Русалки от звука страшенного хвосты скинули, да девицами-красавицами из Позыкова Царства рванули. Сестрицы-лихоманки, дрожа, суставы свои болезные отбросили. А водяные мяли-мяли тревожно животы да и лопнули.
Чем бы эта свистопляска закончилась, поди знай. Только Владушка не стал долго внутри пня Лешего сидеть. Вылез да к Златушке подбежал. В руках шанежки держал. Сестрица стояла ни жива ни мертва. Владушка схватил её за руку и они в селение родное побежали, шанежками по пути закусывая.
Вот такое однажды случилось. Хотите верьте, хотите нет.
БЫЛИНА О ПИСКЛЯВОМ ЧУДИЩЕ
Ой, ты, Русь моя, Русь-матушка,
Богатырями Русь полная,
Славишь, Русь, ты сыновей своих,
Сыновей своих богатырей доблестных.
Расскажу-ка вам, былину дивную,
Былину дивную да правдивую.
Как жил молодец близ Чернигова
Назывался он Василь Василичем.
Он ходил с дружиной на ратны подвиги
Драться мог по три часа иль больше того,
Так, что сабли в руках врагов ломалися,
Да сердца от страха сжималися.
Слава славная шла о молодце:
Мог ударить он палицей боёвою,
Мог сразить копьём острёхоньким,
Даже плёточкой простой шелковою
Одолеть он мог любого ворога.
Приказал раз Василю Володимир-князь
От врага одного Русь избавити.
Врага страшного, небывалого,
Врага лютого и поганого.
Был похож он на чудище ужасное:
Красны очи стреляли рубинами,
Голоса выдавал писклявые,
Сам покрыт был кожей ворсистою,
Да хвостом обладал очень длинным он.
Шибко шустрый был враг, изворотливый,
Хоронился по кустам и норам он.
Он пугал своим обличьем детинушек,
Бабы старые от него помирали вмиг.
Закручинился Василий, запечалился,
Стал он думу думать великую,
Как Русь-матушку от врага спасти,
От врага спасти, да самому не пропасть.
Хоть и боязно было Василию,
Хоть и страшно ему было от ворога.
Но не мог Василь князя ослушаться,
Стал готовиться к ратну подвигу.
Думал, как увидит он чудище несусветное,
Думал, как увидит зверя страшенного,
Он-де схватится с ним да большим боём,
Ах, большим боём да рукопашосным.
Рано-раненько встал Васильев сын,
Умываться стал водой колодезной,
Опосля седлал Бурка своего в седёлышко,
Поскакал искать врага ужасного.
Расступись-ка, матушка сыра земля,
Скачет богатырь встречать подвиг свой.
День прошёл, второй кончался весь,
Повстречал Василь зверя страшного.
Был он ростом с гору Эверестову,
Зычный голос имел он с писком в примеси,
Обладал шибко увёртливым туловищем
В очи смотрел глазами краснючими.
Как увидел Василь зверя страшного,
Так и обмер весь, и затрясся сам,
Рухнул наземь, потерявши сознание.
Рухнул наземь, дышать не может совсем.
Как подъехали к Василю дружинники,
Как увидели ворога злючего,
Вмиг ударили по нему саблей острою,
Разрубили его тело вонючее.
Писк разнёсся над русской земелицей.
Плач поднялся над богатырём Василием.
Лежит тело его на ворочится,
Лежит тело почти бездыханное.
«Только что это?» дружинники дивятся.
Вроде грудь у богатыря девичья,
Да с лица богатырь дюже красен сам,
Дюже милы очи да уста сахарны.
Знать недаром упал богатырь в обморок
Да при виде злодея писклявого?
Знать Василий наш сам не молодец,
Знать Василий наш красна девица,
Что при виде мыши тушуется,
Хоть большого врага не боится совсем.
Так узнал весь свет о красавице,
Что зовётся Василисой Микулишной.
Что сражается лучше мужнего,
И страхов с тех пор девичьих не чурается.
Ой, ты, Русь моя, Русь-матушка,
Богатырями Русь полная,
Славь, ты, Русь, окромя сыновей своих,
Дочерей своих поляниц доблестных.
СКАЗКА ПРО ЕРЁМУШКУ И СЕСТРИЦУ
ЕГО ЛАДУШКУ
Жили-были в одном селении мужик с женою. И было у них двое детей: Ладушка и Ерёмушка. Дочка писаной красавицей выросла: станом стройна, кожей бела, бровью черна, коса висит до пояса, глаза блестят, что небо в ясный день. Да к тому же знатной рукодельницей славилась. Рубахи золотой тесьмой расшивала, рушники невиданными узорами украшала, на скатертях и полотенцах небывалые картины вышивала.
СКАЗКА ПРО ЕРЁМУШКУ И СЕСТРИЦУ
ЕГО ЛАДУШКУ
Жили-были в одном селении мужик с женою. И было у них двое детей: Ладушка и Ерёмушка. Дочка писаной красавицей выросла: станом стройна, кожей бела, бровью черна, коса висит до пояса, глаза блестят, что небо в ясный день. Да к тому же знатной рукодельницей славилась. Рубахи золотой тесьмой расшивала, рушники невиданными узорами украшала, на скатертях и полотенцах небывалые картины вышивала.
Проезжал как-то мимо селения торговец заморский. Покупал у местных бабок всё, что продать по белу свету можно было. Подъехал он и к дому мужика. Понравилось ему Ладушкино рукоделие. Да и сама девица глянулась, так что глаз отвести не мог. Стал он девушку сватать. А мужик противится.
Э, нет, говорит, за вышиванки злато-серебро давай, а дочку не отдам! так ему стало жалко Ладушку молодцу неизвестному отдавать.
Осерчал торговец. Превратился в чудище страшное, какого свет отродясь не видывал. Зарычал зверем диким. Когти длинные выпустил. Оскалился. Глаза огненно-красные так и пыхнули гневом. Подогнал злодей своего гнедого коня, кнутом стеганул, схватил силой Ладушку и увёз в неведомы края. Кинулся мужик догонять да где там. Коня чужого не видать, что ветра в поле.
Закручинился мужик, заплакала и жена его. Да делать, видать, нечего. Сгинула Ладушка. Подошёл к ним сынок Ерёмушка.
Не плачь, батюшка. Не плачь, матушка. Я спасу Ладушку.
Куда тебе. Мал ещё. Сам пропадёшь, кто нам в помощники останется? ответили родители. Запретили ему из дома уходить.
А Ерёмушка не послушался. Как ночь над селением опустилась, взял он краюшку хлеба, что мать с вечера напекла, кваску медового, что отец с утра не допил, да платочек вышитый Ладушкин подарочек. И отправился в путь дальний, нелёгкий.
Долго ли шёл, коротко ли. Привела его дорога на опушку лесную. Сидит на пригорке зайчишка, слёзы горючие проливает.
Чего плачешь, косенький? спрашивает Ерёмушка.
Как мне не плакать, молодец. Насобирал я для детишек малинки да землянички цельный туес, а мишка бурый всё отобрал. Теперь голодными детишки мои останутся.
Возьми краюшку хлебушка, косенький, накорми зайчиков, протянул Ерёмушках леб, который у него был, и дальше пошёл.
Шёл Ерёмушка лесом, шёл полем. Встретил на дорожке чёрного ворона. Тот голову опустил, кашляет.
Что случилось? спрашивает Ерёмушка.
Червячок в зобу застрял. Ни туда ни сюда, еле слышно прохрипел ворон.
Отпей-ка кваску, пташечка, протянул Ерёмушка напиток медовый.
Только глотнул ворон, сразу легче стало.
Шёл дальше Ерёмушка. Лес тёмен да густ сделался. Устал Ерёмушка. Хотел было присесть на камушек, да увидал впереди избушку, не простую, а на лапках гусиных.
«Вот это да! подумал про себя Ерёмушка. Был бы дом обычный, на куриных ногах, знал бы, кто в нём хозяйка. А тут неясно ничего».
Избушка приседала да крышей-головой мотала.
«Чевой-то с ней?» подумал Ерёмушка.
Подошёл поближе, в дверь постучал. Никто не откликнулся. Открыл дверь Ерёмушка. Вокруг перья гусиные столбом летают, а внутри бабушка подушки пуховые золотыми нитями вышивает да чихает без умолку.
Будьте здоровы, бабушка, пожелал Ерёмушка.
Спасибо, добрый молодец, ответила старушка, не поднимая глаз от рукоделия. Продолжала носом шмыгать и чихать.
Возьмите мой платочек. Вдруг пригодится, протянул Ерёмушка Ладушкин подарочек.
Как увидела платочек бабушка, затряслась вся. Избушка ходуном заходила да гагатать принялась. Бабушка платочком лицо прикрыла и тут же Ладушкой обернулась. Оказалось, что торговец заморский, колдун проклятый, в избушке на гусиных лапках Ладушку спрятал. Превратил её в старушку, ждал, когда она образумится да к нему женой-красавицей попросится. Увидел Ерёмушка сестрицу обрадовался.
Бежим, Ладушка! закричал он.
Выбежали они из дома. Туча грозная накрыла их сверху, ветер холодный укутал вокруг. Не могут двинуться с места Ладушка и Ерёмушка. Тут же и колдун заморский появился. Когти длинные выставил, зубы острые показал. Биться с таким боязно. Голыми руками сестрицу не спасёшь.
Тут как тут ворон чёрный, кваску Ерёмушкиного испробовавший, со стаей налетел. Стали птицы злодея клевать и крыльями запугивать. Покуда отбивался колдун, пустились Ладушка и Ерёмушка бежать наутёк. Бежали, бежали да заплутали в лесу. На помощь зайка выбежал, которому Ерёмушка хлебушек для зайчат отдал. Показал заяц, как из леса выбраться.