Я сейчас расплачусь. Утрата совести настолько со мной не вяжется, что Артем теряет дар своей великолепной речи.
Выключи сволочной режим.
Я пока ничего плохого не сделал.
Собираешься?
Жму плечами в загадочном жесте. Думаю, в скором времени меня озарит идея загадить не только его машину. А что бы еще ему загадить? Надо спросить у голубей. Сегодня утром чайки летали так низко, что с первого этажа я увидел одну она парила в воздухе и налету чесала себе лапкой голову. Если у птиц получается делать несколько дел сразу, то я смогу и отомстить Артему и оставить его при себе. Он не мамин. Он мой. Я первый его нашел.
А что, вы ведь хотите увидеть во мне скотину. Будет вам. Причем абсолютно трезвая. Обещаю я, ведя уголок утюга вокруг лейбла, где вышитое сердце в раскрытых ладонях кажется настолько красным, что все остальные вещи в мире после него окрашиваются в зеленый. Когда поднимаю взгляд снова, Артем кажется мне не только зеленым, но и говорящим молча. До моего внутреннего слуха доходит волна его скрытого голоса, который говорит: «Ты забыл Владлена? Тебе не хватило Владлена Переса, сбрасывающего друзей с крыш и стирающего за спинами людей целые земли, пока никто не смотрит?» Я закрываю глаза и стою до тех пор, пока не оказываюсь рядом с успокаивающим меня Толей, на мгновение засыпая рядом с ним. Слава! призрачное видение растворяется. Что с тобой?
Я Пончика не могу найти. Отвечаю я, хотя за кота совсем не переживаю. Он молодой, дерзкий, а еще рыжий и толстый. Он всегда в этот сезон уходит на несколько дней кутить, но я знаю, что моя прелесть вернется.
Хочется полностью зарыться в его шерсть. Он никогда не отодвигается, если положить голову на его живот. Спит рядом с моим плечом. Разве что лапой не обнимает. Зато целуется, даже если сыт. Эти видения вдруг возникают, и я чувствую, что начинаю скучать без кота.
Кого? Этого монстра? плюется Артем. Да пошел он! Погуляет и прибежит!
Монстр здесь только ты.
Спасибо. Я тебя перед начальством прикрывал, потому что ты любитель поспать, я тебя за собой в крутую больницу пристроил, горло за тебя рвал, потому что ты сам за себя постоять не можешь, и заслужил категорию монстра.
Значит, мне придется научиться не спать и постоять за себя. Можно, я начну прямо сейчас? Ты крутой специалист, студент-отличник университета, собрал все награды на дурацком конкурсе и работаешь в мед-центре «Во имя жизни», но ничем не заработал право меня высмеивать. Я не дрочу на твои грамоты в рамочках.
А на что? На Толину фотографию?
Вот видишь. Что ты несешь. Наша так сказать дружба началась с унижений с твоей стороны. Ничего тебе не мешало делать скоропалительные выводы. Я же лошара. У меня ни друзей, ни девочек не было. Артем смотрит в сторону, даже близко не в мою, пытаясь укрыться от намеков в свой адрес. А ты не отворачивайся. Ты снюхался со мной, чтобы повышать себе самооценку.
Это неправда.
Ты что, плачешь? Он угарает? У меня дождь в комнате пойдет из потолка. Артем плачет из-за того, что ссорится со мной. Такого не может быть, никогда не было. Я сплю. И, быть может, проснусь рядом с тем, кого хочу больше всех на свете. Скажешь, мне это показалось? продолжаю я в этом странном сне, но невероятный сон обретает новый поворот. В мое окно стучит соседский пацан и говорит, что мой кот лежит там.
Где там? Как понять, лежит?
Я плохо слышу, что говорит мелкий. Мне не слышно, как Артем орет вслед, прося надеть кроссовки, когда я вываливаюсь в окно без них. Меня несет через дворик к кусту сирени. Я не чувствую ее запах. В моем мире только тень, а не солнце, как видят нормальные люди, но я ненормальный, и могу выдавливать из себя тьму тюбиками.
Пончик лежит под кустом на спине. Несколько минут я перевариваю реальность. Не переваривается.
Люди увидели, как собаки напали на него, говорит пацан. Их разогнали, но было поздно.
Голова Пончика в неестественном движении застыла на боку. Глаза разные. У меня тоже глаза в разные стороны, уши съехали с головы и плечи неравные. Твердая земля под ногами становится вязкой, как болото. Я ухожу под нее по пояс и наконец-то ору.
Слава, успокойся. Просит Артем, но я не могу. Руки тянутся к коту, не находят ответного жеста, застывают на полпути и трясутся, словно в дрожательном параличе. Слава, успокойся.
Люди увидели, как собаки напали на него, говорит пацан. Их разогнали, но было поздно.
Голова Пончика в неестественном движении застыла на боку. Глаза разные. У меня тоже глаза в разные стороны, уши съехали с головы и плечи неравные. Твердая земля под ногами становится вязкой, как болото. Я ухожу под нее по пояс и наконец-то ору.
Слава, успокойся. Просит Артем, но я не могу. Руки тянутся к коту, не находят ответного жеста, застывают на полпути и трясутся, словно в дрожательном параличе. Слава, успокойся.
Я перестреляю всех псин на районе. Кто это сделал?! я мечу грозу своими воплями, оглядывая двор вдруг здесь сраные собаки, убившие Пончика? Я сварю компот из этих собак.
Слава, успокойся. Остальные слова мой друг утратил.
Непостижимо, с какой скоростью удается убрать с глаз кошачьи миски. Невероятно, как быстро я стираю Пончика из своей жизни, словно меня подгоняют какие-то черти. Вместе с ним я хочу стереть воспоминания, но проверено опытом не стирается.
Ни одна коробка из-под обуви не подходит, но Артем находит нужную и хоронит кота под моими окнами. Вместе с Пончиком под землей успокаивается часть моего сердца. Расколоченная душа на метр уменьшается в размере.
Когда вечереет, Артему по-прежнему не удается вытянуть из меня ни одного слога, я лежу в позе трупа, выброшенного с пятнадцатого этажа, огороженный колючей проволокой, а с наступлением темноты беру длинную лестницу до небес и лезу наверх с мокрой тряпкой тушить все звезды.
Повсюду снует огромная фигура в черном плаще. Она всегда за спиной у каждого, просто никто не видит. Но я знаю, где найти бессмертие и спрятаться от смерти. Бессмертие сегодня после работы у меня в наушниках. Глубоко пронзающий голос, тревожные, мелодичные ритмы и оглушительный гитарный вой все то, что я обожаю! На этот раз я открыл для себя гения из Германии. Аксель Руди Пелл. Врубаю с ноутбука так, что наушники дребезжат. Карина права: фриссон это не просто мурашки, это когда кончаешь из-за музыки.
После этого попадается песня, которая повторяет крик моей души: «Psychosocial», Slipknot. Тяжела как автомобиль, но я выдержу такой вес, и когда захочу убить кого-нибудь, я убью его этой песней.
Обновляя плеер, думаю удалить пару песен Карины, которые заслушал до треска, но после этого решаю, что некоторые песни должны быть с тобой всегда. Как обезболивающие таблетки на все случаи жизни.
Мне хорошо до тех пор, пока очередная песня не кончается, и я обращаю внимание на мобильник, который звонил несколько раз.
Когда приходит Артем, я успеваю захлебнуться тьмой. Открываю дверь, застраивая лицо забором невозмутимости, но друг слишком хорошо меня знает и способен заглянуть внутрь, как в вымытое окно без штор. Он сразу замечает, что я плакал.
Неужто из-за кота? Отзовись! Не сиди, как памятник Пушкина.
На каком сроке можно определить пол ребенка? тихо спрашиваю я, а потом вижу его лицо перед собой. Артем опускается на колено перед стулом, по которому растекся я.
В перспективе неделе на тридцатой, чтоб точно, а вообще отвечает он, делая паузы, в лице много тревоги, можно и на тринадцатой, если плод удачно расположен, но на таком раннем сроке вероятность ошибки пятьдесят процентов.
Отец Инны сказал, что не стал говорить в том году про ее беременность всего. Я с трудом выношу эти слова в мир, каждое из них как еж в горле.
Тебе звонил отец Инны? Что сказал? Не твой ребенок?
Мой, но срок Инны составлял более двух месяцев, а как я мог не заметить?
Живот на втором месяце еще очень маленький. Это зависит от структуры тела женщины. Бывает, даже на четвертом месяце он незаметен. Без знания дела можно не врубиться, тем более Инна сильно худенькой не была. Только на льду. А когда попала в кресло, ты сам говорил, она сказала тебе «я начала много есть». Так что ты просто не обратил внимания.
Потому что лошара, договаривает Артем глазами: а не потому, что она стала толстая.
Я одного не пойму, зачем он тебе рассказывает?
Вот и я хочу понять. После того, как Инна заподозрила беременность и установила ее, она попросила родителей не проговориться. Говорила, сама скажет, но не стала. И я знаю, почему. Я теряю много сил в своем глубочайшем потрясении. Два месяца. Человек умер и не может говорить, но ты продолжаешь узнавать его, не с лучшей стороны. Я думал, у нее пара недель, но Инна, так долго зная, что в ней жизнь И ведь спокойной при этом выглядела. Расчетливой, вот какой.