И Птичке не заказать товар в Буэнос-Айресе, он расплатился, тамошние ребята немедленно заподозрят неладное, он повертел открытку с панорамой города.
Но я не могу, горько понял Иосиф, не могу ей отсюда написать, он знал адрес Евы в Конго, и послать весточку в Кирьят Анавим тоже не получится, доктору Горовиц передали бы его открытку, такие адреса могут насторожить работника почты
Иосиф не сомневался, что владелец двух консервных фабрик и уважаемый гражданин городка немедленно услышал бы о письме, отправленном в Израиль.
Она могла покинуть Конго, пришло в голову Иосифу, сегодня седьмое сентября, а хупа Элишевы двадцать пятого, через две недели, брат и Элишева, как весело думал Иосиф, вскочили в последний вагон уходящего поезда. Двадцать шестого сентября начинался еврейский Новый Год.
Вся страна закроется, полковник Кардозо задумался, до конца октября, пока мы не отметим Суккот. Потом целый месяц не поставить хупы, они правильно сделали, решив не ждать ноября, Моше получил щедрый месяц отпуска. Университеты в Израиле начинали занятия после осенних праздников.
Мы с Элишевой намереваемся не вылезать с пляжа, смешливо сказал брат, у меня есть сослуживцы из Эйлата, нам сделают скидку на гостиницу, израильское кумовство помогло брату найти дешевый номер на месяц.
Мы поплаваем с масками, брат вытянул длинные ноги, возьмем в аренду джип и отправимся в Тимну, на копи царя Соломона. Хотя, честно говоря, Моше провел ладонью по горлу, мне пустыня сидит в одном месте. Элишеве хорошо, она демобилизовалась, в последний год службы девушка закончила офицерские курсы, она больше не лейтенант медицинских частей. Хотя ее призовут в случае войны, брат зорко взглянул на Иосифа.
Которой не ожидается, полковник сжевал острый перчик, женитесь спокойно, впереди мирное время, они сидели в забегаловке Йоси в Тель-Авиве. Голуби толкались по асфальту, под холщовым навесом царила соленая июльская жара.
Мирное, добавил Иосиф, но тебе все равно надо сходить в раввинат и оставить развод, Моше потянулся:
После медового месяца я все сделаю. Сначала раввины будут есть фаршированную рыбу, потом поститься, потом есть голубцы, Иосиф расхохотался, пусть они придут в себя после праздников, Иосифу пришло в голову, что ему такой развод не нужен.
Но будет нужен, он оказался на сырой набережной, когда я женюсь на Еве, он думал о девушке с благоговением.
Словно она богиня, над дверью почты ветер раскачивал колокольчик, но так оно и есть, стоя за шаткой конторкой, Иосиф заполнил открытку своим четким, выученным в Требнице почерком.
Дорогая, он незаметно улыбнулся, погода скверная, но на юге другой ждать нечего. Скоро я отправлюсь на рыбалку, посылаю тебе мою любовь, Иосиф не мог адресовать открытку на станцию Моссада в Буэнос-Айресе.
Серая миссия должна оставаться серой, он прибавил выдуманное женское имя и адрес в столице Аргентины, но аккуратности в делах никто не отменял
Кинув открытку в стукнувший крышкой синий почтовый ящик, он подхватил свой пакет: «Пора и домой».
Медный кувшинчик на переносной электрической плитке зашипел. Полина крикнула: «Кофе готов, идите сюда!». Скромный рюкзак Иосифа стоял в углу их единственной комнаты, но полковник обосновался на кухне.
Матрац мне не нужен, уверил он Полину, я привез спальный мешок. Считайте, что меня здесь нет. Вернее, есть, но у меня только одно дело
Делом была карта окрестностей Пунта-Аренаса, расстеленная на очищенном от папок Полины письменном столе. Девушка сначала опасалась неловкости.
Хаим о тебе знает, сказала она Иосифу, он придет с консервного завода, и полковник поднял бровь.
И принесет консервы, в голубых глазах Полина заметила смешинку, мы разопьем бутылку агуардиенте за встречу родни, и я отправлюсь в спальный мешок, Полина открыла рот, Иосиф покачал головой.
Птичка, он мимолетно улыбнулся, я люблю другую девушку, о чем ты, наверное, давно догадалась, Полина кивнула, и я сам стал другим, Полина задумчиво сказала:
Это заметно. Хорошо, что так, она соскочила с подоконника, я боялась, что ты Иосиф вздохнул:
Зачем мне такое? Вы счастливы, он обвел рукой скромную комнатку, пусть так продолжается всю оставшуюся жизнь. И прости, он замялся, что я с тобой так поступил, Полина хмыкнула:
Зачем мне такое? Вы счастливы, он обвел рукой скромную комнатку, пусть так продолжается всю оставшуюся жизнь. И прости, он замялся, что я с тобой так поступил, Полина хмыкнула:
Не окажись я в Израиле, я могла не встретиться с Хаимом. Вернее, встретиться, но не так, девушка зарумянилась, я надеюсь, что и у тебя все сложится
Вечером выяснилось, что Хорхе Моралес действительно не появляется дома с пустыми руками.
В СССР тебя назвали бы несуном, расхохотался полковник, закуска ваша, выпивка моя, Иосиф не рисковал тем, что его узнают в Пунта-Аренасе:
Шмуэль приезжал сюда, когда мы вытаптывали Эйхмана, заметил он за ужином, но это было десять лет назад. И я не собираюсь попадаться на глаза Рауффу, владелец консервных фабрик навещал город только изредка.
На производство тебя не пустят, Хаим подцепил вилкой кусок рыбы, у нас строгий режим, словно мы не закатываем макрель в жестяные банки, а делаем атомные бомбы, однако остается шоссе, ведущее к эстансии
Они с Иосифом исходили окрестности вдоль и поперек. Асфальтовая лента шоссе мокла под бесконечным дождем. Поднявшись на пригорок, полковник вынул из кармана куртки маленький, но мощный бинокль.
Внутрь поместья никак не пробраться, Иосиф хорошо видел железные ворота и каменную стену, хотя Полина свела знакомство с тамошней обслугой, Хаим развел руками.
Шапочное, как говорят русские. Женщина тоже сдельно моет полы в здешних конторах. Она вдова, с маленькими детьми, ей нужны деньги, сеньора Белем, по выражению Полины, крутилась, как белка в колесе.
Ее муж погиб в проливе, невесело сказала девушка, у нее трое малышей, старшему едва исполнилось десять лет. Парнишка пока не работник, даже учитывая то, что здесь редко заканчивают школу, Полина помолчала, и это я ее называю сеньорой. У нее есть индейские предки, для других она полукровка
Полина часто сидела с детьми женщины, жившей в деревянной халупе на окраине города.
Она может взять меня на уборку эстансии, заметила девушка, опасности нет, Рауфф меня никогда в жизни не видел и не поймет, кто я такая
Иосиф поскреб в коротко стриженых волосах.
Именно так советские партизан взорвали гауляйтера Белоруссии Кубе в сорок третьем году. Ему подложили мину под кровать, полковник покачал головой, но в их распоряжении было не кустарное изделие, материалы для трубчатой, как ее называли, бомбы, лежали на кухне, а более профессиональное устройство. Дуру, Иосиф махнул на дверь, не спрячешь в сумке и не пронесешь на себе, Полина предложила:
Все равно я могу наведаться к нему в особняк. Он, наверняка, поддерживает связи с другими бывшими нацистами, например, с фон Рабе, Полина только недавно стала спокойно произносить это имя.
Раньше меня трясло, не дожидаясь Хаима с Иосифом, она отпила кофе, но теперь я хотя бы говорю о нем, в книге она о фон Рабе не упоминала.
Мне нечем гордиться, мрачно сказала Полина Хаиму, и книга совсем не об этом, издательству Скрибнера понравился первый вариант рукописи, но Полина хотела доработать манускрипт.
Мне надо вернуться в Африку и Вьетнам, чтобы собрать больше материала, поняла девушка, но сейчас надо думать о нынешней операции, Хаим выглянул в комнату.
Сейчас идем, милая. Прикури мне сигарету
Марганцовка и спички сами по себе опасны не были, однако они избегали курения на кухне. Полковник хотел прибавить к бомбе и шрапнель.
То есть мелкие гвозди, поняла Полина, не стоит рисковать и тащить на себе такое в имение Рауффа, перегнувшись через ее плечо, Хаим ткнул пальцем в карту.
Самое подходящее место, весело сказал он, развилка по дороге в аэропорт, вернее, на взлетно-посадочную полосу, местный аэропорт обслуживал только рейсы в Сантьяго, где мы и заложим бомбу. Но ты сходи на эстансию, он поцеловал Полину в ухо, нам нужно знать о планах Рауффа, Полина подала ему чашку.
Разумеется. Иосиф, держи кофе, полковник одобрительно сказал:
Почти как боц. Я напою вас настоящим израильским кофе, когда вы приедете в страну, он широко улыбнулся, вам надо где-то поставить хупу, Хаим решительно поправил очки.
Приедем, кивнул он, но хупу нам поставит только Аарон. Я уверен, что он жив и я его найду, полковник подытожил: