Уже само богатство, разнородность, разнооценочность свидетельств об ощущении этой инаковости иностранцев к русским, как и русских к иностранцам свидетельствуют о её ОБЪЕКТИВНОСТИ. Следует отметить, уже с 17 века именно среди русских развивается стремление «сгладить», «нивелировать», а потом и вовсе убрать эту «инаковость», задвинуть её, стать/подделаться «как все» разумеется, в «Европах», да не под всех, а кто там звонче (на наше ухо): поляки, голландцы, французы, немцы; припозднились на англичанах, но зато как отыгрались на США-американцах И насилуют девственные русские лёгкие голландскими пенковыми трубками Петровские «робята»; и поддакивает Александр Сергеевич Пушкин полячишке Адаму Мицкевичу про «тяжкий милитаризм Петербурга» а потом впишет в «записную книжицу», как легко-благодушно ему самому напускаться на русское, и как невыносимо слушать хулу про то от иностранца В том же отпишутся после и К. Леонтьев, и В. Розанов
Свет невечерний
Но есть ли какая-то особенность, нечто внешнее в проявлении глубоко невидимого, этнопсихологической пучины, многократно искажаемой бликами внешнего социально-индивидуального; даже не говорящая, только подмигивающая из далека-далёко через калейдоскопы мелькающей круговерти конкретной психики в том числе и в принудительном её преломлении к некоему императиву всеобщности и преломления самого императива к неповторимости позвоночной психичности но тем не менее проступающая в некой всеобщности внешнего знака, мизинного, без обозначенных причин, ходов, но неотвязного?
Что-то, отличное от курносых носов и «крепости немецкого со сладостью италианского»
И это действительно ворохнулось совершенно в стороне и настолько чуждое гуманитарно-неформализуемому знанию, что если бы не совершенно индивидуальное, интерес зависть к математике и вынужденное «компьютерное поветрие» от необходимости зарабатывать на хлеб насущный сверх 100-рублёвой ставки «препод. истории и обществознания» (мы должны поднять звание школьного учителя на небывалую высоту В. Ленин) ), на 14 лет выбросившее меня из истории в программирование (программист 1 категории, ведущий конструктор АСУ), я бы не заметил и не обратил внимание на одно стороннее наблюдение уже в области вполне формализованного, оглашённое на Таллинских семинарах по знаковым системам Кахро-Калья-Тыугу1970-х годов: при тестировании обнаруживалось, что при отсутствии иных превентивных воздействующих факторов (литературно-идеологических, внешне внушаемых) великороссы в разделах опросников «какие числа вам нравятся» проставляли в подавляющем большинстве (2/3 респондентов) различные, но ЧЁТНЫЕ ЧИСЛА только «переучившееся сословие» начинало играться в «Троицы». «Семерицы», иногда в прагматичные «Пятерицы» очень редко в «Единицы» и «Чёртовы Дюжины» Вот интересно, как бы означалась «наша начитанность», если бы докопалась, что эллины верили в счастливое число «11»?
Это как-то запомнилось, зарубилось
В 1992 году по возврату, не в историю в «преподавание истории в средней школе», я получил возможность, пока чисто из любопытства, проверить это наблюдение над мало утруждающей себя идеологическими постулатами порослью и А ведь верно, если предупреждением исключить знаковые «7» и «13», даже при идеологических предпочтениях «хочу 5-ку» и праксиологических «мне достаточно и 3-ки» вписывали всё прочее ЧЁТНОЕ, предпочитая «8» девяти и «12» одиннадцати несколько удивляло равнодушие к «10»
Моя свояченица В.Т.Калмыкова, физик по образованию и ответственный секретарь учёного совета рухнувшего околокосмического НИИ, по собственному любопытству провела уже без ограничений «от начитанности» (кроме «7») такое же тестирование среди лихих разбойников ПТУ результат «чётности» был выразительно подтверждающим (порядка 3/4) Это коррелировалось ещё с одним утверждением Таллинских семинаров и материалам Пермского симпозиума 1970-х годов «по проблемам современной истории» под руководством профессора Л.Е.Кертмана, который, утомившись внедрять тонкости английской социал-демократии в в крепкоголовых насельников Ордынского, Бардымского и Мотовилихинского районов, искал на них отдохновения отмечалось, что при возникновении элементов внешней изоляции показатели «чётности» начинали нарастать. Как тут не вспомнить термины русской недели, где благоприятные «мужские» дни чётные: «вторник» и «четверг», а неблагоприятные «женские» нечётные: «среда» и «пятница» по распределению т.н. недельных постов «понедельничаем» -«средничаем» -«пятничаем» плох и «мужской» понедельник». Т.е. это уже можно трактовать, как НЕКУЮ УСТАНОВИВШУЮСЯ ИСТОРИЧЕСКУЮ ИСХОДНУЮ ЭТНОПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ УСТАНОВКУ СОЗНАНИЯ Собственное продолжение при этом достаточно строгую, и даже отчасти избирательную: «2» предпочтительней 1 и 3; «4» и «8» предпочтительней не только «3», «5» и «9», но и «6» (?!); несколько выше был приоритет «12», но задавался ли он «чётностью» или на подсознание играл счёт на «дюжины»? Отсутствие в современной практике особой привязки к «12-кратности» типа «сервиз на 12 персон», но сохранение её фона в виде, скажем, «12 месяцев» затемняло картину
Моя свояченица В.Т.Калмыкова, физик по образованию и ответственный секретарь учёного совета рухнувшего околокосмического НИИ, по собственному любопытству провела уже без ограничений «от начитанности» (кроме «7») такое же тестирование среди лихих разбойников ПТУ результат «чётности» был выразительно подтверждающим (порядка 3/4) Это коррелировалось ещё с одним утверждением Таллинских семинаров и материалам Пермского симпозиума 1970-х годов «по проблемам современной истории» под руководством профессора Л.Е.Кертмана, который, утомившись внедрять тонкости английской социал-демократии в в крепкоголовых насельников Ордынского, Бардымского и Мотовилихинского районов, искал на них отдохновения отмечалось, что при возникновении элементов внешней изоляции показатели «чётности» начинали нарастать. Как тут не вспомнить термины русской недели, где благоприятные «мужские» дни чётные: «вторник» и «четверг», а неблагоприятные «женские» нечётные: «среда» и «пятница» по распределению т.н. недельных постов «понедельничаем» -«средничаем» -«пятничаем» плох и «мужской» понедельник». Т.е. это уже можно трактовать, как НЕКУЮ УСТАНОВИВШУЮСЯ ИСТОРИЧЕСКУЮ ИСХОДНУЮ ЭТНОПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ УСТАНОВКУ СОЗНАНИЯ Собственное продолжение при этом достаточно строгую, и даже отчасти избирательную: «2» предпочтительней 1 и 3; «4» и «8» предпочтительней не только «3», «5» и «9», но и «6» (?!); несколько выше был приоритет «12», но задавался ли он «чётностью» или на подсознание играл счёт на «дюжины»? Отсутствие в современной практике особой привязки к «12-кратности» типа «сервиз на 12 персон», но сохранение её фона в виде, скажем, «12 месяцев» затемняло картину
А изыски этимологии? Даже М. Фасмер, безапелляционный «не-славист» во всех мало-мальски сомнительных случаях, вынужден признать, что европейские числительные, производное от латинского «duodecim»/ «два на десяти» в качестве этимологической основы для русского лексикона как-то шатки, и более естественно полагать размытое балто-славянское «daug»/много: т.е. «дюжина» от дюже/дюжий Но «много» это и завершение, знаковая граница и она материализована «чётным» числом, т.е «нечёт» не подходит типологически, как бы предполагает незавершённость
Но ведь сама многозначность «много» уже полагает и более широкий выбор, и вот подтверждающее странное несоответствие: русский вполне определённый «пуд», по утверждению М. Фасмера производный через опосредующую цепочку от латинского «pondus»/тяжесть через передающий англоcаксонский pund/фунт совершенно передатчику не соответствует: в русском «пуде» 40 «фунтов» это дословно «тяжесть» (ср. «пуд соли съесть»), т.е. налицо лексическое и семантическое, не количественное, соответствие. И если согласиться с М. Фасмером, что и «фунт» тоже производное от латинского «pondo»/«по весу», то придётся признать, что русский «пуд» это качественное определение «тяжести» 40-ка субъединиц То же самое «много», как и «дюжина» для счётного количества «штук». Вспомним «неисчислимое» в русской языковой практике «сорок сороков»Иногда в литературе и величайшее число древнерусских умозрений «10 в 49 степени» называют «колодой» или «сорокой». Впрочем, о значении этого «запредельного числа» наблюдается постоянный разнобой в утверждениях т.н. «историков математики», т.е. плохих математиков, переквалифицировавшихся на иную предметную область. Для моих целей весьма существенным оказалось свидетельство, что так называемый русский пальцевый счёт «сороками» в действительности представляет собой экзотический счёт «восьмёрками» правой руки, число которых отмечается загибанием пальцев на левой технические детали смотрите в изданиях Б. Казаченко, или кликните «Пальцевый счёт» в помойке Яндекса.
Это уже прямо выводит на культовую архитектуру, заявляемую В. Гюго подлинной философией Средневековья для Евразии-Руси, впрочем, всегда бывшего только частной стороной трёхконтинентального общежития.
Чётные предпочтения сознания прямо декларируются утвердившимся типом русских храмов, классическим «восьмериком на четверике», И если верно, что государь Иван Васильевич Четвёртый приказал выколоть глаза зодчим Храма Покрова на рву, то не по потому, что гадательно не хотел появления наилучшего, а потому, сто они допустили НЕСЛЫХАННОЕ его «русско-чётному» сознанию преступление: на «8-рик» основания водрузили 8 +1 глав (последняя, центральная, для симметрии). Царю-Русаку, пусть и православному христианину, это было НЕВЫНОСИМО. И это не авторские домыслы: когда при оформлении домовых столпных церквей в Архангельской слободе возникло затруднение, как 12 апостолов разместить в 8 гранях столпа, Иван 4-й поступил не как начётчик-христианин, а как Царь Русский повелел дополнить 12 апостолов 12-ю русскими земскими святыми и вписать 24 образа в три ряда по 8-граннику столпа единым апостольским чином. Это грех НО РУССКИЙ ГРЕХ!