Я замолчала. Мамины глаза наполнились слезами, и мне стало не по себе. Она повернулась ко мне.
Сделать нужно совсем другое, Лотти. Было бы славно, если бы его отреставрировали и вернули былую красоту. Но одно дело просто скосить траву, и совсем другое выкорчёвывать деревья и выкапывать лунки для гольфа. Мама вытерла нос рукавом. И отель это совсем не то же самое, что дом. Мне просто невыносима мысль о том, что там всё выпотрошат и заменят на фальшивку, это было бы
Я понимаю, тихо проговорила я.
Хотя я не понимала, не совсем понимала. Помимо всего прочего, я не понимала, как сама к этому отношусь. Мне не хотелось, чтобы мужчина в дорогом костюме завладел вещами Айрин. Мне, правда, не хотелось, чтобы он руководил строителями, стоял у старой железной кровати Айрин, ступал до блеска начищенными ботинками по её потёртым коврам Но при этом мне было приятно представлять, каким мог бы стать этот дом без отвратительной кухни и с совершенно белыми и сияющими комнатами. С чистой и починенной лестницей, со срубленными с фронтона деревьями.
Я открыла было рот, чтобы заговорить, но решила не делать этого.
Может быть, я спрошу обо всём этом Софию во время поездки, она должна что-то знать.
Если, конечно, она вообще захочет, чтобы нас с ней видели вместе.
Только друзья могут солгать ради тебя
Автобус уходил через десять минут. Папа предложил подвезти нас в школу, но лучше бы он этого не делал. Наша машина была собрана в прошлом веке, даже в прошлом тысячелетии. Когда-то она была красной, но краска давно стёрлась, и теперь машина стала отчасти серебристой, если не считать днища (оно всё ещё было красным). В последний раз, когда мама возила её на автомойку, половина краски слезла.
Я ненавидела эту машину.
По пути в школу мы проехали мимо дома Айрин, стоявшего в тени окружавших его высоких ясеней. По ветвям скакали белки, а дом будто смотрел на нас тёмными грязными окнами.
От этого мне стало очень грустно.
И я разозлилась.
Мы припарковались рядом с огромным чёрным внедорожником. Он был таким большим, что наша машина, вероятно, могла бы припарковаться внутри него. Сзади стояла казавшаяся крохотной София рядом с грудой золотисто-зелёных чемоданов и сумок, откуда, кроме всего прочего, торчали теннисная ракетка и футляр со скрипкой. Для Брима всё это казалось слишком претенциозным. Насколько я помню, там не было ничего, кроме грязи или песка. София выглядела не очень-то радостной.
Я подумала, что бы такое сказать. «Привет, помнишь меня? Ту самую болтушку?» Или: «Извини мою маму за мёртвую курицу». Или: «В душе я прекрасна, просто я разжирела».
Ничего такого я не сказала.
Папа выпрыгнул из машины, и я поняла, что на нём комбинезон и оранжевые резиновые сапоги, и его нужно задержать, прежде чем он предпримет попытку какого-либо социального взаимодействия. Я выползла, минуя палки для ходьбы, которые прихватил с собой Нед, и схватила папу за руку, оттаскивая его обратно к машине и не давая ему возможности пообщаться.
Пожалуйста, пап, не мог бы ты достать мой рюкзак, он очень тяжёлый попросила я, в то время как Нед, оттолкнув меня, погрузился в багажник машины, перегнувшись через заднее сиденье, а потом протащил свой рюкзак по моей ноге.
Ой, Нед! взвизгнула я, но он не обратил на меня внимания.
Ты накрасилась, сестрёнка? спросил он. Мисс Сэкбатт это не понравится. И как ты проскользнула мимо мамы?
Ш-ш-ш! Заткнись, Нед, или я воспользуюсь Одджобом, как заколкой для волос.
О, я не стал брать его с собой, зато я взял Пинки и Пёрки. Подумал, что с виноградными улитками будет меньше проблем. Ой, пап, спасибо, что одолжил мне часы с компасом, сказал он, затягивая шнурки на туристических ботинках. Так что, Лотти, готовься ориентироваться на болоте. Я уже записался в секцию.
Отменная вещь, сказал папа, вытаскивая мой рюкзак и морщась от его тяжести. Ну ты даёшь, Лотти, добавил он с досадой, могла бы взять рюкзак поменьше. Что, если мы с мамой поедем на пару дней в Корнуолл на охоту на мотыльков? Ведь тогда этот рюкзак мог бы понадобиться нам. Могу представить, как вы всё время будете шлёпать по грязи в Бриме. Прошу тебя, оставляй этого старичка в бараке.
Я пнула свой смешной походный мешок. Он был похож на те, что, вероятно, использовались на армейских манёврах во времена королевы Виктории. Я огляделась вокруг, у всех остальных были рюкзаки поменьше и покрасивее, с логотипами и нейлоновыми держателями для iPod. Я чуть не заплакала.
Папа нежно погладил рюкзак.
Этот рюкзак побывал со мной в Гиндукуше. Вероятно, в его карманах ещё остался песок с афганских гор. Для наглядности он хлопнул по нему, и облако пыли окутало кого-то из стоявших рядом родителей. Простите, сказал он и чмокнул меня в щёку. Не уйти ли мне отсюда? Неплохая идея, а, лапочка?
Я кивнула, смаргивая слёзы.
О, и на всякий случай. Я знаю, что вам не положено брать с собой деньги, но вот немного мелочи. Он сунул мне в руку монету в пятьдесят пенсов. Мало ли что.
Пока, пап, сказал Нед.
Пока, дети. Желаю хорошо провести время, не докучайте мисс С. Папа запрыгнул обратно в машину, хлопнув дверью и отставив на асфальте чешуйку красной краски.
Я наблюдала, как машина исчезает вдали. Нед отошёл к своим друзьям Тому и Олли, и они принялись сравнивать перочинные ножи и спальные мешки.
Снова пнув свой рюкзак, я села на него. Вероятно, я раздавила запрещённые пакеты с настоящими магазинными чипсами, но, честно говоря, мне было наплевать. Я бы закинула эту дурацкую вещь в дробилку и убежала, если бы на меня не пялились все вокруг. Все родители в чистых костюмах. Матери в юбках, колготках и туфлях на высоких каблуках, а отцы при галстуках.
И все остальные ребята
Я украдкой огляделась. Папа Софии разговаривал с миссис Паркин. Она смотрела на него и хлопала ресницами. Он же прислонился к стойке ворот, небрежно скрестив ноги. Я не могла решить, что я о нём думаю. Он толковый, спокойный, вероятно, и вправду умён, но почему-то я не доверяла ему.
Казалось, что он прилетел с другой планеты.
Вероятно, он шпионил для семейства Паркин. Вероятно, они часть международной колбасно-мясной сети. Правда, я думала, что папа Сары-Джейн был нейрохирургом. Кем бы все они ни были, они гораздо богаче и гораздо элегантнее, чем мы.
Я покрутила в руке пятидесятипенсовую монету. Пятьдесят пенсов? Что можно на это купить? Когда папа в последний раз ходил по магазинам?
Я пристально рассматривала божью коровку, ползущую по асфальту. Она обогнула кроссовки Олли и спряталась в щели у тумбы.
Это твой папа, Шарлотта? спросила за моей спиной Сара-Джейн Паркин.
Я кивнула, изо всех сил сдерживая слёзы, но они просочились сквозь ресницы.
О, сказала она. Он всегда носит резиновые сапоги?
Я не ответила. Сара-Джейн была, наверное, последней в списке тех, с кем я предпочла бы поехать куда-либо на каникулы. На самом деле приятнее было наблюдать, как по асфальту ползёт божья коровка, чем разговаривать с ней.
Ты накрасилась, Шарлотта? снова спросила Сара-Джейн. Выглядит слегка неумело.
Я пристально разглядывала божью коровку. Наверное, накладывать тени было ошибкой. Потому что теперь они размазались у меня по всему лицу.
Привет, раздался чей-то голос. Ты ведь Лотти, правда?
Я подняла глаза. Передо мной стояла София. На плечах у неё был рюкзачок, и, кажется, она где-то оставила остальное своё барахло.
А ты кто? спросила Сара-Джейн. Откуда ты знаешь Шарлотту?
София улыбнулась и ответила:
Меня зовут София. Мы познакомились вчера вечером у неё дома. У неё был звонкий и решительный голос, что было удивительно для такой хрупкой девочки.
У-у-у, проговорила Сара-Джейн, подражая сирене. Ты была у Шарлотты дома! Никто из нас никогда не бывал в доме Шарлотты. И как там?
У меня кровь застыла в жилах. Нет, честно, застыла, а потом закипела, пока я ждала, когда София подпишет мне смертный приговор.
Это дом, спокойно сказала она. Просто дом.
Я снова вздохнула и чуть не расплакалась, оттого что София была так добра ко мне.
Правда? спросила Сара-Джейн. Какая досада. Я всегда думала, что со всеми этими натуралистскими прибамбасами он, вероятно, должен выглядеть странно, знаешь, как питомник, где что-то выращивают и разводят, фу!
Пожав плечами, София улыбнулась мне, а потом повернулась к мисс Сэкбатт, одетую в бледно-зелёный спортивный костюм и кардиган. Взобравшись на чемодан, наша учительница откашлялась.
Ш-ш-ш, всё-всё, девочки, мальчики, можем мы усмирить болтливого монстра?
Мы уставились на неё, и наступила полная тишина. Мисс Сэкбатт покраснела и, сняв очки, протёрла их уголком кардигана. Я всегда относила её к разряду героев Энид Блайтон, словно она сошла со страниц её романов из серии «Мэлори Тауэрс». Она была из тех, кто, повзрослев, не расстаётся с прошлым. Её первое имя начиналось на букву «А». Агата? Агнес?