Роза, сдаюсь! Я, смеясь, поднял руки вверх. Ты меня убедила. Только не мельтеши так быстро перестановками, а то в глазах рябит. Лучше уж верни первозданный матовый куб.
Зачем же нам в пустом зале сидеть? Лично я очень люблю природу, как никто другой из моих знакомых. Вероятно, кто-то в нашем роду был её большим любителем, вот и передалось по генам, сказала она и задорно спросила: Хочешь, я лес сделаю?
Да, хочу. Я тоже обожаю природу.
И в то же мгновение, сидя на диване-облаке, мы оказались на лесной поляне. Запахло листвой, травой и грибами. Воздух был чист и свеж, как после легкого летнего дождика, только чуть-чуть пахнуло дымком. Вокруг нас росли березы, метрах в двадцати догорал костер. Я подошел к нему и протянул руку: угли были реально горячие; сгреб их в кучу сухой палочкой и кинул её в костер. Она вспыхнула ярким пламенем. «У неё в комнате горит натуральный костер, растут настоящие березы! Наверно, и грибы есть?» мелькнула в голове шальная мысль.
А Роза засмеялась и крикнула:
Ник! Иди сюда. Костра, что ли, натурального не видал? Да и грибы нам сейчас ни к чему. Березового соку хочешь? Твой любимый.
Спасибо, от березового не откажусь, ответил я, подсаживаясь к ней на облако.
Хозяйка подтолкнула взглядом к моему плечу колышущийся соковый шар, размером с дециметр; из напитка торчала трубочка.
Пей. Это надо делать без помощи рук, посоветовала она и подала пример, первой отпив из своего шарика.
Роза, а как, к примеру, из этого леса пройти в твою гостиную? спросил я, посасывая через трубочку вкусный сок.
Домой, что ли, собрался? спросила она с налетом досады в голосе.
Нет-нет! Я не хочу домой. Мне у тебя очень интересно. А спрашиваю, чтобы сориентироваться, ответил я и подул в трубочку; воздух пузырьками поднимался кверху и улетучивался: шар был без оболочки.
Вон, видишь, тропка начинается меж двух больших берез, сказала она, и в тот же миг между деревьями появился флажок. Если по ней пойдешь, то через пятьсот метров в аккурат выйдешь к транслифту.
Ясно. А мы сейчас где находимся? В твоей спальне?
Она может быть чем угодно, ты сам видел, в том числе и спальней.
А как ты спишь? Какая у тебя кровать? полюбопытствовал я.
У меня вообще нет никакой кровати, ответила хозяйка дома.
Спишь на полу? Или на этой тучке? спросил я, похлопав по кучевому дивану.
Я сплю навису. Ласка слегка оттолкнулась, всплыла на пару метров над травой и зависла в горизонтальном положении. И мягко, и комфортно, и тело дышит.
А вдруг когда-нибудь, когда склероз начнется, ты забудешь своё заклинание и не сможешь спуститься, чтобы сходить в туалет или на работу. Что тогда будешь делать? пошутил я.
А я тебе позвоню: «Алё-алё! Сними меня отсюда!» продолжила она мою шутку.
О! Я Бэтман. Я спасу тебя! Прыгай скорее на ручки! с шутливым пафосом воскликнул я, подыгрывая ей.
И Роза вдруг по настоящему прыгнула ко мне в театрально протянутые руки. Я поймал её и поразился: она весила не больше пяти килограммов.
Что за чудо? Ты как пушинка!
Радостное лицо Ласки было совсем близко. В этот момент мне очень сильно захотелось её поцеловать, но озорная улыбка женщины мгновенно трансформировалась в лукавую усмешку.
Я пушинка?! А вот так?
Хозяйка в упор смотрела мне в глаза, шутливо скорчив ехидную рожицу, а её тело стало быстро наливаться тяжестью, словно свинцом. Я уже прилагал немалые усилия, чтобы не уронить её. И когда вес Розы перевалил за три центнера, я опустил её на травяной пол.
Уф-ф! Тяжеленная же ты! Как шесть мешков сахара! И не трудно тебе жить с таким весом, да ещё сотку бегать за четыре секунды? проговорил я, встряхивая руками.
Моя истинная масса, вот уже триста лет, одна и та же: шестьдесят два килограмма. Просто я могу управлять гравитацией, сказала наставница и спросила: Помнишь, чему равна гравитационная постоянная?
Конечно. Шесть и шестьдесят семь сотых на десять в минус одиннадцатой степени. Это константа, ответил я слёту.
Это для тебя она константа. А я с помощью опции «вес» могу для себя сделать её нулевой и стану невесомой; могу сделать её отрицательной и взлечу в небо. Завтра, Ник, я познакомлю тебя с опциями и загружу ими. И вот тогда ты уже не будешь удивляться чудесам, а станешь сам творить их да удивлять других. Но это будет завтра, а сейчас Роза сделала небольшую паузу и продолжила в доверительном тоне: Я сегодня уже перед тобой раскрылась, поведав о своих ощущениях при поглощении радости от «Разума». Раз уж рассказала, то надо доводить дело до ума и показать тебе, ка́к я получаю эту «радость». Никогда ни перед кем не свершала этого сокровенного таинства. Мне проще справить нужду при постороннем человеке.
Меня поразила её откровенность:
Да ты что! Прям вот так при всех, при Боровике, при Квазаре, при Диме Водопаде, снимаешь штаны, трусы, садишься и начинаешь запросто сса справлять нужду?!
Боже упаси! Ник! Какое стыдобище ты мне предлагаешь. Фу-ты! Вогнал меня в краску, аж щеки запылали, смущенно проговорила Ласка, держась за лицо. Я просто-напросто опустошаю мочевой пузырь в Сток путем аннигиляции.
Никогда бы не подумал. Я знаю, что при распаде вещества на частицы выделяется огромное количество энергии с повышением температуры, произнес я и спросил, дурачась: И не жжётся в мочевом пузыре при таком способе оправления?
И не жжётся, и не колется, ответила она со смехом. Аннигиляция в Сток происходит без нагрева. В противном случае, это означало бы потерю массы. Поэтому никаких ощущений не испытываешь, кроме облегчения Ну что? Больше нет каверзных вопросов? Тогда приступим к тому, ради чего я тебя и пригласила. Только с условием, что ты не будешь во время сеанса меня отвлекать и, тем более, трогать; иначе всё испортишь. Договорились?
Я кивнул.
Роза, как в первый раз, заняла горизонтальное положение в воздухе, только сейчас её лицо было спокойным и умиротворенным. Она развела руки в стороны и закрыла глаза. С минуту Ласка висела безмолвно и неподвижно, потом прошептала: «Всё, Ник, начинается». Мне показалось, что над ней появилось розоватое свечение. Она ахнула и застонала; по её телу пробежала дрожь, которая затем усилилась и перешла в нарастающий трепет; у неё на руках и ногах растопырились пальцы, и только сейчас я заметил, что во время всей нашей беседы хозяйка оставалась босой. Её колотило минут пять, в течение которых она бормотала нараспев что-то бессвязное, вперемешку со смехом и стонами. И вдруг Роза вся сжалась, пронзительно вскрикнула и, изгибаясь и трясясь всем телом, зарыдала в душевном трансе. Едва видимый в начале сеанса розовый ореол, теперь полыхал над ней пионерским костром, и его неистово пляшущие языки походили на протуберанцы. Более десяти минут продолжалась бурная фаза сеанса «радости», в конце которого Ласка глубоко вздохнула, обмякла и заснула. Она спала, окруженная короной яркого сияния, и легкая детская улыбка играла на её алых губах.
Чтобы не тревожить спящую красавицу, я удалился по-английски не прощаясь по тропке с флажком, похвалив себя за предусмотрительность.
Я брёл по березовой роще, вдыхая дивный лесной воздух, и размышлял: «Однако опасно к ней ходить в гости без компаса: дома у неё можно запросто заблудиться А туфли действительно хорошие: не жмут, не трут, не скользят. Молодчина Люсенька!»
Солнце на горизонте коснулось деревьев. Проплывающее над ними облако окрасилось в цвет Ласкиных губ, а небо на западе стало золотистым. Я загляделся на закат и забрел по колено в лужу. «Чёрт побери! Загадил новые гажевые штиблеты, чертыхался я, выливая грязную жижу из туфель. Это мой лиловый андроид накаркал». Тут ещё, как назло, приспичило: догнал-таки шарообразный напиток. К большому сожалению, я не умел, как Ласка, оправляться в Сток, а справить нужду под березу постеснялся. «Это же всё-таки спальня Розы», рассудил я и ускорил шаг. Да что там, ускорил бегом побежал.
Глава одиннадцатая. Боевой арсенал
1
Наши занятия начались строго по расписанию и как обычно. Мы с Розой дружелюбно обменялись приветствиями, и не успел я устроиться за рабочим столом, как она произнесла со слегка виноватой улыбкой:
Ник, я вчера не застала момент, когда ты ушел.
Ты уснула. Я не стал тебя будить и вернулся домой, сказал я.
Это был не сон, а завершающая фаза «радости» тихая эйфория. Она длится примерно шесть минор и очень похожа на сон. Но ты мне голову заморочил этим своим «снять трусы перед Боровиком», и я упустила сказать об этом. А вообще-то, на Илоне считается верхом неприличия оголиться перед посторонним человеком.
Извини, Роза, что помешал-таки, не желая того.
Нет-нет, Ник! Наоборот! Мне вчера было очень хорошо. Лучше, чем всегда. Потому что ты был рядом и смотрел, как я кричу и извиваюсь. Чувство стыда во много раз усилило эффект. И чувство страха. Обычно на сеансах я оставляю повседневную защиту, но вчера я была полностью беззащитна пред тобой, и в глубине души ужасно боялась, что ты воспользуешься этим. Или надеялась? Даже не знаю.