Даже материалист Эпикур (341270 гг. до н.э.), считавший, что богам нет дела до жизни людей и что религиозные страхи напрасны, записал в своем завещании следующую просьбу. Он поручал тем, кому оставил свое состояние, выделить его часть на похоронные жертвоприношения в честь своих родителей и братьев, а также на ежегодные поминовения и ежемесячные встречи учеников его школы в память о самом себе. Аналогичны были и завещания менее знаменитых и более трезво мыслящих состоятельных людей. Они оставляли некую сумму денег или недвижимость (чаще всего землю, а также дома) друзьям или вольноотпущенникам, своему клубу или городу, с тем чтобы они взяли на себя обязанность использовать полностью или частично доход от этих средств на ежегодные праздники и обряды, включая раздачу денег и еды, в честь благодетеля.
Типичный метод состоял, таким образом, в том, чтобы материально заинтересовать небольшую группу достойных людей в устройстве подобных церемоний и значительно большую группу людей в их посещении. О том, что этот метод с разными вариациями продолжает использоваться до наших дней, свидетельствует опыт современных частных завещательных фондов. Но яркий пример его успешного применения был известен уже в 5-м в. до н.э., когда афинский военачальник Никий (в его серебряных копях было занято около 1000 рабов) купил за 10 тыс. драхм крупный участок земли и посвятил его храму Аполлона на острове Делос. Ожидалось, что жрецы храма и жители острова в ответ на это пожертвование будут ежегодно из доходов от этой земли устраивать священные празднования в честь Аполлона и других богов, во время которых следовало испрашивать у них всяческие благословения для Никия. Это было более успешное, чем обычно, «капиталовложение в бессмертие», так как платежи из Никиева фонда на эти обряды продолжались и во 2-м веке н.э.
Так поступали многие. Некий Сатирос с острова Тинос (Киклады, Греция) в 1-м веке пожертвовал крупную сумму на различные религиозные и светские цели, Она включала 6 тыс. драхм, на проценты от которых следовало каждый год в день, установленный для поминальных обрядов у его могилы, раздавать деньги собравшимся. Для привлечения публики могли устраиваться также празднества, игры или атлетические состязания, а нередко все это вместе взятое50.
Во 2-м столетии до н. э. Критолаос из Эгиалиса на о. Аморгос (Киклады) оставил городу 2000 драхм с условием ежегодно чествовать как героя-атлета своего погибшего сына Алексимаха, побеждавшего в ряде состязаний по борьбе. Граждане и власти Эгиалиса, согласно древней традиции, отнеслись к этому с полной ответственностью, о чем свидетельствует сохранившаяся надпись. Был принят закон об учреждении завещательного фонда, ссуды из которого в определенное время выдаются лишь гражданам под залог их имущества, и доход от них (при 10% годовых; вероятно, льготная ставка) служит для исполнения воли дарителя. Сообщается также о законе, который регулирует сроки и порядок оказываемых его сыну геройских почестей. За их исполнением следит избираемая народом комиссия, которая собирает проценты, чтобы иметь деньги на приобретение жертвенного быка и прочие нужды. Особым комитетом организуется торжественное шествие, сопровождающее быка от дома городского совета до статуи героя, где и состоится обряд жертвоприношения. Здесь же, а затем в гимнасиуме, дается праздничный обед для жителей городка, гостей и чужестранцев, причем юношам от 18 до 20 лет в память о молодом сыне Критолаоса выдаются порции мяса и разрешается унести все, что перед ними на столе. Проводится раздача мяса, зерна и масла, а также небольших сумм всем взрослым. Наконец на второй день должен был состоятся спортивный фестиваль с раздачей призов победителям, кроме тех видов спорта, в которых при жизни побеждал Алексимах, а его самого славят как нынешнего победителя в этих видах.
Не правда ли, красиво? Все продумано и просчитано, чтобы затем быть узаконенным. Жертвователь должен был быть уверен в исполнении его воли и после смерти, а для всех будущих дарителей это становилось убедительным примером и стимулом как к богатству, так и щедрости.
Даже если не устраивались столь пышные церемонии, за дарением скрывался один и тот же мотив жертвователь хотел и мог надеяться на длительную память потомков о нем после его смерти. Это было характерно не только для политиков и правителей, но и для остальной знатной и богатой публики. Если такая знаменитость, как Цицерон, мог себе позволить сказать: «Не в наших силах удержать дыхание жизни, но мы можем продолжать жить через прославление наших высоких достоинств», то и некий филантроп из Гифио, морского порта Спарты, по имени Ароматион, известный лишь из сохранившейся надписи 2-го века н.э. о своем пожертвовании и его условиях, утверждал примерно тоже «благодаря этому подобающему и щедрому акту я смогу достичь бессмертия»51
Не правда ли, красиво? Все продумано и просчитано, чтобы затем быть узаконенным. Жертвователь должен был быть уверен в исполнении его воли и после смерти, а для всех будущих дарителей это становилось убедительным примером и стимулом как к богатству, так и щедрости.
Даже если не устраивались столь пышные церемонии, за дарением скрывался один и тот же мотив жертвователь хотел и мог надеяться на длительную память потомков о нем после его смерти. Это было характерно не только для политиков и правителей, но и для остальной знатной и богатой публики. Если такая знаменитость, как Цицерон, мог себе позволить сказать: «Не в наших силах удержать дыхание жизни, но мы можем продолжать жить через прославление наших высоких достоинств», то и некий филантроп из Гифио, морского порта Спарты, по имени Ароматион, известный лишь из сохранившейся надписи 2-го века н.э. о своем пожертвовании и его условиях, утверждал примерно тоже «благодаря этому подобающему и щедрому акту я смогу достичь бессмертия»51
Римляне унаследовали эту идею и способ ее осуществления у греков и развили их далее со свойственной им практичностью. Особенно хорошо подошла для этих целей организация частных фондов как юридических лиц, не связанных жестко с религиозными обрядами. Теперь озабоченность самоувековечиванием становится еще сильнее и, чтобы его добиться, приходилось завещать проведение не только религиозных обрядов и праздничных пиров, но и более земных, а то и жестоких зрелищ типа гладиаторских боев. Вот типичный пример этой тенденции, приведенный Хэндсом. В начале 2-го века некий Тит Валентиниан из приморского Пезаро (Центральная Италия) завещал городу миллион сестерций. Процентный доход с 400 тыс. из этой суммы полагалось тратить на ежегодный пир в честь дня рождения его сына, тогда как доход с остальных 600 тыс. следовало расходовать на устройство каждые пять лет гладиаторских боев в честь завещателя.