Девок! чистосердечно признался тот.
Лорды дружно заржали. Босуэлл пожал плечами:
Так спуститесь до ветра, может, какая-нибудь дурочка попадется на победный вид торчащего гульфика. Не нарвитесь только на шлюху, если хотите жить долго и счастливо.
Хантли воздел указательный палец:
А вот сейчас ты говоришь в точности, как твой дядя!
Здоровье железного Джона! Патрик с ухмылкой приподнял бокал, так вовремя вложенный в руку графа Хэмишем МакГилланом.
За его здоровье! кивнул Хантли. Как он поживает?
Неплохо, насколько мне известно. Ты мог видеть его семнадцатого числа, на отмененном Арраном «Парламенте вооруженных священников».
И видел, да не случилось поговорить. Епископ был так зол, что вокруг него вымораживало все живое на пять миль вокруг Ступай, Джон, велел Хантли кузену, что стоишь, как телок, потерявший матку? Иди охоться, но помни завет знатока!
Сазерленд поднялся и, чуть покачиваясь, прислонился в дверной притолоке, Патрик с наслаждением занял его место в кресле возле огня. Мутноватые серые глаза сейчас и впрямь сообщали лицу Сазерленда что-то телячье. Забавное у него родство, подумалось Босуэллу, ведь этот волк Аргайл сожрет парня в один миг, если потребуется корм, да и добросердечный кузен Хантли не станет вмешиваться.
Но неужели вы, Босуэлл, никогда не искали удовольствий Венеры продажной? спросил его юноша.
Босуэлл и Хантли переглянулись.
Только при мне не лгите мальцу, добродетельные лорды, предостерег Аргайл, смачно сплевывая в пустой кубок косточку от сушеной вишни. Я-то помню, как было дело.
Ни одной живой душе! поклялся Джордж Гордон, глядя на Белокурого.
Не представляю, как он узнал, но узнал! Патрик покачал головой, а после от хохота горцев и рейдера задрожал потолок покоев.
Сазерленд, не поняв, о чем речь, в раздражении взмахнул на них руками и уверенно вышел. В приоткрывшуюся дверь пахнуло ночной сыростью.
Ты говоришь, Арран струсил? переспросил кузена Джордж, едва лишь Сазерленд шагнул с лестницы в ночь и пропал из виду.
Да судя по выражению его укусно-кислой рожи, Долины мне от регента не дождаться. Ну, или он просто тянет время, но мне-то разницы нет.
Слишком большой кусок, как бы невзначай, очень отчетливым голосом произнес Кемпбелл, да еще так не вовремя
Присмотревшись к горцу, Патрик обменялся взглядом с Хантли можно было делать ставки на то, сколько в их компании продержится Бурый волк. Пьяным Рой почти всегда держал себя, как трезвый, однако могли сыграть и иные причуды хмеля в крови. И верно, Аргайл, не договорив фразы, упал лицом в стол и уснул беззвучно, только его и видели. Эту его привычку засыпать где придется особенно любил покойный король. Босуэлл помолчал несколько мгновений ровно столько, чтобы в комнате стало слышно только ровное, мерное дыхание Роя и потрескивание поленьев в очаге, когда кусок дерева распадался на частицы огня. И только затем спросил:
Джорджи, а ты-то достаточно пьян, чтобы говорить искренно?
С тобой, ты же знаешь, я искренен всегда.
Тогда выпей еще, Патрик сделал знак Хэмишу МакГиллану, и скажи, что можешь сказать, про Аррана.
Хантли поразмыслил.
Он хочет нравиться всем вот что самое скверное. В мужчине, который желает нравиться всем, есть что-то от женщины, с ним невозможно вести дело.
На чем его можно зацепить, Джорджи? Что он любит? Я не могу ждать долго, мне нужен верный крючок
Это ты у меня спрашиваешь? возмутился Хантли.
А кого мне об этом спрашивать? Себя? Меня мутило от одних только тиков на его нервной физиономии во времена при Джеймсе. Мне не с руки было приглядываться, тем более, водить дружбу с ним.
Джордж поразмыслил:
Он любит деньги. Но не то, что у тебя даже у меня нет такой суммы, которая его бы соблазнила теперь, когда он стал регентом. И он боится эти деньги утратить. Деньги и возвышение Гамильтонов вот все, что его интересует.
То есть, трон. Я тебя понял. Задача не из простых.
На простую задачу, сказал Джордж с обидой, мы бы тебя и не привлекли.
В молчании Босуэлл пропустил одну чарку, затем другую, затем знаком велел МакГиллану подбросить в камин пригоршню сухих иголок розмарина запах свинарника, устроенного благородными лордами, головы ему никак ее прояснял.
Потом сказал:
Положим, некоторая идея есть однако ее следует хорошо обдумать. С Ангусом на чем они сговорились, Джордж?
Доходы аббатства Мелроуз, кроме всего-то прежнего. Если помнишь, это фамильная усыпальница Дугласов.
Помню. Арран раздевается до исподнего, возвращая прежним изгнанникам их вотчины, да еще и приплачивает, чтоб не сердились. Немудрено, что он был так счастлив видеть меня.
Раздевается не раздевается ты плохо знаешь Аррана. С каждого возвращенного куска земли он берет мзду, Мелроуз стоил Ангусу тысячу фунтов ежегодно обратно в кошель регента.
Не в казну королевства.
Ясное дело! При том, что Джеймс Гамильтон причащается от казны так, словно Судный день никогда не наступит словно он сам будет регентом и будет жить вечно.
А что ты скажешь о Битоне? И о том, почему его упекли?
Битон? Битон все еще таков, каким ты его помнишь, а я предпочел бы забыть, если бы Господь по милосердию своему послал Шотландии более приятного примаса Высокомерный, заносчивый, бесцеремонный стяжатель. Но редкостно умный стервец.
Он в самом деле подделал завещание покойного Джеймса?
Не знаю он мог, но Кроме всего прочего, он слишком широко дает деньги в долг, и у него слишком много горшков кипит на жаровне, если ты понимаешь, о чем я. Многие хотели бы прижать кардинала так, чтоб он и не пикнул, но удалось это только Ангусу, по его всегдашней силе и наглости. Никто не ждал такого простого хода Регент слишком хлипок, чтобы противостоять кардиналу в одиночку, хотя, не скрою, когда он подвинул Битона от кормушки, то первое время Три сословия его на руках носить были готовы пока не поняли, что кузен Арран не щедрей кузена Битона.
И ты веришь в их вражду?
Хантли задумался, заметно было, как в осоловелые темные глаза возвращался огонек иронии, ценнейшее качество Джорджа Гордона, наработанное за годы жизни при короле, при дворе, было именно этим трезветь за считанные минуты:
Положим, это не вопрос веры, Патрик. Но ведут они себя в самом деле так, как если бы Арран по каждому чиху младенца Марии запрашивает инструкции из Уайтхолла дозволительно ли? а Битон крепко стоит за французскую вдову. Арран, чума его заешь, просил у Тюдора прислать к нему советов и советчиков-реформатов, а Битон, сам знаешь в вопросах ереси святее Папы Римского.
Босуэлл кивнул. Только умелое вмешательство Джона Брихина в тридцать седьмом году уберегло его от того, чтоб быть включенным в перечень лиц, склонных к разврату тела и духа, составленный Дэвидом Битоном для короля Джеймса.
Если они не испытывают этой вражды на деле, развил свою мысль Хантли, то мы имеем дело с парочкой таких спетых негодяев, каких мало в подлунном мире знаешь ли эту чудную историю, как регент подал кардиналу случаем лежали рядом в поясном кошеле письмо Большого Гарри вместо собственных деловых бумаг?
Нет.
Ошибся пакетом, как говорят. Питтендрейк был там и после мирил их двоих. Письмо Аррану передали при Битоне, в Холируде, а в письме Тюдор последовательнейше излагал, как Аррану следует избавиться от кардинала в выражениях прямо-таки людоедских. И вот это красноречивое послание наш регент по ошибке сам дает в руки кузену Битону Как по-твоему, вражда, настоящая кровная вражда допускает такие оплошности?
Так что ж, он идиот?
Ральф Садлер сказал примерно вот это самое, что и ты, когда услыхал, как было дело. Арран чуть в обморок не грянулся, едва понял, что именно сам дал в руки кардиналу. Питтендрейк мирил их обоих дня два подряд
И помирил?
Спрашиваешь! Кого только не помирит Питтендрейк! Если ты хочешь моего мнения, они, эти двое Арран и Битон, терпеть друг друга не могут, и большей гадости мы не могли бы устроить сейчас регенту, чем поспособствовав освобождению кардинала но и обходиться друг без друга они не могут тоже. Арран молод, он опирается в основном на Гамильтонов их много, да, но опора только на своих чревата, и он душу продаст, чтобы не утерять власть. А у Битона всё, он Папой уполномочен на сбор десятины для войны с Тюдором, у Битона деньги, на которые Арран не может наложить лапу, связи за границей и авторитет церковного иерарха. Нет, им друг без друга не обойтись, и они прекрасно друг друга уравновешивают. Но вот теперь, когда одна чаша весов пуста мы наблюдаем разительный перекос не в правильную сторону, дорогой мой.