Но мы должны были дать толчок для общества, чтобы приблизить наш народ к новой жизни, которой, может быть, будут жить наши дети, а может и наши внуки. Пусть судьба улыбнётся им больше, чем нам; и пусть это будет добрая улыбка, а не подлая. И пусть этот день станет одним из тех, что меняет ход истории.
Мы не жители восточноевропейских государств, народы которых воспринимают террор со стороны собственной власти как должное. Мы французы и будем отстаивать свой выбор и свою свободу до того момента, пока тираны не посадят в клетку последнего свободного человека чего не произойдёт никогда. Пока есть французы есть и Франция. А Франция не погибнет никогда. Да здравствует Коммуна! Да здравствует Свобода!
Моего лучшего друга в то время звали Жоржем в честь Георгия Победоносного. Он был ещё таким молодым, но уже несчастный.
Нас обоих возмущало, что негодяи и проходимцы, вышедшие из толпы зевак теперь занимали высокие и уважаемые посты в новом правительстве. Жорж просто видел, что Коммуна не в силах сделать людей счастливыми. А меня не покидало жгучее чувство, что я всё это уже где-то видел.
Мой друг вглядывался в кофейную гущу на дне своей чашки, будто действительно верил, что сможет увидеть в ней своё будущее. Наш столик стоял в самом углу кофейни «Утомлённое Солнце», владельцем которой на данный момент был некий Жюль. Мы заказали себе завтрак, который стоил как дневное жалование рабочего. И им всё равно нелегко было наесться. Жорж был одним из тех, кому нечего было терять в грядущей гражданской войне; он был одним из тех немногих, кому мне действительно хотелось уберечь от грязи и дыма поля битвы. Юный Жорж, которому в день парижского восстания семьдесят первого года исполнилось всего двадцать лет. А знакомы мы с ним были уже пять лет. Он был сыном портнихи и выходца из рабочего класса, которого убили в пьяной драке десять лет назад. Революция вдохновляла его. Но жизненный курс не изменился он был солдатом национальной гвардии, вся жизнь которого протекает в наблюдениях страданий множественных других.
Когда мы победим, оторвал он меня от мыслей о городской политике, страдания нашей страны только начнутся.
И я был согласен с ним. Но так будет не всегда: народ, который один раз восстал уже труднее вновь заковать в цепи. Европа ещё вступит в период своего немыслимого рассвета, в котором свобода и права будут цениться выше денег и безопасности. Это была капля мёда в бочке дёгтя радость и надежда, которая живёт глубоко в умах людей всегда, даже в самые тёмные времена.
На площади, отделявшей центр города от бедных кварталов, танцевала девушка. Я как раз проходил мимо в тот момент, распрощавшись со своим другом и возвращаясь домой. Я бросил на неё всего один рассеянный взгляд и уже не мог оторваться; мне показалось, что я знаю её. Конечно! Я видел её вместе с Жоржем. Не только я один, но и много других мужчин обратили на неё внимания и стояли теперь на одном месте, позабыв, куда направлялись. Она напоминала мне тех прекрасных галльских девушек, которые были настолько чисты и беззаботны, что могли найти повод для праздника даже в годовщину смерти собственного отца.
Засмотревшись на неё, можно было забыть, что значит моргать. Любому бы на моём месте стало ясно, чего такого нашел в ней Жорж. Удивительно было только, почему среди всех прочих она выбрала именно его. Я бы сам не отказался от такого приза, будь у меня шанс. А пока: мне приходится довольствоваться тем, что я могу найти в пятую рабочую четверть у любого кабака за пятьдесят сантимов. А днём: я участвую в собраниях народного комитета. Я мог только порадоваться за своего грустного друга: он просто исполняет приказы старшины полка и не в ответе ни за что; и просто любит свою красотку, которая делает его счастливым. Счастливый, грустный друг. Как же ему повезло.
А затем произошло то, чего и следовало бы ожидать. Это выглядело как неизменный ритуал, которому сотни лет. К девушке, которая танцует на площади и радует своим видом отчаявшихся мужчин подбегает старуха, в три раза старше неё, и трижды даёт ей пощечины, призывая её вспомнить, где находится уготованное для неё место.
А дальнейшие события напоминали уже спектакль, которому самое место в репертуаре бродячих театров, выступавших на деревенских сценах более полувека назад.
Подбегает другая женщина мать уже не такой беззаботной танцовщицы, которая один в один пожилая копия собственной дочери; ей ещё неизвестно, что только что произошло. Я и ещё несколько мужчин подходим ближе, чтобы внимательнее услышать грядущий диалог и глубже вникнуть в саму абсурдную суть происходящего. Наше присутствие здесь так же должно было сыграть роль сдерживающего механизма на случай, если ситуация накалится предотвратить драку, если женская чувствительность доведёт их до подобных мер.
А дальнейшие события напоминали уже спектакль, которому самое место в репертуаре бродячих театров, выступавших на деревенских сценах более полувека назад.
Подбегает другая женщина мать уже не такой беззаботной танцовщицы, которая один в один пожилая копия собственной дочери; ей ещё неизвестно, что только что произошло. Я и ещё несколько мужчин подходим ближе, чтобы внимательнее услышать грядущий диалог и глубже вникнуть в саму абсурдную суть происходящего. Наше присутствие здесь так же должно было сыграть роль сдерживающего механизма на случай, если ситуация накалится предотвратить драку, если женская чувствительность доведёт их до подобных мер.
Вы только посмотрите на неё! на одном выдохе пищит женщина с крепко стиснутыми кулаками, которым позавидовал бы и кузнец, посмотрите только на эту старую потаскуху, прибегающую на первый свист и на её паршивую дочь! Они тут веселятся, бездельничают, пока все мы стоим одной ногой в могиле и одном шаге всего в одном от голода!
Да что вы себе позволяете, неудачно постаралась возразить уже не такая богатая и влиятельная госпожа.
Я подошел совсем близко и помог девушке подняться она вряд ли понимала, что происходит вокруг.
Я друг Жоржа. Мы уже виделись раньше, но он забыл нас представить. Как твоё имя?
Мария.
Я назвал ей одно из своих имён, обнял и постарался увести подальше от разборок её матери со своими бывшими подчинёнными, наконец-то получивших возможность безнаказанно высказать все свои накипевшиеся претензии прямо в лицо госпоже, не опасаясь последствий своих слов.
Эта пышная корова эксплуатировала меня двадцать лет, обрекая меня и всю мою семью на страдания и несчастья.
Вы не смеете так со мной разговаривать! Я дала вам всё; и даже больше
У вас нет совести мадам.
Я дала вам работу, жильё, зарплату
И за это только послушайте! я должна была подтирать ей задницу по четырнадцать часов в день без единого выходного. И вся моя семья.
Позор! Это такой позор
Я была её рабой. Но больше мы такого не допустим. Мы свергли буржуазную власть и теперь у нас такие же права, как и у вас. Твоя дочь должна работать так же, как и моя мы все равны! Давайте, товарищи, долой проклятых буржуа! Пусть они работают так же, как и мы.
Свобода! Равенство!..
В такие времена всегда следует держаться подальше от шумных площадей. Буржуа Парижа избрали себе путь конформизма отсиживаться в своих квартирах, не выступать с критикой Коммуны, помогать друг другу и каждый день ждать, пока к ним не вернётся былое уважение и могущество. Но Мария выступила вподдержку Коммуны и вступила в комитет женского самоуправления. Теперь ей придётся терпеть издёвки и насмешки от тех, с кем у неё одинаковые цели и пути.
Дни и ночи все мы работали, при этом оставаясь без зарплаты. Теперь мы можем отомстить за всё; но мне всегда было жаль невинных, которым просто не повезло родиться в интересное время. Но, может быть, после революции, чем бы она ни кончилась люди наконец-то смогут получить право есть, учиться, работать, думать, любить.
С тобой всё в порядке? спрашиваю я её.
Да, только голова немного болит.
Это скоро пройдёт ни о чём не беспокойся. У меня дома есть немного кофе я сварю его для тебя, а потом мы вместе направимся к Жоржу. К тому времени, толпа охладит немного свой пыл. Они поступили с тобой несправедливо. Ты ведь помогаешь Коммуне.
Мы зашли во двор, где я снимал свою тесную комнатушку. Мой интерьер был обставлен побогаче, чем у многих остальных возможно, я даже немного злоупотребляю своими связями и дружбой со многими влиятельными парижанами. Я достал спиртовку и поставил на неё кастрюльку с кофе. Я подержал немного зёрна мельчайшего помола на огне, а затем залил холодной водой.
Так кофе готовят на востоке в тех странах, где люди и открыли волшебные свойства этого напитка.
Раньше, я пила кофе только с молоком.
Прости, но молока у меня нет мне его приносят раз в месяц и даю я за него семь франков крестьянину из Бургундии. Но ничего уже не осталось.
Я стал объяснять:
С зарплатой в пять франков в день и такой щедрой душой как у меня начинаешь забывать вкус хорошего вина, свежего хлеба и жирного мяса. Приходится жить, как есть но мне не на что жаловаться. Я знаю много хороших людей, которые за свой труд получают по два, по полтора, а то и вовсе по одному франку в день. Особенно сейчас этого ни на что хватить не может.