Фрейлина, ну конечно, сказал он невпопад, не решаясь сменить тему, которая так ее развеселила. Фрейлина по фамилии Березка.
Листопад! щелкнула пальцами Лилия. Я точно помню, потому что кто-то из наших нажаловался на нее в деканат, мол, ее истории слишком откровенны и ставят в неловкое положение некоторых.
Это мог быть только Вальцев.
Нужно было сказать это раньше. Горячая ладонь обиженно сползла с его бедра, и Роберт быстро запахнул куртку.
Давно погасшие сигареты синхронно упокоились на дне урны. Лилия достала из сумочки ключ от машины, покрутила его в руках, проводила взглядом тщедушную собачонку, ведомую девочкой лет десяти.
Роберт, скажи Он покорно остался рядом в надежде, что порыв ветра отгонит в сторону медовый, злой аромат ее духов, но ветер не пришел. Ты доволен тем, что делаешь?
Роберт беспокойно покосился на грязные манжеты и постарался прикрыть их, сложив руки на груди. Мысленно посмотрел на себя откуда-то сверху и мысленно же пожал плечами. Если в чем его и можно было заподозрить, так это в тотальном погружении в работу, пренебрежению ко всему сиюминутному, отказе от внешнего в пользу внутреннего, но никак не в нищете, нет, бедняком он не выглядел: куртка как куртка, джинсы как джинсы значимость того и другого одинаково меркла в сравнении с вечностью, которая ждала его впереди (во всяком случае, самому ему хотелось на это надеяться).
У меня есть заказы. Голос дрогнул, что не осталось незамеченным Лилия вопросительно вздернула бровь, вцепилась в локоть и увлекла Роберта к набережной. Государственный проект, памятник для областного центра На лбу выступила испарина, но он постеснялся ее стереть. Я работаю с Каревым архитектор, может, знаешь Будет бронзовое литье: фигура ангела, который поддерживает раненого солдата и Укрывает его крыльями. На самом деле это метафора В-вот.
Метафора чего?
Бессмертия души.
Ах, ну да. Стук ее каблуков ввинчивался прямо в мозг. И тебе этого достаточно?
Городские чиновники довольно консервативны, я не мог позволить себе ни малейшей абстракции
Да нет же, я не о том.
Она поправила сползший с плеча кардиган, и Роберт, некстати вдохнув, едва не закашлялся. Мед. Ладан. Что-то еще. Китайские чернила? Перцовый пластырь? Десятки холстов, запертых в каморке под лестницей в ожидании своих первых встречных кобальт синий, набрызганные пальцами пятна киновари, потекший аурелион И еще кто-то плачет в этой подлестничной тьме, но не жалобно, а истерично и зло, и долго всхлипывает, и всхлипы эти легко перепутать со звуками любви Возможно, так оно и есть.
Если ты не слишком спешишь, я бы хотела кое-что тебе показать. Здесь недалеко, это не займет много времени.
Он не спешил. Не спешил настолько давно, что даже если куда-то опаздывал, уже не мог заставить себя поторопиться.
На сигнал брелка откликнулся приткнувшийся к обочине белый внедорожник. От мысли, что придется доверить свою жизнь женщине, Роберт почувствовал в животе тянущую пустоту. Вначале он долго пристегивался, потом боролся с желанием закрыть глаза, но автомобиль уверенно спрыгнул с бордюра и тут же влился в поток себе подобных. Встречный ветер сдул с лобового стекла сухую листву, свет фонарей расчертил темноту салона яркими белыми прямоугольниками, и он немного расслабился, и даже нашел в себе силы разжать стиснутые на ручке двери пальцы.
Спустя два светофора звуки скрипки сменились клавишными аккордами и понеслось. Зал был не то, что
Ich verlasse heut Dein Herz, не выдержал и зашептал Роберт. Злой мед что-то с ним делал. Verlasse Deine Nähe1
Wie Kinder waren wir, Spieler Nacht für Nacht2, хрипло поддержала она.
«Da ich Dich liebe» они пропели вместе. Сзади длинно просигналили, и их нестройный хор мгновенно смолк, однако молчание продлилось недолго.
«21 грамм», сказал Роберт, долго и мучительно вспоминавший.
С Наоми Уоттс и Бенисио дель Торо, сказала Лилия, будто бы и не забывая.
Зал был не то, что полу-, а совершенно пуст, не считая него, еще нескольких таких же полуночных любителей артхауса и смешной одногруппницы, которую он почти не замечал в академии. А тут встретил у кассы вдруг, и она сказала «привет» тоже вдруг, а потом, получив билетик, деликатно заняла свое место в дальнем ряду и на ином не настаивала. Роберт вспомнил о ней только после сеанса делать вид, будто они незнакомы, в огромном безлюдном холле было бы странно, поэтому он подал ей куртку и спросил, как фильм, и она спросила тоже; по пути к метро выяснилось, что впечатления удивительно схожи, и «Ох, Сука-любовь! Ах, Иньярриту!», и взаимные недоумения по поводу предыдущих встреч, которые должны были случиться, но отчего-то не случились, а потом еще «Зайдем в кафе? Холодно очень» и «Ты тут пока выбирай, а я сейчас». Сквозь окрашенное вином стекло бокала он разглядел, что у нее резкий профиль и горбинка на носу, по которой он вскоре водил пальцем и говорил: «Не вздумай исправлять», а она целовала его в шею чуть ниже мочки уха, и раздавала обещания так же легко, как часом раньше восторги в адрес режиссера.
Впрочем, с носом она ничего не сделала.
Ты все еще слушаешь мою музыку, сказал он, и это прозвучало строго.
Я слушаю, потому что это хорошая музыка, а не потому что она твоя. О тебе я не думаю.
Удивительно, но за все эти годы он так ни разу и не вспомнил, а вспомнив, уже не смог выбросить из головы, как протянул ей наушники, и пока она стояла растерянная, оглушенная, пока пыталась уместить внутрь себя то, что ей дали, наблюдал за прохожими и голубями. Запрокинув голову, рассматривал перевернутые русты и пилястры, прикидывал, где раздобыть денег и вообще куда бы и с кем свалить на выходные, но вдруг почувствовал ладонь в ладони и отозвался на эту странную просьбу танцевать прямо здесь и сейчас, заранее зная, что путь до метро окажется длинным, но даже не представляя, насколько. Она выглядела совершенно убитой, и он чувствовал в этом свою вину да ладно, от выражения ее лица любой бы испугался, особенно когда всегда один и в декадентском черном, с Тинто Брасом и Стенли Кубриком, а тут она губы, пальцы, волосы, и все так сразу, что бросить бы в карман и унести Вот только за «сейчас» неизбежно следует «потом», и это «потом» -то его тогда и остановило. Он не собирался осложнять себе жизнь людьми, а с ней просто так получилось (на самом деле она уже выходила ему навстречу из воды, а он, дурак дураком, стоял и смотрел). Бесконечно целовались у метро. До завтра, спасибо за вечер. Да, странно, что он забыл
Я о тебе не думаю, повторила она упрямо.
А я скучал, признался он и с удивлением понял, что не врет.
Автомобиль притормозил, пропуская пешеходов. Ее лицо последовательно окрасилось красным и желтым, а на зеленом снова кануло во тьму.
Знаешь, о чем я подумала, когда впервые тебя увидела? Он покачал головой. Когда мы пришли на первое занятие и толпились возле дверей студии, я рассматривала всех этих незнакомых людей и давала им прозвища. Ты стоял в стороне с чехлом для подрамника на плече, слушал музыку и смотрел в окно черные глаза, черные волосы Черные ногти! Я не могла вообразить, что творилось в твоей голове. Ты выглядел так, словно только что занимался любовью, и одновременно так, словно не делал этого никогда. Я назвала тебя злым колдуном. Злой колдун по имени Роберт. Я до сих пор так думаю. Скажи, почему ты подошел ко мне в кино, если раньше не подозревал о моем существовании?
Вовсе нет, сказал он, пораженный этой внезапной отповедью.
Так почему же?
Пожалел тебя, наверное. Ты выглядела одинокой.
Мы были вместе Шесть месяцев? Семь? И все это время я была уверена, что ты забыл мое имя и стесняешься переспросить. Ты всегда называл меня Никак. Только однажды, когда ты беседовал с кем-то в коридоре, я услышала его из твоих уст, но ты обращался не ко мне.
Он молчал, не зная, что сказать, потому что не замечал за собой ничего подобного, но даже если б делал это сознательно, прошло столько времени, что теперь это не имело никакого значения.
Я долго жалела, что я не Марта.
Почему именно Марта?
А ты и этого не помнишь?.. Он действительно не помнил. Ты прислал мне по электронке ее фотографию. Ее, твоей первой любви. Идеальная Марта, которая уехала учиться в Англию и была лучше меня.
Но В темноте его лицо пошло красными пятнами. Ты говорила, что не открывала.
А я открывала, бросила она со злостью. Каждый день. Снова и снова. Смотрела и понимала, что она действительно лучше. Смотрела и не понимала, почему ты вообще меня выбрал, если в твоей жизни была она. Это были очень темные чары, Роберт. Я на всю жизнь возненавидела это имя. К счастью, на моем пути не попадалось Март, иначе им пришлось бы несладко.
Теперь он понял, о чем речь поступок был столь незначителен и гадок, что почти сразу оказался запрятан во внутреенний карман памяти, а после и вовсе провалился в подкладку. Тот снимок он взял из школьного альбома. Девочка по имени Марта действительно уехала из страны, так решили ее родители. Она и правда была его первой любовью, вот только ничего об этом не знала. Он даже не пытался приблизиться топтался поодаль целых три года, до самого выпускного, на котором безобразно напился и вместо того, чтобы пригласить ее на танец, блевал в траву за стекляшкой кафе.
Зачем он вообще это сделал, да еще наплел про отношения? Он и сам не понимал.
Прости. Прости меня, пожалуйста.