Мама в динамике издала одобрительный смешок.
Тетя Лена как раз принесла мне баночку кизилового варенья. Помнишь, как в детстве ты им объедалась? За уши не оттащить было. В каждом платьице в кармашках хранила свои кизиловые косточки.
Все, я уже еду, мам.
Ну так ждем, ждем. Я все приготовлю.
Спасибо.
Настя отключилась.
Чаепитие вышло скомканным. Папа обрадовался, но почти сразу прилип к телевизору какое-то обострение опять случилось на Кавказе, в Дагестане произошел терракт, самолет выкатился со взлетной полосы. В общем, ворох тревожных новостей. Как такое пропустить? Единственное, Настя в этих событиях была не виновата. Даже не загадывала. Варенье же оказалось чересчур сладким, и только редкие ягоды на языке давали тонкую, почти позабытую кислинку.
На кухне ничего не изменилось, разве что кафельная плитка на стене у мойки обновила цвет.
Как вы живете? спросила мама. Дружно?
Д-да, ответила Настя.
Я смотрю, ты немного спала с лица.
Работы много.
Да-да, покивала мама. А мы через недельку уж точно планируем обосноваться на даче. Отец даже новую телевизионную приставку купил. И по прогнозу погоды заморозков уже не обещают.
И мы как-нибудь подъедем.
Да, Юра обещал. Он же рыболов?
Юрчик?
Он вроде бы говорил, что любитель. Отец все хочет его на Быстрицу сводить. Говорит, поднимет твоего избранника в пять часов утра
Ой, не знаю. Настя торопливо сделала большой глоток и поставила чашку. Мне, честно, бежать надо.
Да я уж вижу, сказала мама. Сидишь, как на иголках. Тридцать?
Да.
Мама достала купюры из кармана вязаной кофты и, стиснув их в ладони, посмотрела на дочь.
Надеюсь, он не из этих.
Из каких этих? спросила Настя, похолодев.
Неужели и родители подозревают в Юрчике проходимца?
Из тех, кто состояния в игровые автоматы просаживает, сказала мама. Он же игрок, да? Два дня назад фильм показывали, что это болезнь. Его как раз тогда на дачу к нам надо, Настенька.
Мам, улыбнулась Настя, это никак не связано с игровыми автоматами. Просто так сложились обстоятельства.
Но все же он что-то учудил. Если бы вы что-то покупали, ты бы так и сказала.
Я тебе потом все расскажу.
А куда ты денешься? Ладно, все, прячь.
Оглядываясь на проем, в котором в любой момент мог появиться отец, мама сунула Насте деньги.
Даю сорок.
Мам.
Отдашь, когда сможешь.
Спасибо.
Настя протянулась через стол и поцеловала маму в уголок накрашенной губы. Звякнула, задетая блузкой, чашка.
Сейчас все опрокинешь, сказала мама.
Спасибо, мам.
Беги уже.
Бегу. Папа, пока.
Что, уже убегаешь? подал голос из комнаты отец.
Дела, оправдалась Настя из прихожей.
Молодые, все вам куда-то бежать. Юра пусть позвонит, мне с ним кое-что обсудить нужно. Скажи ему.
Скажу.
Настя надела туфли и выскочила за дверь.
Юрчик уже был дома. Открыл, едва Настя прижала кнопку дверного звонка. Настороженный, надеющийся, рыжий.
Ну как? спросил он, помогая ей скинуть плащик.
Шестьдесят.
Ого!
Настя выложила родительские сорок тысяч и прибавила к ним двадцать Пашиных. Всю пачку сунула Юрчику в руки.
Вот. Пересчитывай.
Спасибо.
Юрчик прижался к ее губам своими. От него слабо пахло пивом.
А ты как? спросила Настя.
Уже готов. Я тебе там курицу купил, жареную, гриль. Одну ножку съел.
Пересчитав деньги, Юрчик ушел в комнату и вернулся через несколько секунд с прозрачным пакетом на застежке. Внутри краснели и синели купюры.
Все, полна коробочка.
Что теперь? спросила Настя.
Теперь надо ехать.
Юрчик скользнул мимо нее к вешалке.
Я могу с тобой, сказала Настя, поворачиваясь за ним, как флюгер.
Куда? Юрчик запаковался в куртку. Тебе лучше этих людей не видеть. Да и им тебя, знаешь, не хотелось бы показывать.
Он утрамбовал пакет за пазуху, проверил, как он там сидит.
Когда тебя ждать? спросила Настя.
Ждать? Юрчик повернулся к часам и зажмурил один глаз, видимо, рассчитывая время. Если все будет хорошо, то где-то к часу ночи, думаю, вернусь. Если вдруг возникнут какие-то проблемы, то, наверное, не раньше следующего вечера. Может, к ночи. Ты только сразу не паникуй, поняла? Убить не убьют, не совсем уверенно произнес он.
А если в полицию? предложила Настя.
Юрчик ухмыльнулся.
Они сами полиция. Он одернул куртку. Ну, все.
Постой! Настя прижалась к Юрчику, попала губами в челюсть, в ухо, в уколовшую щеку. Ты лапку взял?
Юрчик хлопнул ладонью по джинсовому карману.
Всегда со мной.
Я тоже буду, сказала Настя. Ты еще не знаешь, что я могу. Я очень многое могу!
Все, отстранился Юрчик, ты ешь курицу и особо не переживай. Что будет, то будет.
Он вышел за порог.
Юра! выдохнула она, но дверь за Юрчиком уже закрылась.
Какое-то время Настя стояла, совершенно не понимая, кто она, где она, потом кинулась к кухонному окну. За перекрестием ветвей она успела разглядеть невысокую, сутулящуюся фигуру прежде, чем та шагнула в темноту из-под фонарного света, и скрестила пальцы.
Хоть бы все было хорошо!
Она вдруг забеспокоилась, все собрал Юрчик со своей стороны или нет. Ведь недостающих было пятьдесят тысяч, а он взял шестьдесят и ни словом не обмолвился, что десять тысяч лишние. Значит, не поймал должника? Или должник отдал не все? Все-таки не слишком пухлый был пакет.
Усилием воли Настя запретила себе об этом думать. Пусть. Надо надеяться на лучшее. Если не сегодня, так завтра. На столе в кухне она обнаружила завернутую в фольгу курицу и как-то неожиданно, кусочек за кусочком, отщипывая, съела ее почти подчистую. Во-первых, видимо, нервы. Во-вторых, было удивительно вкусно. Или вкусно это во-первых? Ох, не важно. Телевизор она даже не стала включать. Обойдемся! Все и так будет хорошо. А если не будет, кому-то завтра точно не поздоровится. Вот так.
Спать Настя легла где-то через час. Два раза вставала отмыть жирные от курицы пальцы. Третий раз захотела пить. Юрчика в кровати не хватало ужасно. Некуда было приткнуться. Эх, планида, планида. Только бы не обманул.
Приснилась почему-то стая птиц, летящая в сером небе. Они размеренно махали крыльями, и невидимую Настю несло вместе с ними. Ни земли внизу, ни солнца видно не было. Снились они, видимо, оттого, что Яна упомянула про журавля.
Утро было глупое, дурацкое, рабочее.
Душ, остатки курицы как быстрый холодный завтрак, тени, ресницы, помада, крем для рук.
Чулки, черная юбка с разрезом, рубашка, кофта.
Юрчика еще нет? Что ж. Пока не повод паниковать, сказала себе Настя. Но стоит крепко задуматься. Взяли деньги и не отпустили? Денег не хватило до нужной суммы? И лапка, получается, не помогла. Но ведь кроме лапки Она чуть не позвонила на работу и не сказалась больной, чтобы остаться дома в ожидании криминальной хроники и репортажей о происшествиях.
Случится что-нибудь онлайн, а она тут как тут, и перекинет смерть с Юрчика на кого-нибудь еще. Если его изобьют до полусмерти, то и полусмерть. Даже самый незначительный синяк перекинет.
Да! Да, пусть кто-нибудь другой.
Только опять же паника это или не паника? Рано, пожалуй, еще Юрчика хоронить.
В офисе, вот удивительно, все спорилось у нее в руках. Находились старые, потерянные было отчеты, суммы бились до копеек, показатели совпадали, контрагенты вовремя делились данными, а голова была светлая и ясная, как никогда.
Не работа мечта.
Привет.
О, Паш, привет, Настя улыбнулась коллеге, заставшему ее у кофейного автомата.
Тебе еще деньги нужны? спросил он.
Нет, спасибо, тех, что ты дал, хватило.
Точно?
Ага.
Я все же у брата занял.
Уже не нужно. Спасибо.
Автомат нагудел в пластиковый стаканчик эспрессо.
А хочешь прикол? спросил Паша.
Настя взяла стаканчик.
Давай.
Ну, это не прикол, на самом деле. Как бы странная история. Ну, знаешь, из разряда казусов. Чего не было-не было, но вот есть.
Не тяни, сказала, отхлебнув кофе, Настя.
Надо же завлечь.
Паша потер нос и тоже выбрал эспрессо. Втиснутая в щель купюра оживила автомат. Настя вздохнула.
Все, я завлеклась.
Тогда слушай, сказал Паша. У меня есть приятель-патологоанатом, работает в первом городском морге. Туда, в сущности, всех свозят. То есть, со всего города. Во второй морг при пятой больнице, в основном, с области везут. А к нему городских. И он мне рассказывает: принимаю, значит, погорельца. Ну, труп, то есть. В бытовке калорифер крякнул, рядом краска хранилась, ну и полыхнуло. А мужик там спал. Стекло разбил, пьяный, влез погреться. На треть обгорел, ну и надышался всякой гадостью. Умер уже в больнице. Пытались откачать, но бесполезно. Собственно, отравление продуктами горения, как причина. Осмотр, вскрытие, кровь на исследование, гистология. Все, как положено. Ну, мой приятель и говорит: аллес капут, отравление, никаких сомнений, какой-то там гемоглобин и прочее. Потом, говорит, смотрю, а у него слева, в подреберной, откуда-то порез нарисовался. И достаточно глубокий. По всему еще прижизненный. Не было, он поклясться готов, что не было, а есть. Словно несчастному кто ножом еще и бок пропорол.