Ты сейчас на меня намекаешь?
Я ни на кого не намекаю, Я говорю прямо: русские люди, а особенно русские женщины трагичны по своему духу, по своей изначальной природе, по своей самой глубинной сути.
Не может быть! Я отказываюсь в это верить: мы, русские женщины, не такие унылые, как эта страдалица-птица.
А ты вспомни, сколько слёз ты пролила за всю свою жизнь. Вспомни, вспомни! Это же уму непостижимо! Из твоих слёз уже не море скопилось, а целый Окиян. Скоро остров Буян смоет в пучину твоих слёзных терзаний вместе с царём Салтаном, сыном его Гвидоном и царевной Лебедью. Ты вспомни, что с промежутком в полторы-две недели у тебя, словно по графику, начинается грусть-тоска-печаль, сопровождаемая бурными и продолжительными слезами. Ты с готовностью, самоотдачей и искренним воодушевлением оплакиваешь всё, что только можно оплакать: Космос и Землю, мир и людей, экономику и политику, культуру и искусство, книги, фильмы, стихи и песни, полное лишений прошлое русского народа, его невеселое настоящее и совсем уж безрадостное будущее, свою тяжёлую писательскую ношу и философские труды других мыслителей от Платона и до Канта изнемогших, по-твоему, в поисках ответов на ключевые вопросы устройства бытия. Исполняя свою «Великую Песнь Беспредельной Грусти и Вселенской Печали», ты дошла даже до Меня! Тебе кажется, что Я в Моей абсолютной силе и в Моём безграничном величии бесконечно одинок, ибо нет никого, кто хоть в самой малости сравнился бы со Мной и это ли не повод Меня оплакать?!
А Тебе разве не одиноко?
После того, как ты Меня оплакала нет. Наблюдая за тем, как ты плачешь, Я забываю о том, что должен страдать в Своём одиночестве, и начинаю размышлять о том, как тебя утешить.
Спасибо. Но может быть, я это исключение из женского русского характера, и остальные наши барышни столько не плачут.
Исключение? Нет, ты подтверждение. Ты что, забыла Плач Ярославны на стене Путивля? Забыла, как убивалась твоя ненаглядная Ольга, справляя тризну по своему мужу Игорю?
Вот как раз Ольга, я считаю, выплакала не все свои слёзы. Выплакала бы все не стала бы с таким ожесточением мстить этим несчастным древлянам.
Она не мстила, а проводила твердую политическую линию.
Кто посоветовал ей эту линию? Уж не Ты ли?
Я лишь сказал ей, что в данном случае нужно действовать жёстко, решительно и без промедления. Не надо её осуждать, ибо у языческого мира были свои представления о жёсткости и мягкости, свои законы, свои устои и свои способы выживания. Современный, средний, в меру жёсткий и в меру мягкий человек в языческом мире не имел бы шансов дожить даже до совершеннолетия.
Кстати говоря, надо бы тебе и древлян оплакать, а то по всем плачешь, а по ним почему-то нет. Включи, пожалуйста, древлян в свою «Печальную Песнь».
Хорошо, уже записала следующим пунктом после Ольги.
И правда, Господи, как это я до сих пор ухитрилась ни разу не оплакать древлян? Ведь там, в Искоростене, был не только князь Мал с дружиной там были женщины и дети. И Ольга их всех пожгла-поубивала! А перед тем ещё заживо засыпала в яме древлянских послов, других же послов заперла в бане под предлогом «Помойтесь, гости дорогие, с дорожки!» и тоже пожгла. И снова заживо. Кошмар какой-то!
Так было нужно.
Устроила огненное светопреставление прямо хоть караул кричи!
«Караул» не поможет.
У меня просто нет слов. Я не понимаю, как молодая и сильная княгиня, прекраснейшая и мудрейшая из женщин, которая, по утверждениям летописцев, должна была среди язычников светиться «яко жемчуг в грязи», ухитрилась довести себя до состояния Бабы Яги, костяной ноги? Ведь присущий Ольге очень нехороший политический курс под названием «На лопату и в печь» просматривается практически невооружённым глазом!
Если она Баба Яга, тогда ты кура с синими перьями и жалостливым взглядом. Жила бы ты в то время первой легла бы на сковородку.
Кура это намёк на то, что я глупая? Мол, «курица не птица, баба не человек», да?
Нет. Курица это птица, а баба это человек. То есть, конечно, баба это женщина, а не человек. То есть, конечно, женщина это тоже человек. То есть, конечно, не «тоже», а сама по себе. То есть не «сама по себе», а вместе с этими курами Тьфу! Запутала Меня со своими «бабакурами» и «курабабами»! Значит так, коротко и внятно: кура это кура, баба это баба, ты это ты, а Я это Я. И всё, закрыли тему бабьих кур и куриных баб раз и навсегда.
Кура это намёк на то, что я глупая? Мол, «курица не птица, баба не человек», да?
Нет. Курица это птица, а баба это человек. То есть, конечно, баба это женщина, а не человек. То есть, конечно, женщина это тоже человек. То есть, конечно, не «тоже», а сама по себе. То есть не «сама по себе», а вместе с этими курами Тьфу! Запутала Меня со своими «бабакурами» и «курабабами»! Значит так, коротко и внятно: кура это кура, баба это баба, ты это ты, а Я это Я. И всё, закрыли тему бабьих кур и куриных баб раз и навсегда.
Ольга не виновата, повторяю ещё раз. Не сделай этого она всё вышеперечисленное сделали бы с ней. Если на ком и лежит вина, то только на Мне. Но суть в том, что Мне надо было сохранить её для русской истории и сохранить обязательно.
Но почему такими методами, Господи?! Ведь когда читаешь исторические источники, волосы на голове шевелятся от ужаса!
Язычество, дорогой Мой соавтор, язычество. Какова эпоха, таковы и методы.
И всё-таки, скажи Мне, вина древлян, растерзавших князя Игоря мужа Ольги и сына Рюрика для тебя очевидна или нет?
Да, очевидна. Только не спрашивай, что на месте Ольги делала бы я. Избавь меня, Боже, от такого выбора!
Противоречивый вы народ русские женщины! С одной стороны, ты Ольгой восхищаешься и понимаешь мотивы всех её поступков, а с другой стороны она не должна была убивать древлян. Что ей надо было делать, скажи Мне?
Пораньше обратиться к Тебе, Господи. По-настоящему обратиться, что она, в конце концов, и сделала. Ну и, конечно, поплакать это вообще универсальное средство для облегчения любых страданий. Возьми Ярославну плакала так, что увековечила свой Плач в веках! Удивительный парадокс Ярославны состоит в том, что она наплакала большое благо для русского народа: она превратила свои частные, личные страдания в уважаемую всеми церемонию, в общенародный ритуал. После Ярославны русским девушкам стало ясно, как надо плакать: красиво, достойно,упоённо; так, чтобы их плачем можно было любоваться и даже ставить в пример другим тем, кто не постиг ещё высшего слёзного искусства. Лично я стараюсь плакать именно так и когда плачу за себя, и когда плачу за других, например, за Ольгу. Она своё не доплакала, поэтому её беды теперь доплакиваю я. То, что она умерла в 969 году, сути дела не меняет: смерть ещё никого и никогда не освобождала от решения важнейших жизненных задач.
Таковы мои слёзы и мой плач, но что происходит с другими? По каким причинам плачут остальные наши девушки?
По разным. Любит, не любит
плюнет, поцелует?
Не настраивай читателей на игриво-весёлый лад. Мы сейчас говорим не о такой ерунде, как гадание на ромашке мы обсуждаем серьёзную проблему вселенского плача!
Извини. Продолжай, пожалуйста.
Итак, русские девушки плачут по многим и многим поводам: если их любят и если их не любят; если они красивы и если некрасивы; если они счастливы и если несчастны, и так далее, и тому подобное. Ваши слёзы всегда наготове, на подходе, они только и ожидают момента, чтобы пролиться. Малейший повод и пошла русская девица, как поэтически выражаются летописцы, «ронять крупный жемчуг». Человек, от вас далёкий, например, иностранец, может сделать ошибочное умозаключение о том, что ваши слёзы являются признаком вашей слабости, но на деле всё обстоит прямо противоположным образом: чем больше вы плачете, тем сильнее вы становитесь.
Вспомни строки Некрасова:
«Она улыбается редко
Ей некогда лясы точить,
У ней не решится соседка
Ухвата, горшка попросить;
Не жалок ей нищий убогий
Вольно ж без работы гулять!
Лежит на ней дельности строгой
И внутренней силы печать».
Русские девушки даже замуж выходят, обливаясь слезами. Казалось бы, свадьба повод для радости, но так может думать какой-нибудь наивный и смешной иностранец, но только не тот, кто живёт в России.
Подожди-ка, может их заставляют идти за нелюбимых вот они и рыдают.
Вас заставишь, ага! Нет, они идут по любви и тем горше их слёзы. Со стороны можно подумать, что предстоит не свадьба, а массовые похороны и её, и жениха, и всех остальных принаряженных родственников и друзей.