Нет, но со дня на день ожидают, по слухам Этот выступит не с нами, но против Аррана лично, однако я бы не стал принимать его в расчет заранее, до того, как королева-мать бесповоротно прельстит его своею улыбкой.
Рой! возмутился рыцарственный Хантли.
Будет тебе! оборвал его Аргайл. Не станешь же ты отрицать, что по наущению Битона она писала ему едва ли не с брачным предложением
Себя или свою дочь? уточнил Белокурый.
Он и не ожидал, что будет единственным претендентом на сердце Марии де Гиз, слишком уж цель заманчива однако офранцуженный Леннокс может стать серьезным соперником.
Того мне не ведомо, отвечал Рой. А Хантли он обижается, когда мы все его спрашиваем.
Потому что это ложь! возмутился Джордж. Королева-мать не дает обещаний, которые не может выполнить!
Королева-мать женщина, выплюнул Бурый волк с пренебрежительным оскалом, что непременно привело бы к жаркому диспуту горских кузенов, если бы сей момент не скрипнула входная дверь.
Вернулся Сазерленд, таща за собой упирающуюся молоденькую девчонку. Увидав перед собой в комнате еще троих нетрезвых мужчин, та остановилась на пороге как вкопанная и побледнела явно не от восторга.
Повисла пауза.
Добрая телочка, молвил Аргайл, прищурясь. Поди сюда.
И послал девчонке жест, не оставляющий разночтений.
Босуэлл, развалившийся было в кресле, спустил ноги со стола и сосредоточил взгляд на пришедших с явным неудовольствием он полагал, что Джон удовлетворит свои потребности, не привлекая к участию хозяина дома. Устраивать свальный грех именно теперь отнюдь не входило в планы его досуга.
Подойди сюда, женщина, велел он, и та неуверенно сделала несколько шагов, а Сазерленд все еще держал ее за руку. Если тебе по душе кто-нибудь из нас, можешь выбрать и пойти с ним, остальным я тебя в обиду не дам.
Аргайл осклабился, окинув жертву одобрительным взглядом:
Что за нежности, Патрик? Это же вилланка, у нее луженый задок-передок! Хантли, кости! Бросим жребий, кому куда.
Но Босуэлл плавно повернул к нему голову, улыбнулся:
Рой, я у себя дома, и выкину в окошко любого, кто скажет мне хоть слово поперек. Желаешь проверить?
Кемпбелл очень ясно прочел угрозу, серые глаза его блеснули, но он быстро, несмотря на количество хмеля в крови, погасил ответный порыв:
Ты в уме, Босуэлл? Было бы из-за чего ссориться, из-за грязной курицы
Сазерленд переводил взгляд с одного на другого, не понимая, отчего у него отбирают добычу. Он не то, что не протрезвел за время своей прогулки, но захмелел на мартовском ветру еще больше. Женщина замерла, словно зверек в силках, не двигаясь, словно и не дыша вовсе, Босуэлл нетерпеливо бросил ей:
Ну? Если не хочешь никого, уходи.
Та без колебаний стряхнула с себя руку Сазерленда и шагнула к Белокурому, ухватившись за столбик спинки его кресла, как за алтарь-убежище в церкви.
Аргайл, всхрюкнув, захохотал:
Босуэлл, это скотство! Неужто не ясно, что с такой рожей, как твоя, только слепая баба не предпочтет твою милость?! Это шулерство, Босуэлл!
Сазерленд решил было протестовать, но вместо возмущенного восклицания горло ему сдавил спазм и Хантли, подхватив родственника под руку, точным движением отправил парня снова за дверь. Остальные двое проследили за ним равнодушным взглядом.
Лорды, желаю вам доброй ночи! Патрик подвел итог вечеру. И, Бога ради, научите пить Джона, который блюет сейчас у меня в передней такая невоздержанность к вину и женщинам не доведет его до добра.
Когда храп и ржание коней, перекличка клансменов на грубом гэльском, лай собак, пятна горящих факелов, пляшущие в предутреннем тумане, возвестили, наконец, окрест, что дом вдовы Огилви исторг беспокойных гостей графа Босуэлла, сам хозяин все еще сидел в кресле, возле догорающего камина, водрузив сапоги на кованую решетку и думал. Мысль, пришедшая ему за разговором с Джорджем насчет освобождения кардинала была дерзкой, но вполне оправданной, если глядеть со стороны и помнить всю его репутацию, сложившуюся до сего дня. А ведь Ангус Господь с ним, не Ангус, конечно, но многоумный Джордж Дуглас Питтендрейк будет глядеть именно со стороны. Поверит ли он опять, как тогда, в двадцать восьмом году, будет ли пойман на эту приманку? Ненависти кровной и горячей присуще провидение, равное тому, что обретают люди в любви. Концовку предсказать невозможно, но попробовать стоило
Он совсем забыл о ней, притаившейся за спинкой кресла. Хрипловатый прерывистый вздох, похожий на всхлип, вывел его из задумчивости, Босуэлл вздрогнул и взялся на дагу на поясе одновременно, когда услыхал робкое:
Милорд?
Стояла возле кресла на коленях, готовая к услугам. Почему не ушла, интересно, когда он ей предложил? Испугалась, что Джон Гордон подкараулит снаружи? Посмотрел в обращенное к нему лицо: миловидная, но худая, как болотная крыса, светлые спутанные волосы, на скуле синяк, должно быть, от нежности Сазерленда. Небрежно провел кончиками пальцев по впалой бледной щеке. Она не отстранилась, стерпела, опустила глаза, но видно было, что ей для того потребовалось усилие. Молодая совсем, ей еще в новинку эти игры баронов. Отмывать и выводить вшей, прежде чем укладывать под себя. Откуда только глупый мальчишка ее вытащил?
Спросил мягко:
Что встала-то? Проваливай.
Как завороженная, замарашка наблюдала: в холодном лице мужчины еле-еле проступает усмешка, куда более теплая, чем можно было ожидать, хотя и слабая, как отблеск зимнего солнца, и он становится не просто хорош собой, а пронзительно красив у нее защипало в глазах, но скоро она опомнилась.
Спасибо, ваша милость, отвечала тихо и исчезла.
И помолись за меня не прибавил теперь даже в мыслях. Молитвой в нем уже ничего не исправишь и не проймешь.
Рай не для Хепбернов дядя был прав.
Бледный от выпитого и от недосыпания, хотя Ее величеству сказали от усталости, ведь граф Босуэлл только вчера вернулся из Эдинбурга, от регента, стоял он, преклонив колено перед дамой своего сердца, которая жадно ждала новостей, имея основания полагать, что граф изложит ей их с сочувственной точки зрения. Белокурого красило утомление, придавая правильным чертам, помимо благородной холодности, некую утонченность. На минуту Мария де Гиз позволила себе задержаться взглядом на светлой голове, склоненной перед нею. Если ей нельзя думать о нем, как о мужчине, то кто сказал и любоваться нельзя, как породистым животным? Она в достаточной степени владеет собой, она может с собой справиться. Босуэлл являлся во дворец всегда в окружении шумной свиты своих бойцов, от них шел запах порока, хаоса, грубости и разбоя ничуть не меньший, чем кожи, крови, лошадиного пота, человеческого немытого тела. На фоне их рож, их манер он уверенно выглядел ангелом, хотя и ангелом падшим, но до такой степени привлекательным
Какие новости с юга, граф?
Из столицы, Ваше величество? Не из тех, что могли бы порадовать мою королеву.
Поднялся во весь рост, подметая полой плаща изразцовые плиты пола это прозвучало как шуршание чешуи гадюки по камню и Мария внутренне содрогнулась. Как быстро Босуэллу удавалось переходить от светлой своей стороны к темной и этот контраст всегда пробуждал трепет в ее душе рябь глубинных ключей неостывающего влечения. Но она справится с этим.
И, тем не менее, говорите!
Ее мягкий, властный голос действовал на Белокурого словно запах крови на волка, и думал он сейчас не об эдинбургских новостях, но о том, что слаще покорять властную, чем безвольную а после молвил:
Вряд ли я открою вам тайны сердца графа Аррана я не был радушно встречен лордом-правителем, Ваше величество.
Неудивительно. Он ведь знает, что вы уже были здесь, прежде чем поклониться ему.
Босуэлл удивился:
Поклониться регенту? Боже упаси. Я хотел узнать только, чего стоит его хваленая справедливость к изгнанникам, возвращающимся на родину и нашел, что для меня лично Джеймс Гамильтон сделал исключение в довольно неприятную сторону.
Вот еще один пример для тех, думала королева, кто считает Джеймса Гамильтона глупцом как бы не так! Пребывавший всю жизнь за надежной спиной Финнарта, теперь этот молодой человек заходит с козырей и показывает себя взбалмошным, непредсказуемым и потому опасным игроком. Верни он Босуэллу достояние это приведет его к чудовищным осложнениям отношений с Ангусом, а Дугласы, родня Аррана по жене, ныне в большой силе однако и Босуэлл вроде бы в родстве с братом регента, потому неизвестно, когда Аррану придет в голову переменить гнев на милость. Он может придерживать приграничника в ожидании, до поры, когда разочтется с Дугласами. И пока колеблется регент, она должна опереться своей слабой рукой на перчатку графа.