Простите меня пожалуйста, что я звоню Вам в такой ранний час, но у меня не было иного выхода. Это Брэдли Киннон.
Брэдли Киннон?!?!?! изумлению Джона, казалось, не было предела. Ради Бога простите, что я Вам так грубо ответил!
Да нет-нет, ничего, я прекрасно понимаю вашу реакцию. Но я буду краток. Я звоню Вам затем Джон, чтобы Вы немедленно отказались лететь на Плеву!
?!?!?! Но тогда меня отчислят из университета вы же прекрасно об этом осведомлены!
Жизнь, согласитесь, дороже! резонно заметил плевянин, Поступите в какой-нибудь другой университет. Их так много на Земле.
Нет я полечу! твердо ответил Джон Гаррисон. По двум причинам и обе причины очень существенны. Первая из них: я никогда не меняю своих решений! далее он почему-то умолк.
А вторая? заинтересованно спросил плевянин.
Я влюбился! с небольшой заминкой, но все же достаточно уверенно ответил Джон.
В кого?! теперь уже пришел изумиться черед Брэдли.
В ту обнаженную красавицу на Большом Дереве ей срочно требуется моя помощь! К тому же вчерашней ночью я слышал ее голос чарующий голос русалки, попавшей в беду! Кстати, Брэдли, не давая опомниться собеседнику и вставить хотя бы слово, продолжил Джон, мой телефон вполне может прослушиваться спецаппарутурой КМБ. Так что вы сильно рискуете.
Я звоню с борта звездолета по специальному каналу, который не сумеет пробить никакая аппаратура никакого КМБ. А лично от себя я скажу, что очень рад, что вы не испугались и приняли мужественное решение лететь, несмотря на мое предупреждение! и Брэдли отключился, оставив Джона стоять у телефонного аппарата в полном недоумении. Неизвестно, сколько бы он так еще простоял, если бы его не позвали обеспокоенные мама с папой. Но телефонный аппарат вдруг вновь разразился прямо в лицо Джону бестактной пронзительной трелью. Он подумал, что это опять звонит Брэдли, но он ошибся. В трубке раздался почти вкрадчивый, но вместе с тем грубый и неприятный голос:
Твой Брэдли Киннон круглый невежда и дурак, раз столь низко оценил наши возможности. Завтра в девять утра явишься в ЦК КМБ, четырнадцатый кабинет, там с тобой побеседуют. И, чтобы безо всяких фокусов, молодчик! А сейчас можешь идти досыпать или там дотрахиваться не знаю, чем ты всю ночь занимался! далее послышалось короткое циничное хихиканье, и дежурный оператор КМБ отключил связь.
Планета Плева. Страж Ракельсфагов. Великое Болото
В глубине извилистого Родового Дупла Геры через каждые пять метров, из узких отверстий, специально пробитых в золотистой древесине, торчали благоухавшие сладкими усыпляющими ароматами букеты ночных восьмилепестковых цветов ароказарий. Ароказарии распускали свои роскошные полупрозрачные лазоревые лепестки по ночам, когда обитателям Дупла необходимо было крепко спать, и собирались в плотные закудрявленные бутоны с первыми лучами рассвета. Рассвет требовал немедленного пробуждения людей, чья жизнь на Деревьях проходила в неустанном напряженном труде и ни на секунду не ослабевающей бдительности. Лазоревые цветы-будильники никогда не увядали, так как их длинные мясистые корни омывались самим соком Ракельсфага живительным, не иссякающим нектаром, целыми полноводными реками струившимся с многокилометровой глубины таинственных подболотных скважин, созданных в полости Плевы самой природой этой уникальной, обреченной на скорую гибель, планеты. Скорой, гибель, разумеется, следовало считать по космическим планетарным масштабам.
А так как никто из жителей Плевы не догадывался ни о какой скорой грядущей гибели и, тем более, из числа обитателей ее райской обители: Кущи Ракельсфагов, то все члены Племени Семи Ветвей спали крепким здоровым сном этой весенней предгрозовой ночью и видели чудесные сны.
В частности, томно разметавшаяся во сне на мягком обширном ложе из гигантских белоснежных лепестков цветов Лае, красавица Гера улыбалась мечтательной улыбкой, потому что видела сейчас Мальчика Своей Мечты. Красивый золотоволосый гигант, сложенный, как Бог, слал ей из далекого-далека нежный влюбленный поцелуй одними своими огромными синими глазами, какими не обладал ни один из мужчин Деревьев похотливых волосатых полубезмозглых тварей, способных подолгу раздумывать лишь о вкусной жратве и о голых женщинах. Мальчик находился пока, к сожалению, очень далеко он стоял почему-то на темно-фиолетовом продолговатом облаке среди ярких красивых звезд. Высокая, совершеннейшей формы, грудь Геры, не знавшая ни грубого, ни нежного прикосновения мужской руки, волнующе вздымалась, словно бы в предвкушении той волшебной ласки, какую обязательно скоро подарит ей синеглазый Мальчик, который прилетит прямо со звезд
Недавно проснувшаяся младшая сестра Геры Лея, спавшая на таком же удобном мягком ложе из лепестков Лае, увидев безмятежно улыбавшуюся во сне совершенно обнаженную Геру (розовое прозрачное покрывало, также сотканное из цветочных лепестков, спало с нее во время сна) подумала, что никогда еще ей ее старшая сестра не казалась такой красивой.
Ясно видеть в глубине Родовых Дупел, жителям Деревьев позволяли свешивавшиеся с потолков большие плавательные пузыри хищной рыбы кайнезии, широко распространенной в озерах Деревьев. Пузыри наполнял золотистый сок священного цветка Ясноноса, растущего среди сырых, глухих и темных развилок некоторых Ветвей. Вследствие своей относительной редкости и ценности Ясноносы частенько являлись предметом кровавых раздоров между различными Кланами. Дело в том, что со временем золотистый сок Ясноносов не делался тусклее, а разгорался все ослепительнее в Дуплах Деревьев, постепенно делая ярко освещенными самые отдаленные их закоулки.
В частности, с потолка спальни Геры и Леи двух еще оставшихся в живых единственных дочерей Вождя Племени Семи Ветвей, Айсарайга свисали целых четыре плавательных пузыря кайнезии, наполненных соком Ясноноса по числу некогда бывших у Айсарайга дочерей.
Поначалу Лея со спокойной радостью во взоре любовалась совершенной красотой старшей сестры, но затем в душу юной плевянки непрошенной гостьей проникло чувство неясной тревоги. Полежав еще пару минут, Лея поднялась со своего девичьего ложа, подошла к Гере и бережно укрыла ее розовым прозрачным покрывалом, подумав, что из далекого входа в Дупло незаметно могла пробраться ночная прохлада, и у обожаемой сестры тогда появился бы шанс озябнуть и простыть во сне. Лея села у изголовья Геры, стараясь не шевелиться, чтобы не вспугнуть те чудесные сказочные сны, какие, наверняка, сейчас видела ее красавица-сестра. А неясная тревога в душе девочки между тем продолжала расти и через несколько минут достигла размеров настоящего монстра. Лея едва не вскрикнула от ужаса, плотно прикрыв розовые губки белыми нежными, очень красивыми, как и у сестры, руками ведь завтра наступала Весна девятнадцатая Весна Геры, а вместе с нею к ним в Дупло обязательно явится Золотистая Гибель! И явится не за кем-нибудь, а за нею за ее единственной любимой сестричкой Герой! С нею случится то же самое, что случилось несколько лет назад со старшими сестрами: Дианой и Арвикой. Они были такими же гордыми красавицами, как и Гера, да, как и сама четырнадцатилетняя Лея, через пару-тройку лет, обещавшую ни в чем не уступать старшим сестрам. Дочери являлись одновременно и гордостью, и страшным проклятием клана Айсарайга! Ни одна из них не захотела связать свою жизнь ни с одним из мужчин Деревьев, которые десятками сходили из-за них с ума, бились в смертельных поединках и десятками гибли, чем, безусловно, ослабляли Племя Семи Ветвей. На Советах Племени обсуждение этого вопроса неизменно проходило наиболее бурно и болезненно. Исключительно благодаря своим небывалой физической силе и выдающимся умственным способностям, Айсарайг после каждого подобного племенного Совета сохранял за собой титул Великого Вождя.
Но юную Лею не волновали вопросы, так сказать, большой древесной политики, она всецело стояла на стороне своих красавиц-сестер, прекрасно понимая, какие мотивы и побуждения заставляют делать их подобный ужасный выбор. Но от этого ей не становилось менее жалко родных красавиц-сестер. И вот сейчас, накануне наступления новой роковой Весны, сидя у изголовья сладко спавшей Геры, закусив до крови, маленькие крепко сжатые кулачки, бедная девочка лихорадочно соображала: каким способом ей спасти свою последнюю сестру, интуитивно чувствуя, да и ясно понимая с точки зрения бытовой логики, что такого способа ей не придумать.
Не спал в соседнем отделе-камере дупла и отец самых красивых девушек Семи Ветвей могучий и мудрый богатырь, Вождь Племени Семи Ветвей, Айсарайг. Он вспоминал погибших Диану и Арвику, с горечью думал о Гере, которая наверняка пойдет по гибельным золотистым стопам старших сестер; сильно переживал и пытался представить на каком ярусе Дерева находятся сейчас трое его сыновей: Аббарет, Голс и Мукрин, две недели назад отправившиеся на дальнюю разведку к самым нижним ярусам Дерева. Родительский инстинкт подсказывал ему, что с одним из сыновей случилась какая-то серьезная беда. Размышлял он и, в целом, о делах Племени, чьи дела в последнее время значительно ухудшились