Городок Колпашево невелик и до недавнего времени был мало известен. В памяти другое слово: Нарым, Колпашево некогда административный центр Нарымского округа, особой территориальной единицы в составе Западно-Сибирского края, отведенной для уничтожения «врагов народа». Со всей Сибири, из Беларуси, из Москвы и Ленинграда свозили их сюда на верную гибель. В непролазных болотах, в тайге, которую они корчевали с помощью первобытных приспособлений, лежит немало наших земляков.
После октября 1917 года в Колпашеве убивали всегда. Свои своих. Но особенно много погибло здесь людей, начиная с периода так называемого спецпереселения. Во время коллективизации в Нарымский округ было сослано немало семей раскулаченных. О масштабах этой высылки свидетельствует цифра 192000 человек, в том числе и более 20 тысяч уроженцев Беларуси, причем число выживших в течение первых двух-трех лет составляло, вероятно, около 40 процентов. Последняя цифра ошеломляет, но не забывайте, при каких обстоятельствах спецпереселенцы попадали в ссылку: либо по холоду по зимникам, либо чаще так оно и было на баржах в короткое северное лето. В устраиваться приходилось на голом месте, со стариками и детишками на руках, с минимумом посевного материала и без опыта того, как можно растить хлеб в тайге и на болотах.
ГОРОВЦОВА-ГОРНОВСКАЯ АГАФЬЯ МИХАЙЛОВНА, уроженка д. Горелыши Витебского округа: «Пришел 1929 год. В нашей местности началась попытка организации колхозов, и на общем собрании крестьяне нашей деревни Горелыши предложили отцу первому записаться в колхоз, показав пример другим. Отец был хорошо грамотный по тому времени и имел авторитет во всей нашей бывшей волости. Он отказался записаться. Вот с этого времени и началась завязка трагедии нашей семьи. Через несколько дней отца арестовало Витебское ГПУ, предъявив ему обвинение в срыве организации колхоза. Продержали его в тюрьме около двух месяцев. А вскоре приехали из ГПУ, переписали всех, за исключением трех братьев: Трофима, учителя местной школы, Тимофея, служившего в Красной Армии и Антона, работавшего геодезистом на строительстве БелГРЭСа.
Предъявили отцу постановление Витебского ГПУ, что он со своей семьей высылается в Сибирь сроком на 3 года. Срок на сборы дали 7 дней. Отправили нас без конвоя до станции Богушевская, а оттуда пассажирским поездом до Новосибирска. Новосибирское ГПУ направило нас на поселение в Колпашевский район. По приезде наша семья очень бедствовала. Ссыльным разрешалось работать только в лесу. Меня взяли одни хозяева в няньки за 3 рубля в месяц Аврам работал в Чалковском леспромхозе бухгалтером, Георгий в Колпашевском райпотребсоюзе тоже бухгалтером, был женат, имел двоих детей. Тимофей был инспектором Нарымского окрсобеса в г. Колпашеве. Младшая сестра Лида училась в Колпашевском пединституте. Наступил страшный 37-й год. Страшная участь постигла нас, Горновских»
Страшное горе выпало на судьбу Агафьи Михайловны. В декабре 1937 года был арестован Аврам, в январе 1938 Георгий, Тимофей и сестра Лидия. О их дальнейшей судьбе долгие годы в семье ничего не знали.
После целого ряда ходатайств перед Прокуратурой Томской области Колпашевский ГорЗАГС выдал матери Агафьи Михайловны справки, что: Аврам умер 23.02.44 г. в возрасте 41 года от гнойного плеврита; Тимофей 12.05.42 г. от менингита; Георгий 1.02.44 г. от воспаления легких. Все это было грубой фальсификацией. Только в 1990 году семья узнала правду о том, что все братья 16 февраля 1938 года были осуждены к расстрелу Комиссией НКВД и Прокурора СССР и 20 февраля были расстреляны во внутренней тюрьме НКВД г. Колпашева.
Массовые расстрелы начались в Колпашево во второй половине тридцатых, когда в местном НКВД стали фабриковаться бредовые, фантастические дела вроде дела «повстанческого центра», который якобы был тайно сформирован ссыльными, готовился к походу на Томск и ждал только установленного сигнала, чтобы нанести сокрушительный удар по Советской власти. Во время проведения массовой акции по «изъятию врагов народа» в октябре 1937 года с низовьев реки Обь в Нарымский окротдел на двух баржах доставили «врагов народа» из Александровского, Каргасокского, Парабельского, Колпашевского районов. В целях обеспечения охраны эти баржи были поставлены на якоря посередине реки, откуда арестованные доставлялись лодками в окротделы Колпашева.
КАРПОВ С.П., бывший оперуполномоченный колпашевского НКВД: « в мае 1937 года я начал работать в горотделе НКВД. При НКВД находилась внутренняя тюрьма (примерно восемь камер). Основная масса арестованных содержалась в городской тюрьме. В мои обязанности в этот период входило производить аресты по ордерам. На аресты ходили, как правило, три человека с понятыми. Наша задача была доставить арестованного в отдел. Что было дальше с арестованными, я не знаю. Работу с ними производили следователи. О том, что во внутренней тюрьме производили расстрелы, то есть приводили приговоры в исполнение, я знал от исполнителей. Расстрелы осуществлялись во внутренней тюрьме, которая размещалась в здании НКВД близко от берега реки Оби»
МЕРИНОВ Б.Е., бывший оперуполномоченный колпашевского НКВД: «Здание КПЗ состояло из 6 камер. Новосибирск утверждал, кого расстреливать. Обычно, в первую очередь убирали тех, кого пригнали из центральных районов Белоруссии, особенно в 1939 году. Обратно никого не уводили. Хоронили расстрелянных по дворе КПЗ. Ям было три. В конце хоронили там, где расстреливали в камерах»
Стараниями работников НКВД в 30-е годы была «сочинена» не существовавшая в природе мощная националистическая организация «Польская организация войсковая», якобы имевшая свой центр в Москве и соответствующие «комитеты» во всех регионах бывшего Советского Союза. В соответствии с директивными указаниями УНКВД по Запсибкраю такая организация была «создана» и в Нарымском округе. Под ее непосредственным руководством и по ее прямому указанию должны были действовать «враги народа» с польскими и белорусскими фамилиями и именами.
Особых сложностей это не вызывало: процент проживающих поляков и белорусов был достаточно высок: сказалось, в частности, их переселение в Сибирь в конце прошлого и начале нынешнего столетия.
Преамбула обвинительного заключения всегда оставалась неизменной, менялись лишь фамилии да названия населенных пунктов, да «факты» и «примеры враждебной деятельности.
ФИЛИППОВИЧ С.Ф., бывший сотрудник Новосибирского управления НКВД, уроженец Минской губернии: «При допросах выясняли, где работал до ареста обвиняемый, чем занимался, были ли какие-либо факты пожаров, отравления скота по месту его жительства и так далее. Выяснив эти вопросы, искусственно приписывали в показаниях обвиняемых совершение тех или иных актов вредительской или диверсионной деятельности»
Дела на «Польскую организацию войсковую» отличались от других тем, что почти все они были групповыми. Достаточно напомнить судьбу жителей села Белосток Кривошеинского района Западно-Сибирского края, где за одну ночь с 11 на 12 февраля 1938 годы были арестованы практически все мужчины в возрасте от 17 до 70 лет. Большинство из них кончили свой жизненный путь в Колпашевском яру.
СПРАГОВСКИЙ А.И., бывший следователь УКГБ СССР по Томской области: «В период с 1955 по 1960 год я занимался пересмотром архивно-следственных дел на осужденных внесудебными органами. Не вдаваясь в существо этих дел, определенно могу утверждать, что 99 процентов проверенных дел были грубо сфальсифицированы бывшими работниками Томского и Нарымского отделов НКВД. Из совокупности всех собранных в этот период материалов вырисовывается следующая картина Свидетели, которых мне пришлось допрашивать, говорили, что за этим забором тюрьмы покоятся расстрелянные в 37 38 годах люди.
Помню показания Караваева Сергея Григорьевича, который был непосредственным исполнителей расстрелов, ныне он умерший. Тогда действовала бригада, которой для храбрости давали спирт.. За забором были устроены трапы, по которым арестованные шли к вырытой яме. Подойдя до определенного места, раздавался выстрел из укрытия. Человек падал в яму. Сложилось твердое убеждение, что за тем забором захоронены были тысячи невинно осужденных людей»
Что представляло из себя здание окротдела НКВД? Со слов очевидцев событий оно находилось в 30 40 метрах от берега реки Обь, окруженное примерно трех метровых забором по периметру 150х150 метров. Недалеко от административного корпуса НКВД находилось здание тюрьмы, состоящее из шести камер. Здесь содержались арестованные и приговоренные к расстрелу в 30-е годы наши сограждане. Здесь же в здании тюрьмы, в одной из камер, приводились в исполнение приговоры «двоек», «троек» и Особого совещания. В тюрьму обычно прибывали этапы по 40 50 человек. После приведения приговоров в исполнение трупы расстрелянных пересыпались гашеной известью (чтобы лишний раз не закапывать до прибытия очередной партии И.К.) в ямах, вырытых во дворе. Впоследствии, когда поток осужденных резко увеличился, расстрелянных стали закапывать под настилом камеры. Ямы с трупами, естественно, как гласила инструкция, сравнивались с землей и ничем не обозначались.