Сассенахов вон из страны! И Аррана в шею из Холируда, если в нем духу нет стоять за исконные свободы Шотландии! и процедил сквозь зубы фразу, которая всегда являлась у него выражением благодушного неодобрения на грани с угрозой. Плетей давно не получали
Островитяне и горцы стучали рукоятями мечей по баклерам в знак восторга, хотя граф говорил на нижнешотландском, и добрая половина его клансменов вряд ли поняла, о чем идет речь.
Босуэлл же выразился еще кратче Аргайла:
За королеву и Шотландию вперед, ребятки!
Это он проорал уже с седла, подняв гнедую на дыбы, и дружный вой, свист, улюлюканье рейдеров были ему ответом. Мокрый плащ лип к его плечам даже сквозь дублет, противно было до дрожи. Правду сказать, мало кто, как Патрик Хепберн, в этом походе так горячо интересовался королевой и так ничтожно Шотландией.
Между рыцарем, вступающим в бой за честь своей дамы, и рыцарем, желающим ту честь заполучить, по сути, разницы никакой ибо тот и другой рассматривают даму как вещь, как приз. Обоим ее чувства безразличны, верней, оба полагают, что ее дело чувствовать себя польщенной и благодарной. За время похода Босуэлл утвердился в мысли, что королева должна быть счастлива, не иначе, принять его в свою постель потому только, что он так хочет. Двигаясь из Перта на юг епископ намеревался за своими делами навестить земли близ Крайтона дядя и племянник ехали рядом. Давно забытое чувство быть в седле плечо к плечу с Джоном Хепберном, давно прожитое и напрочь утраченное чувство безопасности, уверенности в напарнике, в родственнике по крови.
Джон Брихин довольно долго мельком поглядывал на племянника, прежде чем заговорил:
И что ты намерен делать, позволь спросить?
Вернуть себе свое. А там как пойдет, отвечал Белокурый не столь уклончиво, сколь задумчиво.
Четкого плана действий у него до сих пор не было, он, как всегда, шел по наитию, по чутью.
На первый год задача понятная, одобрил железный Джон, но в целом, мелковата. Удивительное время сейчас каждый может достичь, чего захочет, ибо короля нет нет короля! Когда у нас последний раз было такое? Во времена Норвежской девы?
Не помню. Но даю слово, что мне бы подошли любые другие времена попроще, дядя. Ни одного дельного человека при дворе Рой хорош, но та еще надежда на оборотня, сам понимаешь. Джорджи прекрасен в своей роли, но и у него есть недостатки. Я, того и гляди, начну жалеть о Джеймсе как просто и ровно жилось мне у себя на границе, покуда кузен копался в этом дерьме Но, главное, деньги, дядя деньги! У меня такой дыры в спорране не было, сколь себя помню спасибо покойному королю за это, да горит душа его в аду. А, казалось бы, богатство Босуэллов не вдруг пропьешь.
В паузах разговора, когда оступалась на рытвинах дороги гнедая, когда белый жеребец Брихина пробовал чудить, вдохновленный соседством с кобылкой соприкасались полы плащей всадников, если не плечи их, и краем глаза Босуэлл рассматривал Джона Хепберна, дивясь, когда это успело случиться середина пятого десятка, чуть впалые щеки, седина на висках, если приглядеться, весьма обильна только шрам на скуле был на своем месте, загрубевший повторно после Коугейта, да серые глаза сияли все тем же ехидным огоньком, что пятнадцать лет назад.
Не вдруг. Но ты учти, что сундуки не родят кроны сами собой. Пока ты жил здесь, тебе светила счастливая звезда, а последние два года урожай был весьма плох каждое лето дожди без конца и никто не водил больших рейдов из Хермитейджа, промышляли мелким разбоем, не пожируешь. Зря ты рассорился с Болтоном
Я с ним рассорился?! Помилуй Бог, дядя! Он не простил мне смерти Бинстона, да я и сам себе ее не простил, признаться.
Как язычники, право слово, будто не христиане, хмыкнул Брихин. А Джон Бинстон впервые в жизни наконец-то обрел покой было у его преподобия удивительнейшее умение черное вывернуть наизнанку и получить белое. Дело прошлое. Поезжай в Болтон.
Нет. Он дважды отказал мне в повиновении, мой кастелян, когда я приказывал явиться в Крайтон. Сделает это в третий раз будет лишен дарственной на поместье, мне шутить некогда.
Ну, железный Джон задержался на племяннике взором чуть дольше, чем обычно. Пожалуй, он это сделал зря
Если желаешь выступить миротворцем, не стану возражать.
Я с ним рассорился?! Помилуй Бог, дядя! Он не простил мне смерти Бинстона, да я и сам себе ее не простил, признаться.
Как язычники, право слово, будто не христиане, хмыкнул Брихин. А Джон Бинстон впервые в жизни наконец-то обрел покой было у его преподобия удивительнейшее умение черное вывернуть наизнанку и получить белое. Дело прошлое. Поезжай в Болтон.
Нет. Он дважды отказал мне в повиновении, мой кастелян, когда я приказывал явиться в Крайтон. Сделает это в третий раз будет лишен дарственной на поместье, мне шутить некогда.
Ну, железный Джон задержался на племяннике взором чуть дольше, чем обычно. Пожалуй, он это сделал зря
Если желаешь выступить миротворцем, не стану возражать.
Я об этом подумаю, решил Джон Брихин. А ты изменился
Ты тоже.
Я постарел.
Босуэлл бросил в ответ быстрый и удивленный взгляд на дядю. Однако честность с самим собой, доходящая до безжалостности, всегда отличала этого его родственника среди прочих. К сорока пяти годам Джон Хепберн, епископ Брихин, окончательно оставил повадки рейдера, хотя его сухое, жилистое тело соперничало с телами молодых в гибкости и силе. Только в скорости проигрывал епископ своим юным слугам, на которых по-прежнему оттачивал навыки владения палашом. И эти ребята могли бы рассказать немало интересного о властном хозяине Брихина, не будь порабощены странной смесью ужаса и восхищения, которую пробуждал железный Джон в неискушенных сердцах. Двое служек, посмевших болтать о делах праведного человека более, чем дозволялось правилами обычной сплетни, бесследно исчезли прежде, чем паства успела хотя бы заподозрить участие Джона в их судьбе и молва прекратилась. О Джоне вообще в епархии говорить затруднялись, ибо кроме склонности к хорошему столу, миланскому оружию и породистым жеребцам, которых у него была только пара аскетизм неслыханный Хепберна упрекнуть было не за что, не в чем найти тему для разговора. Хуже того, епископ не имел слабости к мальчикам, не было у него и никакой известной наложницы, как и признанных им или молвой внебрачных детей. Джон Хепберн у себя дома жил строгой размеренной жизнью, в распорядке почти монастырском, подолгу молился, свободное от хлопот время проводил в библиотеке, исправно занимался делами прихода с той исправностью, которая обличает весьма малую степень вовлеченности и интереса. В смысле репутации он повторял карьеру своего крестного отца, старого Джона, покойного приора Сент-Эндрюса ему верили и его любили неимущие и малые, его ценили и уважали в клире, его побаивались сильные ибо в точности и силе наносимого удара Брихину не было равных, если кому случалось перейти праведнику дорожку. Словом, всё, как любим мы, в нашей семье, мелькнуло у Белокурого в голове.
Хотел бы я иметь силу твоей старости, отвечал он младшему дяде.
Обрящешь со временем, хмыкнул Джон. Добывается лишениями, милый мой, утратами и одиночеством. Надеюсь, сила эта дастся тебе не скоро. Твое место при дворе, продолжал он задумчиво, в этом сомнения нет. Не вздумай вернуться на Границу раньше, чем отожмешь от своей кормушки чужих свиней. Каждый твой день должен быть шагом к цели
Он давно уже не давал советов Патрику, предпочитая наблюдать, а вмешиваться только по просьбе последнего или по собственной прихоти.
И помни: то, что ты возьмешь сейчас останется при тебе на годы. Возможно, такого шанса не случится более уже никогда.
И больше Джон Хепберн Брихин не сказал племяннику ничего, что могло бы хоть отчасти отражать его интерес к дальнейшей судьбе главы рода.
Шотландия, Эдинбург, весна 1543
Трижды высылали вперед глашатаев Аргайл и Хантли, уведомляя регента, что требуют его к себе для объяснения. Требуют не призывают, ибо он попрал доверие королевы, воспользовавшись ее юным возрастом, и свой высокий пост, приняв решения, направленные не ко благу страны и Ее величества. Войска лордов миновали Фолкленд и Данфермлин, двигаясь вдоль побережья к югу, и встали на очередной ночевке в виду замка Стерлинг, внизу, под крепостью, где когда-то давно епископ Брихин командовал сбором войск, направляющихся на Эдинбург шпионы Дугласов и Гамильтонов шныряли вокруг армейских костров так, словно правитель королевства и не был открыто оповещен от целях и намерениях «Мятежного Парламента». Шпионы несли разные слухи в Эдинбург, в Холируд то об ужасающей численности войск, то о планах сместить правителя, то о заговоре с целью его убийства. Но последнее регент высмеял, указав на то, что собственный его брат никогда бы не стал принимать участие в подобном мерзостном деле яростная честность приора Пейсли была равно известна и врагам его, и друзьям.