Сон был таким глубоким, какой бывает после лыжной дальней прогулки, когда с мороза вваливаешься в жаркую комнату, где топится печка, дверца её открыта, на плите неспешно и независимо посапывает чайник, и после одного выпитого стакана заваренного на домашних травах чая тебя неудержимо валит на старенький диван, и ты улетаешь неведомо куда и, кажется, навсегда покидаешь этот белый свет. Было ощущение, что кто-то доведённый до отчаяния вымещал свою досаду на окружающем мире. Снежинки налетали друг на друга и склеивались, как склеиваются два стосковавшихся в разлуке тела. Заструги на глазах росли, позёмка, наткнувшись на них, подлетала вверх, завихряясь, её сбивал очередной заряд снега, и всё повторялось. Можно было смотреть, потеряв счёт времени, на этот организованный снежный хаос, как смотришь на огонь костра, это был белый холодный, обжигающий огонь бурана. Во всём здесь была бесконечность: в количестве снежинок, холода, времени, пространства всё было здесь неограниченно, и ты сам, окружённый этой бесконечной стихией, становился её частицей, бездумной и безвольной, буран поглощал тебя, выбеливал и сметал все мысли, оставался лишь застывший бессмысленный взгляд. Всё становилось расплывчатым, безразмерным, единственным, приятным, желанным, усыпляющим, уносящим в бесконечность и в вечность Буран. Пропадало желание что-то изменить, спрятаться от него, спастись, он втягивал в себя всё, ещё имевшее очертания, то есть свою индивидуальность и волю единый цвет, единый звук, единое движение, хаотичное, бессмысленное и этим всеобъемлюще организованное и всесильное. Буран. Ровный рокот двигателя, жара в кабине до тех пор, пока не закончится горючее, белый звук заменит механический, наступит час блаженства и покоя. Буран. Сантиметры снега уже сменились футами, ярдами, вообще неизмеряемы и неосязаемы белый мир не нуждается ни в каких цифрах, звуках и чувствах это Буран ненасытное чудовище вселенной.
Во сне глухой стук пробудил его. Все стёкла были закрашены бело-матовым цветом слоя льда, намертво пристывшего к ним, намертво остывший двигатель, намертво наполнившая сугроб тишина, машина, намертво погребённая под его двухметровым слоем, и невнятные обрывки слов откуда-то из поднебесья в подсугробье.
Лопата уже скребла по бокам джипа, по дверям, стёклам, крыше, стучала по капоту и задней двери то глухо и плоско, то точечно и ударно, будто били по зубам. Он медленно открывал глаза, медленно проворачивал мысли и медленно переводил взгляд, рефлекторно хотел вздохнуть, но воздуха не было, щиток приборов не светился, ноги не двигались, пальцы рук дотянулись до ворота свитера и рванули его вниз, потом вдруг накинулась лихорадка. Его стало трясти, он дотянулся до зажигания ключ был в рабочем положении, но никакого проблеска на щитке он задыхался и вдруг стал понимать это, откинулся на бок на сиденье, упёрся ногами в стекло двери и потом, оттянув их немного, ударил подошвами стекло ничего не произошло снег снаружи плотно держал удар. Он хотел крикнуть, но не было воздуха. Он хлынул неожиданно сзади после удара чем-то очень тяжёлым в стекло. Марк потерял сознание от хлынувшего в его лёгкие кислорода и очнулся, уже когда его волокли за плечи по откинутым спинкам сидений назад в белую вечность. Знакомый дом был в двадцати шагах, весь облепленный, белый, застывший и безжизненный но это только так казалось внутри горел свет, прорезанный в белом слое ход высотой выше крыши автомобиля вёл к двери и по нему два незнакомых парня, держа его за ноги и за плечи, несли в том же положении, как вызволили из машины.
Счастлив твой бог, сказал тот, невидимый, что был в головах, хорошо, что Дебора увидела застрявшую у её дома машину и позвонила
А то тебя можно было бы вполне уже сохранить для вечности! откликнулся тот, что был в ногах. Давай поставим его и будем держать с боков кажется, он ничего, не подморозился
Вроде, согласился первый. Эй, ты уже можешь соображать что-нибудь или мозги ещё в холодильнике?
Парни, откуда вы? Марк пытался стоять на ногах и старался ухватить кого-нибудь из них двоих за рукав, чтобы не упасть.
Я ж говорю, счастлив твой бог, что мы уже собирались идти на расчистку это хороший заработок! И Дебора позвонила!
Мы ей всегда убираем драйвей по-соседски но она хорошо платит
Я сейчас! он отпустил рукав, за который держался, чтобы достать деньги, и тут же рухнул на снежную дорожку!
Я ж говорю, счастлив твой бог, что мы уже собирались идти на расчистку это хороший заработок! И Дебора позвонила!
Мы ей всегда убираем драйвей по-соседски но она хорошо платит
Я сейчас! он отпустил рукав, за который держался, чтобы достать деньги, и тут же рухнул на снежную дорожку!
Эй, не спеши! Давай мы тебя в дом заведём, а деньги целее будут.
Не беспокойся, пока ты очухаешься, мы ещё не раз пройдём мимо и пивка принесём
Иди, иди! Двигай ногами
Кончай трясти его видишь, он совсем обмяк и отключился
Давай! Стучи в дверь, Дебора дома, давай занесём его, она сама не осилит
А?! Дебора, это ты? Марк открыл газа и, не поворачивая головы, медленно переводил взгляд, не понимая, где находится.
Кто же ещё? она наклонилась к его лицу.
А где парни? Надо с ними расплатиться!
Какие парни, что с тобой? Ты мне уже целую историю рассказал! Какие парни?
Которые откопали меня с машиной ты что, не видела их, они же тащили меня, и ты встречала у двери?..
Тебя? Где это было? Ты по такому снегу ещё куда-то таскался? То-то так поздно приехал твоя смена четыре часа назад закончилась!
Деби, что-то с тобой, а не со мной я дотащился до твоей двери и отключился, и если бы не твои соседи, я бы задохнулся и замёрз в свой холодной машине прямо напротив твоей двери, а ты бы так и не догадалась посмотреть в окно
Подожди, подожди, я померяю тебе температуру ну-ка лежи, не вставай
И он снова в одно мгновение отключился, как от наркоза, когда ты видишь, как тебе прокалывают вену, лицо анестезиолога, движение его пальцев на плунжере шприца и
А потом возник разговор, которого Марк боялся.
Ты пойми: я белая ворона. Белая ворона в этом мире, где всё поставлено с ног на голову, я не хочу делать карьеру! А ты спрашиваешь в который раз, почему я не женюсь на тебе он попытался засмеяться и поцеловать её не получилось. Она встала и оттянула вниз свитер, может быть, чтобы показать ему, какой он дурак и от чего отказывается но он же всё знал это и без свитера вовсе так, машинально. Вот женюсь, и ты начнёшь подталкивать меня и заставлять, а я не хочу делать карьеру! Ты спрашиваешь, почему я не иду учиться дальше? Зачем? Это и есть делать карьеру. Потратить ещё десять лет, чтобы в тридцать семь наконец открыть свой офис, завести удачную практику и стать её рабом? Я не хочу ловить пациентов, ублажать параноиков, что они здоровы, врать больным, хотя сам сомневаюсь в диагнозе, волноваться за доходы, потому что надо содержать практику, сотрудников, семейство, машину для выезда, общаться с коллегами ради престижа, ездить на Багамы или Майорку, потому что так положено, отчислять на бедных, хотя государство тратит на военное дерьмо столько, что вынуждено скрывать это Я не хочу, не хочу брать на себя ответственность за чужую жизнь, когда сам ни в чём не уверен, и думать о том, что будет. Моя работа это сиюсекундный результат! Я хочу видеть, что помог человеку сейчас, а не думать, проявится то, от чего спасаю, или не помогло ничего я хочу получать удовлетворение от своего труда сразу, тут же, на месте, как слесарь, который запустил мёртвый мотор. Он всегда запускает самый мёртвый мотор! И я хочу, чтобы мой укол помог сразу, чтобы мой массаж снял боль, а сухой памперс вместо мокрого доставил удовольствие больному хоть на секунду и у него разгладились бы борозды на лбу! Я не хочу брать на себя ответственность диагноза, потому что они, как правило, основаны на интуиции и все анализы хорошие, и во всех дырках человеческих всё в порядке, а ему больно, и он не спит, и думает о самом плохом, и не может себя заставить переключиться А я прихожу к нему ангелом-спасителем, делаю укол, ставлю капельницу, даю таблетку, принимаю часть его страдания на себя, а врач тот далеко и не видит, как это всё происходит, только результат он может воспользоваться моими глазами, руками, душой Он лечит и вылечивает или сдаётся, а я всегда помогаю до самой последней секунды, до последнего вздоха я нурс нянька, сиделка, кормилец, медбрат я тот, кто с детства с нами со всеми! Мать уходит на работу, в кино, на вечеринку, а нянька с дитём, врач уходит отдыхать, а с больным остаётся сиделка, которая каждую секунду рядом! Красная лампочка вспыхнула и я тут как тут. Я меняю, колю, кормлю, утешаю, сажаю на комод, вожу в душ, катаю на каталке, переодеваю я всё! И мне это доставляет радость и удовлетворение потому что я белая ворона! Сегодня Рэйчел, эта корова, сказала мне: «Зачем ты так возишься с этой, она всё равно не вытянет?», а кто-то проходил мимо, и ей показалось, что услышал её слова, теперь она трясётся, что стукнул менеджеру или дежурному врачу тут же. А она тупая корова, она по обязанности сестра-сиделка, и не ей ставить диагнозы! Вот она точно будет делать карьеру. Ей можно и стоит, а мне не надо делать карьеру и терять на это годы, а потом дрожать за свой престиж, свой офис, свою практику я не хочу мне ведь хватает денег на всё, что мне надо. Или ты считаешь, что это нехорошо: стоять на месте, не совершенствоваться, не пытаться стать генералом? Да и то, если я женюсь на тебе, какая это будет неравная пара! Ты же делаешь карьеру и скоро вообще вырвешься в топ-менеджеры, а я задрипанный нурс это не годится. А я не хочу, чтобы государство, в котором такое общество образовалось, выпотрошило мою душу с помощью своего вранья о равных возможностях для всех и необходимости учиться и совершенствоваться, чтобы укреплять своё положение и свою страну ну, что? Молчишь? Ты не всегда молчишь копишь силы, чтобы пойти в атаку! Не копи ты сама белая ворона. Да, да, поэтому мы вместе ты приехала делать карьеру и влюбилась! Зачем? Это не входило в твои планы, и теперь сама мучаешься и меня хочешь увлечь. Разве тебе плохо или мне плохо?.. Что, надо потратить кругленькую сумму мой двухгодичный заработок на свадьбу, чтобы все знали, как мы живём, и два месяца трепались об этом? А потом и тебе нужен брачный контракт? Ещё не успели медовый месяц погулять на Коста-Браве, а уже думать должны, как оно будет всё делиться при разводе?! Нет. Дудки. Не будет брачного контракта. Это топ-менеджеру надо думать до головной боли, как прочнее сесть в кресло, а для меня работа везде, в любом конце страны и на Западе, и на Восточном побережье, а если тесно то в любой стране годится нурс с моим послужным списком не хочу жениться