Мальчишки дружно рассмеялись, а дылда Бумбан под шумок влепил Хватышу звонкий подзатыльник. Разозлённый Хватыш попытался дать сдачи, но Бумбан проворно перехватил его руку.
«Не смейте драться в моей мастерской! возмущённо затряс головой старый учитель. Ну-ка все вон! Идите хорошенько проветрите свои замусоренные головы перед тем, как взяться за серьёзную работу».
Подмастерьев упрашивать не пришлось они дружно высыпали на улицу. Снаружи было чудесно: столько ласкового весеннего солнышка, столько звенящего прозрачного воздуха! А налетающий порывами тёплый ветер приносил с городских окраин дразнящие запахи реки и цветущего луга.
«Айда за город, предложил Бумбан, там сейчас здорово! Искупаемся!» Его предложение было принято «на ура»: всей весёлой ватагой мальчишки рванули в сторону речки и Бумбан, и Хватыш, и пугливый Робсик, и весельчак Смихля. И даже неторопливый Дрёмс.
Последним бежал лучший ученик мэтра Амальгамыча, худенький некрасивый Страшик. Стараясь не отставать от товарищей, он совсем не смотрел под ноги и вот обо что-то споткнулся, упал, пребольно ушибив коленку. Вставая, Страшик нащупал в пыли кругленькую палочку, так некстати подвернувшуюся ему под ноги, и без лишних раздумий сунул её в карман.
И откуда было знать Страшику, что это настоящая волшебная палочка. Волшебная палочка одной очень рассеянной феи.
Глава 3. У реки
Ветер внезапно стих, и речная гладь, точно текучее живое зеркало, отразила небо и зелёные берега, отразила низко склонившиеся к воде ивовые ветви и спящую старую мельницу.
Ученики мэтра Амальгамыча нежились на травке, под тёплым солнышком. Они уже всласть порезвились в реке, поныряли и поплавали до первых щекотучих мурашек и теперь пребывали в блаженной полудремоте, когда всё вокруг звуки, запахи, цвета сливается в чудесную музыку, наполняет тебя, завораживает и уносит в своём потоке в манящие неведомые дали Безграничного Мирра
Только Страшику спать совсем не хотелось: он разглядывал найденную палочку. Ему нравилось, что она такая круглая и гладенькая прямо по руке. Славная-славная палочка! Эх, была бы она волшебной, сколько пользы бы принесла! С её помощью можно было бы творить настоящие чудеса
Вот бы мне смастерить волшебное зеркало, задумчиво прошептал Страшик, такое зеркало, что делало бы всех людей красивыми. Настоящее Зеркало Красоты
Дылда Бумбан лениво приоткрыл левый глаз, покосился на Страшика и хмыкнул.
Тебе бы самому стоило заглянуть в него, Страшик! пробормотал он, зевая и почёсываясь, но Страшик нисколько не обиделся. Не, если уж делать какое-нибудь волшебное зеркало, так уж лучше Зеркало-Перевёртыш.
Как это перевёртыш?
А вот так. Ты только представь, Страшик: зеркало, в котором всё выходит наоборот. Красавчик кажется в нём уродиной, а чучело милашкой; дети отражаются как старички, взрослые как малыши; всякие учёные шишки выглядят в отражении круглыми болванами, а дураки умниками-заумниками. Вот от такого зеркала я бы не отказался!
Бумбан расхохотался так радостно, словно это забавное зеркало уже лежало у него в сумке. Разговор привлёк внимание остальных. Подмастерья оживились, придвинулись ближе.
А хорошо бы, размечтался, сладко потягиваясь, Дрёмс, сделать такое зеркало, чтобы отражало чужие сны. Не свои сны, а чужие, понимаете? Только подумал про кого-то, глянул в зеркало бац! там все его сны, как в волшебном окошке. Вот ведь было бы отличное зеркало Зеркало Снов!
Нет, нет и нет! вмешался улыбчивый Смихля. Подумаешь, сны, ерунда, чепухатина, для снов никакого волшебства не надо: спать завалился сразу тебе и сны! Не, я бы сделал зеркало, чтобы всех смешило-веселило простое такое Смешильное Зеркало. Никто бы не ныл, не скучал, не плакал, все бы тогда только радовались. Глянул в зеркало и сразу смешно!
Тебе, Смихля, и так всё время смешно, палец покажи уже смешно, проворчал толстяк Хватыш. Это всё без толку, баловство одно, глупости. Уж если делать, так серьёзное волшебное зеркало, чтобы для пользы, для богатства. Посмотрел в зеркало и сразу стал богач, и денег у тебя полные карманы!
Жадина-говядина, дружно завопили подмастерья, с полочки украдена! Де́ньгами набита, нитками зашита!
Ну и нетушки, ничего я не жадина, возразил Хватыш, денежки-то небось всем нужны: и вы без денег не проживёте, зря хихикаете. Да-да, если уж и делать что-то волшебное, так вот именно такое полезное зеркало: Зеркало Богатства!
А ты чего молчишь? повернулся к Робсику Бумбан. Сказать боишься? А ну говори немедленно, бум-бам!
Тихоня Робсик грустным взглядом обвёл своих товарищей и пролепетал:
Плохо быть таким трусом, как я. Я же всего боюсь: и темноты, и собак, и пауков, и грома! И даже трясучего желе брр! и того боюсь. Мне бы храбрости немножко. Вот бы мне какое-нибудь такое волшебное Зеркало Храбрости. Пусть даже самое малюсенькое! Посмотрел в него всего один разочек и больше ничего не боишься. Совсем-совсем ничего!
Эх ты, герой! потрепал его по волосам Смихля. Не нужно бояться, нужно смеяться!
И рассмеялся так весело, так заразительно, что к нему дружно присоединились все остальные. А Страшик встал, точно дирижёр перед своим маленьким оркестром, взмахнул палочкой и торжественно произнёс:
Дорогая палочка, если ты хоть немножечко волшебная, исполни, пожалуйста, все эти наши желания! Очень тебя прошу!
Ученики мэтра Амальгамыча дружно захлопали и вновь рассмеялись. Тогда никто из них и представить себе не мог, к чему может привести эта вежливая просьба.
Глава 4. Пугало
Юная фея недолго бродила по незнакомому городку довольно скоро это ей надоело.
Везде одно и то же, пробурчала она с досадой, дома, дома, улицы. Скукота! И есть так хочется
Проголодавшаяся Растрёпа смешалась с толпой на рыночной площади и ловко стащила у зазевавшейся торговки румяный пирожок. Но откусить от него она так и не успела: голодная дворняжка подскочила, сцапала пирожок и дёру.
Стой! Куда?! Держи вора! завопила обиженная фея, бросаясь вдогонку.
Вслед за собакой она неслась кривыми переулками, ныряла в гулкие подворотни, пересекала солнечные дворики. Затих вдали шум рыночной площади; промелькнули улицы, дома, повозки, фонари, прохожие, фонтанчики и конюшни и скоро весь город остался позади. А впереди тянулась лишь пыльная просёлочная дорога и поля, поля, до самого синего горизонта. Меж тем четвероногого воришки давно и след простыл: фея стояла на дороге одна-одинёшенька.
Ну уж, нет, проворчала она, такого обращения с собой я не потерплю! Чего тут вообще за дурацкое место: никакого тебе уважения к голодным феям! Вернусь-ка я, пожалуй, домой.
Растрёпа порылась в своих отвислых карманах, набитых до отказа, но волшебной палочки там не обнаружила. Она вынула уже знакомый нам щербатый гребешок, смятую фольгу от шоколадки, чью-то потёртую костяную пуговицу, сломанные ножницы и скомканный носовой платок неясного цвета. Затем на свет появился ржавый ключ от неведомого замка, сердитый жук в спичечном коробке, горсть пёстрых стеклянных шариков и огрызок карандаша. В конце концов Растрёпа полностью вывернула оба кармана но из них посыпались на землю лишь тыквенные семечки.
Напрасно трясла фея своими пустыми карманами: волшебная палочка исчезла бесследно.
И как же я теперь вернусь домой? вопросила Растрёпа. Как?
Никто ей не ответил, потому что рядом никого не было.
Приунывшая фея вздохнула, уселась на большой камень у обочины и стала грызть тыквенные семечки.
* * *
Дядя-Ягодка возвращался домой усталый, ведь с раннего утра он торговал на городском рынке ароматной клубникой.
Дядя-Ягодка выращивал клубнику круглый год: тёплым солнечным летом на открытых грядках, холодной порой в больших застеклённых теплицах. Клубники у него созревало так много, что он поставлял свой вкусный товар и в соседнюю страну Кулина́рию1, и в далёкую дождливую Тоскля́ндию. Целыми днями он неутомимо возился со своими посадками, и от этого его одежда, усы, борода всё-всё пропахло душистыми спелыми ягодами. Так соседи его и прозвали: Дядя-Ягодка.
Старая лошадь сонно плелась по знакомой дороге, Дядя-Ягодка сладко дремал, покачиваясь в небольшой повозке, среди пустых корзин. Вдруг впереди послышался шум, птичий гомон. От испуга лошадь споткнулась и встала как вкопанная. Дядя-Ягодка спросонья приоткрыл левый глаз, присвистнул, крепко зажмурился, пытаясь прогнать сонное наваждение а потом удивлённо вытаращил оба глаза.
Перед ним была странная картина. На большом камне у обочины дороги он увидел пугало, самое настоящее пугало в поношенном платье. Только пугало это было живое: оно подпрыгивало, махало руками, сердито трясло взъерошенной головой. А над ним клубились птицы, целая стая ворон, синиц, воробьёв и галок. Птицы возмущённо галдели, били в воздухе крыльями, камнем кидались вниз, стараясь клюнуть врага.