лёгкие завтраки.
Сидя на лестнице, мы заглядывали в комнату работника маслобойки. Он был очень стар и сидел на низеньком сиденье. Стоя на пороге смерти, он читал Махабхарату. Во дворе, под особым навесом, восседал чтец. Сидя на возвышении, он читал Махабхарату. На голове его была гирлянда; он декламировал стихи и пел песни поэмы. Мне очень нравилось слушать Махабхарату; особенно я полюбил истории о Бхиме.
Иногда оратору доставалось множество яств, и в такие дни он был особенно красноречив. В те же дни, когда он ничего не получал, то падал духом.
По субботам мы возвращались к себе домой в Улу. Нанятые носильщики быстрым шагом относили нас туда на паланкине. В такие дни мы были очень счастливы. На паланкине ехали Махеша Бабу, Кали Дада и я. Вскоре мы достигали нашего дома и, увидев стопы матери, испытывали великую радость. По воскресеньям не было конца историям, которые мы выслушивали. В воскресенье ранним утром мы направлялись в резиденцию в Гояре, а после трапезы возвращались в колледж.
В Кришнанагаре колледж помещался в официальной резиденции местного магистрата. К колледжу примыкала площадка для игр со множеством деревьев и кустов, хотя в наши дни это место стало чем-то вроде джунглей. Напротив колледжа находилась центральная дорога. Через дорогу располагался местный полицейский участок и «небесная обитель» барристера (судебного адвоката), почтенного Манмохана Гхоша. В настоящее время на этом участке земли находится главный почтовый офис.
В колледже мы сперва занимались, сидя на подстилках. Позже привезли стулья, столы и скамейки. Колледж возглавлял капитан Ричардсон, англичанин, а главным местным (бенгальским) учителем был Раматану Лахири. Махеша Дада и Кайлаш Бабу были второклассниками, а Кали Дада и я учились в первом классе. С нами занимался царский сын Бахадур Сатиш Чандра. Спустя несколько дней после нашего поступления в колледж прибыл сын царя Куч-Бехара22. Нашими учителями были Гададхара, Дина Даял и другие. У учителя Гададхары была раздувшаяся шея; он был очень жестоким человеком. Он бил нас куском грифельной доски.
Все говорили, что мне нравилось изучать английский. Благодаря стараниям и практике я стал пользоваться репутацией способного ученика, и учителя были ко мне добры. В том году я сдал экзамены, перешёл в следующий класс и получил награду. Ни Махеша Дада, ни Кали Дада, и никто другой из нашей группы не перешёл в следующий класс и не был награждён. В Уле разошлась молва о том, что я оказался самым способным из мальчиков. В очередное воскресенье, когда я вернулся домой в Улу, меня ждали лавры. Дед по матери всячески меня ласкал и усадил рядом с собой принять прасад. Отец тоже выказал мне особое расположение.
Моя мать, Бари Мами, и другие повсюду обсуждали новости обо мне. В это время нас навестил мой бывший учитель Дижор Барет. Он стал всячески меня хвалить, но отец указал ему на недопустимость таких похвал в моём присутствии. Слыша все эти хвалы, я раздулся от гордости. Очень скоро я решил, что мне уже не нужно упражняться в чтении и письме.