Стараюсь.
Я вижу, мы поцеловались, она продолжила. И потом, возможно, получу доступ к подлинным планам «Асбеста», чем черт не шутит.
А Ковальчук?
Куда ж без него. Он ведь теперь почти самый главный. Да и потом, видно, насколько новый директор зависит от своего зама.
Серьезно?
Совершенно. Без согласия Ковальчука ничего не подписывает. В сущности, он, кажется, изначально на то и поставлен, чтоб самому не решать. На это другие люди нужны.
Это Ковальчук так решил?
Это не только он. Видимо, все руководство. Директор, вроде, сам ушел на заслуженный отдых, а вот его зам, он и раньше авторитетом не пользовался, это я и так прекрасно знаю, а теперь и подавно.
Зиц-председатель Фунт, одним словом, вспомнил я персонажа «Золотого теленка». Да, история детективная выходит. Люблю такие.
Сущая правда, Оля, еще когда впервые зашла в мою комнатку осмотреться и давно ж это было! могла увидеть на столе и шкафу номера «Советского спорта» и журнала «Подвиг». В последнем как раз печатались истории об отечественных Пинкертонах, к коим я как-то уж очень пристрастился за последние годы. Даже не знаю, почему будто мало приключений сваливалось на мою голову. Но одно дело жизнь, а другое как она подана и описана добротными мастерами своего дела. К коим я, что скрывать, питал некий пиетет. И если теперь спортивный листок я бросаю на шкаф, не читая, вдруг разом потеряв всякий интерес и к футболу и вообще к состязаниям, даже к Олимпиаде в Калгари, то детективы читал и перечитывал, несмотря ни на что. Возможно, потому, что там добро всегда торжествовало, наверное, как ни в одном другом жанре литературы, столь бескомпромиссно и решительно.
А я вот не очень.
Но следствие ты сама предложила
И веду, как и раньше. Только мне все больше кажется, что влезаем мы в такие топи и омуты. Ладно, она вдруг переменилась, порывисто обняла и чмокнула в щеку, тут же знакомым жестом, стерев следы незримой помады, коей пользовалась только по особым случаям. Не будем. Хотя бы сейчас.
Она прижалась, выветривая из моей буйной головы все прочие мысли, кроме главных.
Глава 12
В начале июля Ольга все же представила меня родителям, как раз, когда получила долгожданный отпуск. Этому событию моему представлению, а не самому торжеству лени и долгожданного ничегонеделания предшествовал весьма важный разговор меж нами, который мог состояться только по причине узнанного ей и мной перед ним, а незадолго до того. Словом, эта сложная цепочка событий, потянувших одно другое, а за ним лавину последующих, оказалась весьма долгой, бурной и некоторое время швыряла нас из стороны в сторону, покуда не успокоилась. Вернее, не выдохлась, как и мы, следующие ее омутам и водоворотам. Только тогда и смогли перевести дыхание.
Все началось с ожидаемого, но совершенно неожиданного. Нашего главбуха, Ефима, взятого под стражу еще в конце марта, вдруг неожиданно отпустили, заменив арест подпиской о невыезде. Причина была, наверное, больше психологической телефоны прослушивались, почта перлюстрировалась, а походы в магазины и встречи с друзьями тщательно фиксировались наружным наблюдением. По этой причине и было решено главбуха отпустить чтоб он, на радостях, первым же делом отправился к предполагаемым своим подельникам, сдавая их с потрохами.
Конечно, он так не сделал, но не встречаться и молчать попросту не умел. Фима такой человек, что даже один в пустыне и то будет общаться с ветром и гадами земными, ежели найдет таковых. Надо думать, что уже через несколько дней после своего нежданно-негаданного освобождения он появился пред моими очами, предварительно послав телеграмму помнил ведь, что со мной иначе связаться невозможно, из средств связи разве что сигнальные флажки, которые мне подарили в школе и которые я зачем-то храню в чемодане до сих пор. Вместе с набором маминых колечек в недорогой шкатулке, нечто вроде наследства. Отец хотел их сдать в ломбард или продать в комиссионку, но я отстоял, хоть какая память, а уходя, забрал с собой, кажется, больше в качестве мести.
Главбух предложил встретиться, я согласился на кафе, прекрасно понимая, что говорить нам особо не о чем уже из детективных своих романов зная и о «хвосте», и о «коробочке», которой обычно обкладывают подозреваемых и о методах подслушивания.
Главбух предложил встретиться, я согласился на кафе, прекрасно понимая, что говорить нам особо не о чем уже из детективных своих романов зная и о «хвосте», и о «коробочке», которой обычно обкладывают подозреваемых и о методах подслушивания.
Встреча вышла короткой, но содержательной, несмотря на Эзопов язык разговоров. Фима рассказал, что ему пришлось испытать, пока он сидел один в одиночке для него испытание троекратно тяжкое, чем для любого другого, а потом поделился мыслями о Ковальчуке, настолько стремительно, что я не успел его предупредить ни о «коробочке» ни о направленных микрофонах. Московская прокуратура в этом деле могла позволить себе все.
Я кое-что вспомнил. Мне говорили о Ковальчуке там, в СИЗО. Человек железной воли и адский аферист, но вообще вряд ли пойдет на подобное, о чем ты думаешь. А вот все сделки совершает на слово, на это же и рассчитывает от противной стороны. Больше того, наверняка у него даже записей не найдешь, если только не список должников.
А они существуют?
Да. Я как раз на прогулке столкнулся с одним. Реальный живой должник. Вот и думай после этого.
Сколько должен?
Тридцать, но раз влетел, то отдавать будет пятьдесят. Через год. Слово чести и все такое. Он не из нашей среды, вор натуральный, в законе, такого долго не продержат.
Надеюсь, тебя тоже.
Надеюсь, он хмыкнул, но ничего не сказал. Зато я спросил:
Погоди, я так понял, что Ковальчук дает в рост не только кооператорам в принципе. У него и воры в обслуге есть?
Он хмыкнул.
Времена меняются. Возможно, сперва новый зам давал как раз всяким авторитетам, а потом уже перешел на кооператоров. Само посуди, почему бы ему не работать в этом направлении лет десять, как приличному банкиру. Он же не первый день на «Асбесте», не мог не придумать, как еще заработать.
Да уж все сейчас зарабатывают. как-то мрачно произнес я.
И очень быстро, заметил главбух. У меня вот тоже ускорились. Суд обещают в сентябре, что успели собрать, не знаю, но кажется мало, раз я тут и с тобой общаюсь, а не со следователями.
Рад, что ты тут, но лучше
Я знаю, что лучше, поэтому встречаюсь с тобой и такими как ты. Знакомыми по бывшей работе, приятелями. Я ж имею право на встречи, он сказал эту фразу, кажется, не мне, а человеку за ближайшим столиком. Тот неохотно кивнул, утыкаясь в «Известия». Вот именно. Еще имею право. Ну да о чем мы, да, Ковальчук тут видимо, какой-то другой расклад вмешался. И очень серьезный. Так что мой совет, сиди и не лезь.
Главбух выдохнул, видимо, накатившее оставляло потихоньку.
Спасибо, я понял. Я поговорил со многими и разобрался, насколько он холодный и расчетливый.
Именно расчетливый, как шахматист. Он играет, он азартен, но расчет превалирует, я это понял еще давно уже. Встречался ведь.
Спасибо, Фим.
Да ну что ты. Мне надо было сказать. Так что даже не думай.
Сложно, но постараюсь.
У тебя работа, девушка. Да, я знаю. Слухи доходят. Не лезь.
На том и расстались. Человек с «Известиями» пошел следом, его компаньон на всякий случай проводил меня до автобуса. Больше я их не видел. А вот главбуха
Я на следующий же день благо, пятница, поговорил с солнышком, передал беседу с Ефимом. Она тут же заинтересовалась, причем, не самим Ковальчуком, отнюдь.
Постой. Так он работает с уголовкой? Вот те на, ни разу не слышала. А ведь не первый день под его началом. Даже странно. Сколько ж в человеке тайн. Выходит, он вполне мог надавить на этого вора в законе твой бухгалтер точно знает, что это именно вор в законе? я кивнул. Надавить на него и заставить выполнить поручение. А долг тем и отдаст.
Фима сказал
Твой Фима мог всего не знать. А вот такой вариант
Да но мы приходим к тому же, с чего и начали. Зачем все это Ковальчуку?
Понятия не имею. Он ведет какую-то очень активную жизнь и я не успеваю ее даже замечать. Тут афера с подпольными кредитами как верхушка айсберга его других махинаций. И непонятно, насколько вглубь все это простирается. Слой за слоем, натурально, шахта.
Не зря ж он сюда и пришел.
И не зря копает. Видимо, очень жирные слои и много чего накопать можно. Но я тоже попробую. Правда, ну чем мы хуже.
Да вообще-то
А я думаю, ничем. Поэтому будем брать и ну ты понял.
Хочешь сказать, надо ограбить именно Ковальчука?